androfon писал(а):junafen писал(а):
Однако все эти владения не помешали Герою Гражданской войны в России - Сергею Лазо (двоюродному племяннику моего прадедушки), изначально социалисту-революционеру (эсэру), встать в 1917 году на путь борьбы за освобождение трудящихся, в правильности которого он к концу своей очень короткой жизни стал сомневаться.
Для меня стало неожиданностью, что герой гражданской войны Сергей Лазо, принимая активное участие в защите Дальнего Востока от японских интервентов и одновременно устанавливая там советскую власть, в конце своего короткого жизненного пути разочаровался, нужно понимать из повествования, в тех, кто воевал и воплощал в жизнь на местах идеи пролетарской революции не совсем достойно, "не гуманно", варварски, предательски...
Из моих воспоминаний, в различных диспутах времен перестройки и после неё Сергей Лазо не подвергался охаиванию, как некоторые командармы и революционеры. Он слыл патриотом до и пост-революционной России благодаря участию в борьбе с японскими захватчиками Дальнего Востока.
«За кого вы, русские люди, молодёжь русская? За кого вы?! Вот я к вам пришёл один, невооружённый, вы можете взять меня заложником… убить можете… Этот чудесный русский город — последний на вашей дороге! Вам некуда отступать: дальше чужая страна… чужая земля… и солнце чужое…" - эти пламенные слова сказанные им накануне восстания во Владивостоке и незадолго до гибели...
В последние месяцы своей жизни Сергей Лазо оказался в очень непростой ситуации, когда прямо у него на глазах рушились многие из его революционных идеалов, о которых он так талантливо и увлечённо писал в своих юношеских дневниках (
http://militera.lib.ru/db/0/pdf/lazo_sg01.pdf).
Обстановка в то время на Дальнем Востоке оказалась, действительно, на редкость сложной.
Вот, цитирую лишь отдельными отрывками статью Валерия Шамбарова ("Военное Обозрение") от 15/03/2016 (с её полным текстом, в том числе с фотографиями того времени, можно ознакомиться здесь:
http://www.istpravda.ru/digest/13214/).
----------------------------------------------------------------------------
Шамбаров пишет, что до революции основные центры каторги располагались за Байкалом: Шилка и Нерчинск, Акатуй, Якутка, Сахалин, силами каторжников строилось шоссе Хабаровск - Благовещенск, потом Амурская железная дорога, где трудилось 7 тыс. заключенных. Политических тут было мало, на каторгу посылали за особо тяжкие уголовные преступления. Убийц, разбойников, воров-рецидивистов.
После Февральской революции подобная публика хлынула на волю. Но возвращаться в родные края многие не спешили. Шла война, и освобожденных призывали в армию (в Томском гарнизоне набралось 2,5 тыс. уголовников).
Оставшись на Востоке, можно было окопаться под крылышком местных Советов, создававших в это время Красную гвардию. А уж как назвать себя - большевиками, анархистами, эсерами, в тот период особой роли не играло. Как на душу придется. Но грянула Октябрьская революция, и в Забайкалье началась война. Еще в июле комиссаром Временного правительства сюда был назначен Г.М. Семёнов, в его задачу входило формирование добровольческих частей из казаков и бурят. Он попытался противостоять большевикам.
Фронт против Семёнова возглавил Сергей Лазо. Его силы состояли из двух полков. Один - из казаков распропагандированного 1-го Аргунского полка, второй - из уголовников. А начальником штаба у Лазо и его заместителем по работе с блатными стала 19-летняя Нина Павловна Лебедева-Кияшко. Девушка из хорошей семьи (племянница и приемная дочь военного губернатора Забайкалья), окончила Читинскую гимназию. Но буйно ударилась в революцию, причем особенно увлеклась ее уголовной струей. Как раз она-то и стала впоследствии прототипом одесской песенной “Мурки” с “Амура” (ее подпольная кличка была “Маруся”).
Современники так описывали ее: “Она находилась в полном контакте с той частью отряда, которая была скомплектована из уголовников. Уголовникам Лебедева импонировала и внешностью, и поведением. Черная, глазастая, умеренно полные груди и бедра, плюшевый жакет, цветастая с кистями шаль, почти волочащаяся сзади по земле. Она не запрещает, а поощряет погромы с грабежом, за словом в карман не лезет...".
Дикие грабежи и насилия уголовников вызывали возмущение красных казаков. Едва в марте 1918 г. разбитого Семёнова выгнали в Маньчжурию, они не стали больше слушать никаких уговоров, бросили службу и разошлись по домам. Осталась лишь одна сотня во главе с Зиновием Метелицей, тем самым, которого воспел впоследствии А. Фадеев (
моё примечание: кстати, дальний родственник Сергея Лазо), а костяк Красной гвардии, как пишет Шамбаров, стал чисто уголовным.
Между тем, обстановка менялась не в пользу большевиков. В апреле во Владивостоке высадились японцы. А в мае по соглашению с Францией через Сибирь начался вывоз на Западный фронт Чехословацкого корпуса. Но страны Антанты приняли тайное решение не эвакуировать его, использовать для интервенции. Был спровоцирован мятеж, взбунтовались эшелоны на Транссибирской магистрали, по разным городам к чехам присоединялись местные противники красных. Из Маньчжурии снова выступил Семёнов с отрядами казаков и китайских наемников-хунхузов.
Власть коммунистов пала на обширных пространствах. В Сибири появились американцы, французы, англичане. Подставлять под огонь собственных солдат они не спешили, для расчистки Транссибирской магистрали пустили белогвардейцев. Два фронта двинулись вдоль железной дороги навстречу друг другу. От Читы – при поддержке чехословаков, и от Владивостока при поддержке японцев.
Когда же колчаковский фронт рухнул, необозримое пространство от Оби до Тихого океана взорвалось восстаниями и переворотами. Возникла мешанина местных властей, которые отнюдь не спешили признавать друг друга. Территории к западу от Байкала взяла под контроль РСФСР. Но большевики боялись войны с Японией, и родилась идея отгородиться от нее “буферным” марионеточным государством с иллюзией многопартийности и демократии. На переговорах командования 5-й Красной армии с Сибирским ревкомом и эсеро-меньшевистским Политцентром было принято решение о создании Дальневосточной республики (ДВР) - первой ее столицей стал Верхнеудинск (Улан-Удэ).
По соседству с ДВР, в Чите, еще удерживался атаман Семёнов – Колчак номинально передал ему власть на “Восточной Окраине” государства. Во Владивостоке в результате переворота к руководству пришла Земская управа - коалиционное правительство из эсеров, меньшевиков, земцев и коммунистов. Причем они, в том числе и коммунисты, ни о какой ДВР знать не желали. Считали “законной” властью от Байкала до Тихого океана только себя самих. Ну а в промежутке между Владивостоком и Семёновым, в Приамурье, буйствовала партизанская вольница, не признающая ни “соглашательской” ДВР, ни “буржуйской” и “прояпонской” Земской управы. Захватили Хабаровск и Благовещенск, били тех, кого считали нужным, и “грабили награбленное”.
В январе 1920 г. приамурские партизаны разделились.
Одна часть, кое-как поддающаяся воздействию большевистских лидеров, под командованием Лазо двинулась на Владивосток. Ее включили в состав НРА - создаваемой Народно-революционной армии ДВР. Хотя на деле статус этой группировки оставался довольно странным. Во Владивосток ее на пускали японцы - с которыми ДВР обязана была поддерживать нейтралитет. Партизанам пришлось остановиться по соседству: в Спасске, Имане. Вроде бы, им следовало стать опорой для местных коммунистических сил. Но как раз владивостокские коммунисты предпочитали союз с социалистами и буржуазией, а ДВР повиноваться не хотели. Что же касается армии Земской управы, то ее составили колчаковские части, перешедшие на ее сторону. Так что новоявленные “союзники” посматривали друг на друга очень косо.
Повторяю, полный текст статьи Шамбарова можно прочитать здесь:
http://www.istpravda.ru/digest/13214/.
---------------------------------------------------------------------------
Такая "чересполосица" и "мешанина" не могли не подействовать на моральное состояние самого Сергея Лазо. Помню, что в 1966 году, когда "Молдова-фильм" подготовила первый сценарий своего будущего фильма "Сергей Лазо", то его жена и соратница по боевым действиям на Дальнем Востоке - Ольга Андреевна Лазо, урожд. Грабенко (1898—1971), в дальнейшем полковник военно-исторической службы, специализировавшаяся на истории Гражданской войны на Дальнем Востоке, прямо "встала на дыбы" против этого сценария, искажавшего, по её мнению, сложившийся за годы Советской власти героический образ её мужа. Особую ярость у неё вызвало включение в этот сценарий также и Нины Лебедевой.
Я случайно оказался тогда свидетелем сцены очень непростого разговора Ольги Андреевны с приехавшими к ней в посёлок старых большевиков в подмосковном Кратово совершенно озадаченных сотрудников "Молдова-фильм". В результате, фильм вышел в 1967 году уже по изменённому сценарию.
Насколько этот сценарий соответствовал действительным событиям, вряд ли кто-нибудь сможет теперь точно ответить, как и рассказать о том, что было в действительности на душе у Сергея Лазо в последние дни его жизни.
