Сообщение
rimty » 01 фев 2010, 20:57
Советую прочесть, не сомневаюсь, что всем будет интересно.
Воспоминания Ивана Савельевича Пояна, записанные в виде интервью.
Как вы узнали, что началась война?
К началу войны я успел окончить семь классов, и уже подрабатывал в свободное от учебы время помошником контролера в «Водоканалтресте». Утром в то воскресенье (22 июня) я уже был на работе, когда мы увидели, что центр Кишинева бомбят. Один из милиционеров, которые охраняли «Водоканалтрест» взобрался на небольшой пригорок, туда, где и сейчас церковь стоит, и начал стрелять по ним из своей винтовки. И в один из самолетов он попал! Я лично видел, что от его выстрела один из самолетов задымил, и со снижением пошел в сторону Рышкановки... Я побежал домой, и в центре города видел еще дымящиеся воронки, первых раненых и убитых...
Ваша семья не планировала эвакуироваться?
В городе остались только мы с младшим братом, и я по-прежнему ходил на работу.
Как-то мне дали задание: перекрыть воду, потому что где-то прорвало трубу. Мне даже дали ключ от дверей водонапорной башни на улице Гоголя, около Университета. Я туда пошел, смотрю, действительно, из люка сильным напором льется вода. Я разделся, чтобы нырнуть в люк и перекрыть вентиль, но тут ко мне подошли два бойца в зеленых фуражках. Я им объяснил, что меня послали перекрыть воду, но они меня отвели для разбирательств к себе в часть. Там меня начали допрашивать, вроде даже звонили на работу, но уже наступила ночь, и меня оставили там до утра. Я заснул, проснулся ранним утром оттого, что услышал звук отъезжающей машины. Никого из военных уже не было, только беспорядок и повсюду разбросанные бумаги, я, естественно, пошел домой.
А в городе уже появились румыны. Я как раз бежал в сторону трамвайного депо, и мне навстречу попалась маленькая танкетка. Они увидели меня, и начали по мне стрелять... Попали в железный столб, я упал, прижался к стенке, а они проезжая смеялись...
Но воду-то я так и не перекрыл, поэтому вернулся обратно с братом. Начали возиться, сняли люк, но оказалось, что я бы сам и не смог перкрыть воду, т.к. кто-то специально разболтил болты. Подходят к нам румыны: «Вы что здесь делаете?» Так и так говорю, нам дали задание перекрыть воду. «Какое еще задание?», такой-сякой, один даже ударил меня по лицу... Я им объясняю: «Вот у меня даже ключ есть». Один из румын у меня его выдернул и сам открыл дверь в башню. И мы увидели, что там лежат ящики со взрывчаткой, а к ним ведут провода, которые замкнуты на рубильник, который я должен был включить... Так до сих пор и не знаю, то ли меня так подставили, или как так получилось, но факт, что и это башня по сей день стоит, да и я еще живой... Потом зашел на работу, а там пусто, ни единого человека нет.
Какая была жизнь при румынах в эти три года оккупации?
Просто ужасная! Ничего ведь не было: ни учебы, ни работы, вообще ничего не было, выживай как знаешь... Часть предприятий была эвакуирована, а почти все остальные не работали. Можно сказать, что жизнь просто остановилась...
Румыны проводили какие-то акции устрашения?
Да, и один раз мне и самому довелось увидеть, как расстреляли группу людей...
В пригороде, в районе нынешней Скулянки, у нас был небольшой надел земли, но после прихода Советской власти его у нас отобрали, и на тех землях организовали совхоз. Там была засеяна картошка, и уже когда пришли румыны отец нам с братом говорит: «Все равно ведь люди ее заберут себе, так давайте, и мы с нашей земли возьмем». Взяли мешки, и пошли туда копать эту ничью картошку, но одна женщина это увидела, и донесла полицаям. Нас арестовали, и они нам припаяли, что мы не картошку брали со своей земли, а искали оружие...
Поэтому нас забрали даже не в полицию, а в «Curtea Martialului», это как у нас было КГБ. Папу очень крепко избили, но отпустили сразу, а меня с младшим братом оставили под арестом... Кроме нас там еще было много народу, и была камера смертников, в которой находилось около двадцати человек.
Меня каждый день вызывали на допрос и били, особенно они любили один «трюк»: привязывали к кушетке лицом вниз, и через дощечку били молотком по пяткам, а моего брата сажали на скамейку и заставляли смотреть как меня бьют... У меня до сих пор от этого ноги болят, а тогда я даже ходить не мог... Просидели мы там где-то месяца два, но перед самым приездом короля Михая и диктатора Антонеску румыны «почистили» тюрьмы... Тех из арестованных, кто казался им подозрительными и опасными, они уничтожили, а часть отпустили...
Отбор кого расстрелять, а кого отпустить у нас проводил какой-то прокурор по фамилии, как сейчас помню – Думитриу. Он лично шел вдоль всего строя заключенных, и говорил кого куда... Брат прижался ко мне, и поддерживал, потому что я после таких «допросов» даже стоять не мог. И посмотрев на нас этот прокурор сказал примерно так: «Этих милых (жалких) детей отпустить», и нас просто вышвырнули на улицу... Брат сбегал за отцом, они взяли какую-то повозку, и отвезли меня домой. С помощью народных средств, каких-то компрессов мама меня на ноги поставила, но ноги у меня и до сих пор болят...
А тех «смертников» расстреляли. Так получилось, что я тогда как раз проходил мимо еврейского кладбища, там где потом был военкомат, заключенных привели в кандалах, поставили к стене кладбища, а напротив стоял пулемет. Их было человек пятнадцать, но это были именно те, которые при мне сидели в камере смертников... Каждому повязали на глаза черную повязку...
Так что можно сказать, что приезду румынских «главарей» мы обязаны своим спасением, ведь нас там точно убили бы, потому что так били не для жизни... Я уже стал «доходить», ведь каждый день били, как напьются, так и вызывали ночью на «допрос»...
А о том, что поголовно уничтожают всех евреев вы знали?
В районе улицы Павлова было создано еврейское гетто. И если что-то румынам было не так, то евреев прямо там на месте и расстреливали, я это лично видел... Но в какой-то момент, всех евреев куда-то вывезли, потом уже люди говорили, что их расстреляли, хотя точно мы этого не знали.
В оккупации было известно, что творится на фронте?
Во всяком случае, мы абсолютно ничего не знали, но у меня с этим связан любопытный эпизод. У меня был друг детства Леня Шевченко, с которым мы устроились на работу в гаражи барона Гейгинга, в которых ремонтировались машины знати. И как-то туда приехала машина самого губернатора. Мастер, которому мы помогали куда-то отошел, а Леня полез в кабину, без спросу включил радиоприемник, и на весь гараж вдруг громко зазвучали слова песни: «... эх бей, винтовка, метко ловко»... Оказалось, что приемник был настроен на московскую волну... Леня перепугался, и пока нашел как этот радиоприемник выключается уже сбежался народ, даже сам Гейгинг прибежал... За это нас оттуда сразу выгнали, мы там только пару дней и проработали. Но зато так мы узнали, что Москва есть, что Москва жива, а то такая страшная была пропаганда, что мы уже не знали чему верить...
Про подпольщиков, партизан вы что-нибудь слышали?
Про подпольные группы я краем уха слышал, что румыны их вылавливали, но расстреливали их не публично.
Как происходило освобождение Кишинева?
Со мной история была такая. Где-то 20 августа мой папа, наверное, он состоял в какой-то группе патриотов, дал мне поручение отнести письмо через линию фронта. Как я полагаю, в нем были какие-то сведения для наших наступающих войск. Папа меня сам проинструктировал, даже дал мне повозку, я спрятал письмо за пазуху, и поехал в сторону Оргеева. И оказалось, что там немцев уже нет, и днем я абсолютно свободно перешел к нашим войскам. Меня остановили солдаты, и отвели к партизанскому командиру Петру Федоровичу Крянгэ, он потом работал министром торговли МССР. Он был на лошади и первое, что он меня спросил: «А как ты прошел через позиции?» И когда он узнал, что немцев там уже нет, то срочно отправил кого-то передать и проверить эту информацию. А мы когда ехали на повозке к фронту, то видели, как нам навстречу шли колонны немецких солдат, но нас они не останавливали. Меня оставили в расположении этой части, и вместе с ней где-то 24-25 августа я вошел в Кишинев со стороны нынешнего тракторного завода. Дошли до трамвайного депо, а там мне сказали: «Все, свободен», и я побежал домой.
Насколько я понял при освобождении Кишинева особо тяжелых боев в самом городе не было, т.к. чтобы не попасть в окружение немцы и румыны сами отступили, и их наши войска настигли и окружили возле Леушен. Причем 24 августа Румыния объявила о выходе из войны, и в этом «котле» образовалась настоящая «каша» из немецких и румынских частей, которые брали там друг друга в плен... Но румынским войскам организовали коридор, их пропустили в Румынию, а немцев добивали.
Кстати, подробности того, как Румынию склоняли к выходу из войны, мне уже потом лично рассказывал Коробчану Анатолий Владимирович. Рассказать? По каким-то критериям для этой ответственной миссии выбрали именно его, и для утверждения даже отвезли в Москву лично к Сталину, но Сталин только приоткрыл дверь, посмотрел на него, и сказал: «Хорошо, только сделайте его постарше». Самолетом его отправили к резидентам нашей разведки в Румынию. Одели в генеральский мундир, приделали усики, и дали для охраны двух старших офицеров. Как-то им устроили аудиенцию у короля, но когда они пришли, то их вначале не хотели пускать, потом все-таки впустили. Стоя по стойке смирно он сказал королю: «Ваше Величество, я прибыл к Вам по поручению Сталина», и мы только можем себе представить состояние молодого короля... К нему на прием пришел румынский генерал, и вдруг говорит такое... Правда, он короля сразу предупредил, что в случае попытки арестовать парламентеров, он будет немедленно убит. Михай немного пришел в себя и говорит:
- «Чем могу служить?»
- «Вот есть такое предложение: если вы не хотите войти в число военных преступников, то необходимо: первое – издать указ о выходе из войны, и второе – арестовать диктатора Антонеску. За это наше правительство обещает, что если вы не захотите участвовать в строительстве нового демократического государства в Румынии, то сможете свободно уехать из страны, забрав свое имущество».
Король повернулся к стене, долго думал, потом повернулся, долго смотрел на Коробчану, и сказал: «Что от меня требуется?» Тут же вызвали адьютанта, который записал эти указы, срочно отправили их на радио, и прямо там в кабинете дождались их объявления по радио.
Коробчану потом одно время был то ли замом, то ли министром юстиции МССР, вторым секретарем Горкома партии в Кишиневе. Он все это лично рассказывал мне после войны, но сейчас его уже нет в живых.
В оккупации много людей сотрудничало с румынами?
Были такие, но они и сбежали вместе с ними. Я лично знал только одного такого. У нас в Благовещенской церкви был человек, который работал там вроде завхоза, и вот его сын служил в полиции. После освобождения он отсидел 10 лет, а потом работал наборщиком в типографии.
Мне еще запомнился такой эпизод: люди говорили, что когда немцы покидали город, то в одном доме они отравили много пленных, и прямо в том же помещении и сожгли... Этот эпизод я потом встречал в одной из книг.
Как сложилась ваша послевоенная жизнь?
Пошел работать, и мне поручили руководить группой из восьмидесяти четырех немцев. Они все были старшие офицеры, все инженеры, но работали простыми монтажниками и слесарями. Мы до 1948 года строили в Кишиневе кожзавод, и налаживали работу всего оборудования. Мы учились у них, а они, скажу без ложной скромности, учились у меня, слесарь я был очень хороший. Особо мы, правда, не общались, потому что я и подписку специальную давал, но по работе приходилось постоянно общаться, даже ели вместе, так что они относились ко мне с большим уважением, называли меня «майстер». Когда пришел их срок уезжать, они устроили своими силами самодеятельный концерт, и не начинали его пока не нашли меня, на машине за мной приехали, и отвезли к себе в лагерь. Они были недовольны тем, что их держат в плену, вели себя несколько высокомерно, но работали очень хорошо: добросовестно и качественно.
Потом я с отличием окончил партшколу и еще экономический факультет в универститете. Работал в партгоcконтроле при совмине МССР, а ушел на пенсию в 1986 с должности начальника курорта Сергеевка в Одесской области.
