Из старых газет.

[wowek]

Мне тут сестра прислала вырезку из газеты "Бессарабская жизнь" от 6.06.1917
Ну я думаю понятно, почему она мне именно это выслала Теперь вот сижу копаю, что же это за Мало-Тогатино такое "въ 4 верст. отъ Ваду-луй Воды", но "на берегу Днҍстра"

[rimty]

вырезку из газеты "Бессарабская жизнь" от 6.06.1917

значит, был ещё и театр "Экспресс"
(см. объявление о потере бумажника).

[steinchik]

что же это за Мало-Тогатино такое "въ 4 верст. отъ Ваду-луй Воды", но "на берегу Днҍстра"

Это нынешние Малаешты

Malo-Togatino.jpg

Malo-Togatino2.jpg

Malaesti.jpg

[wowek]

что же это за Мало-Тогатино такое "въ 4 верст. отъ Ваду-луй Воды", но "на берегу Днҍстра"

Это нынешние Малаешты

Спасибо! Тогда дачи Яновского это наверное там где сейчас малаештские дачи.
Кстати, интересно, карта на польском, только почему-то написано Kiszyniew, хотя сейчас они пишут Kiszyniów.

[steinchik]

Кстати, интересно, карта на польском, только почему-то написано Kiszyniew, хотя сейчас они пишут Kiszyniów.

Могу объяснить и это. По-польски дифтонг "ie" передаёт звук "е", а "ió" - "ё". До октябрьского переворота в названии нашего города не использовлась буква "ё" (Кишиневъ). Вот польский картограф и транскрибировал это как "е".

[wowek]

Кстати, интересно, карта на польском, только почему-то написано Kiszyniew, хотя сейчас они пишут Kiszyniów.

Могу объяснить и это. По-польски дифтонг "ie" передаёт звук "е", а "ió" - "ё".

Спасибо, конечно, но тут, как у этнического поляка, у меня затруднений не возникло И, кстати, "ió" вообще-то читается как "ю", а вот "io" таки как "ё"

До октябрьского переворота в названии нашего города не использовлась буква "ё" (Кишиневъ). Вот польский картограф и транскрибировал это как "е".

Вот теперь понятно.

[steinchik]

Малаешты - это село, созданное заботливыми мамами...
А на другом берегу есть село, созданное сварливыми жёнами - Многопьёшты...

[wowek]

Малаешты - это село, созданное заботливыми мамами...
А на другом берегу есть село, созданное сварливыми жёнами - Многопьёшты...

Угу, а так же совсем не на берегу Днестра село, созданное грубыми мужиками - Кудапрешты

[rimty]

А ещё такое название есть - Рас... ну, не буду полностью,
и так все знают. Откуда оно произошло? ))

[lucia]

Из газеты "Друг" 1919 г.
Проблемы
сексуализма

[ris55]

Из газеты "Друг" 1919 г.
Проблемы
сексуализма

Ничего себе-в 1919 уже тысячи!И это только в Москве

[Дмитрий Л.]

Из газеты "Друг" 1919 г.

Газета Крушевана ...

[Gromescu]

Из газеты "Друг" 1919 г.

Газета Крушевана ...

Крушевана к тому времени уже 10 лет как не было, да и его единомышленников в Бессарабии в 1919 г. тоже немного осталось.

[Дмитрий Л.]

Из газеты "Друг" 1919 г.

Газета Крушевана ...

Крушевана к тому времени уже 10 лет как не было, да и его единомышленников в Бессарабии в 1919 г. тоже немного осталось.

Но всё равно эта газета создана им , значит Крушевана ...

[steinchik]

1903 год

[Дмитрий Л.]

1903 год

[steinchik]

Из газеты "Вечерний Кишинёв" от 15 июля 1989 года. Статья об экспедиции кишинёвских спелеологов по крымским пещерам. Про меня там тоже есть...

Speleo11.jpg

Яков Кимельфельд
Заглянуть под землю
(Газета «Вечерний Кишинёв», 15 июля 1989 года)
· Репортаж из... пещеры
· Из летних путевых блокнотов

Лето, время отпусков, интересных встреч и самых желанных путешествий. Каждый, конечно, выбирает маршрут по вкусу. И до чего же они, эти вкусы, разные! Следуя старому проверенному правилу, не будем спорить о них, а попытаемся понять. Ну, скажем, тех, кто отправляется... под землю.
Наш внештатный корреспондент получил задание побывать в экспедиции вместе с молдавскоми спелеологами.

Днём на трёхступенчатом плато Чатырдаг в Крыму погода меняется каждый час, но если не идёт проливной дождь с градом, то она всегда хороша.
Сейчас здесь тихо и спокойно. Зелёную долину замыкают высокие холмы и сам Чатырдаг, желтовато-бурая гора, с которой постоянно слетает лёгкий ветерок.
У края леса – десять палаток, развевается флаг Молдавии. Его кишинёвские спелеологи возят с собой повсюду.
Вокруг большие валуны, а глянешь под ноги – и видишь великолепую «дыру». Это что-то вроде каменного колодца, вот только дна не видно. Сперва ты скупо благодаришь себя за привычку смотреть, прежде чем наступить. Потом тебя охватывает вдохновение спелеолога, который что-то обнаружил. Многие были тут раньше, но никто не замечал «дыры». Проводник, крымский спелеолог, тоже ничего не говорил о ней.
Так посчастливилось и Аурелу Урсаки, такому же новичку, как и я. В двухстах метрах от лагеря он наткнулся на вход в пещеру, о которой мы ничего не знали. Кишинёвская экспедиция избрала плато ради пещеры «Олимка», но в «Олимке» тогда работали только «старики». Новичков туда пока не пускали.
Оценить новую «дыру» идут Сан Саныч (Саша Долгополов) и Шуня (Саша Омельченко), умудрённые пещерным опытом. Они, надеясь на необыкновенное, берут с собой дамые слинные верёвки и вашего корреспондента, которому уже не сидится на поверхности земли. Круглолицый и жизнерадостный Сан Саныч о чём-то рассказывает, не умолкая. Шуня опускает камешек в колодец, и они вдвоём отсчитывают секунды. Я разматываю верёвки – кружусь с ними вокруг деревьев.
- Пятьдесят метров, - говорит Шуня.
- Ну да, не меньше шестидесяти, - возражает Сан Саныч и смотрит на Шуню с восторгом. – Лучше взять «стометровку».
Теперь у пространства есть ещё одно измерение – глубина. Верёвки закреплены. Сан Саныч надевает снаряжение. К семидесятиметровой верёвке, спущенной в колодец, пристёгивает страховку, к стометровой – замедляющее спуск устройство, «решётку». Включает фонарь на каске и отправляется вниз.
Мы ждём, наблюдая за световым пятном, пытаемся представить этот колодец, какой он изнутри. Приходит неутомимый Штейн (Серёжа Беренштейн). Накануне он побывал в пещере «Красная», приходилось идти по пояс в воде и нырять, выяснилось, что в его гидрокостюме на колене есть невидимая дырочка. Температура воды была около восьми градусов, закон сообщающихся сосудов действовал. Штейн прошёл маршрут до конца. Выбравшись из пещеры, захотел погреться на солнышке, но перестарался. Теперь собирается в новую «дыру». Сейчас он перетянет солнечные ожоги ремнями и отправится кашлять в прохладе. Это не блажь и не подвиг. Спелеологические подвиги другие. Просто это новая дыра.
- Э-ва! – кричит Сан Саныч из недр. – Здесь «штаны»! Это значит, колодец расходится надвое. Сан Саныч спускается в правую «штанину». Через минуту он достигает дна.
- Тут шкурник, - сообщает Сан Саныч. – Слишком узко. Давайте Шуню сюда.
Шкурник (шкуродёр) – универсальный термин, означающий любой узкий проход, через который приходится протискиваться, продираться или просачиваться. Наверное, в природе нет пещер без шкурников, но порой встречаются толстые спелеологи. Гениально тощий Шуня готов. Он кричит Сан Санычу, чтобы тот слезал с верёвки, пристёгивается и покидает нас.
К тому времени наверху собирается уже много спелеологического народу. Штейн уходит в пещеру, прихватив с собой флягу и спиртовую печку, чтобы внизу согреваться чайком. «Чай не пьёшь, откуда силы берёшь?» - это вместо «до свидания».
Моя очередь наступает, когда внизу уже пройден шкурник и сделана навеска на второй колодец. Эта пещера начинается просто – сходишь с края и зависаешь над темнотой. Левой рукой придерживаешь страховку, правой – верёвку, спускаешься тем быстрее, чем ниже опускаешь правую руку. В верхней части колодца сумерки, потом наступает ночь, верёвка нагревает решётку, и лицу тепло, как от горящей свечи. Живописны и впечатляющи сырые стены, но тебя больше интересуют выступы, которые ты задеваешь локтями и коленями. В крымских пещерах острые камни. Сноровка появляется скоро, и спуск начинает доставлять удовольствие. Ты минуешь разветвление и видишь дно, покрытое гнилыми листьями. Там на камушке сидит Сан Саныч и доброжелательно освещает твой путь. Ты приземляешься, как парашютист, на пятачок ровной площадки.
- Как долетел? – спрашивает Сан Саныч.
- Замечательно, - отвечаю.
- Это редкость, чтобы с самого входа да такой красивый колодец.
- Мы первые? – спрашиваю.
- Раздевайся, - говорит Сан Саныч. – Полезешь в шкурник. Раздеться – это значит снять всё железо, навешанное на тебя, сложить его в подсумок, выдохнуть воздух и протиснуться в зияющий проём. Далее следуют тринадцать метром оглушительной возни. Тебе кажется, что с самого начала ты принял неправильное положение, но теперь уже нехватает места, чтобы развернуться поудобнее. Ты пробираешься вниз, обдирая комбинезон, протаскиваешь за собой подсумок и каску с рефлектором. В одной из щелей тебя заклинивает так, что ни вперёд, ни назад, и тогда ты понимаешь, какого свалял дурака с этой спелеологией. Но ведь Шуня прошёл здесь. Нащупываешь телом расширение и ухитряешься сползти вниз. Если в эту минуту у тебя будет лирическое настроение, вспомни:
«Дано мне тело. Что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?»
Дальше просторнее и проще. На вдохе ты крепко сидишь в щели, зажат скалой; выдыхая, сползаешь вдоль стены. Тебе легче, чем Шуне, который проходил этот шкурник первым: ты знаешь, чем он закончится. Перед тобой висит ещё одна верёвка. Со страховочной, протянутой по всему шкурнику, их снова две. Глубоко внизу тускло горят фонари. Ты опять надеваешь решётку, пристёгиваешься и сходишь с опоры. Новый колодец равномерно расширяется, как горлышко у бутылки, и переходит в своды высокого зала со сталактитами и красивыми белёсыми натёками на стенах. Сталактиты крошечные и «живые», на кончике каждого светится капля. Они ещё вырастут.
Прогуливаясь на глубине ста метров, хорошо остывать от спуска в новом «зале», прохладном и гулком, как собор в жаркий полдень. Ты неспеша осматриваешь ходы, ныряя во впадины дна. Одна из впадин, по всей вероятности, - «вступление» к очередному колодцу. А рядом, в нише, вдруг обнаруживаешь такое! Из глины вылепленную руку, сжатую в кулак с отогнутым большим пальцем. Всё ясно. Но если, опечаленный этим зрелищем ты вдруг перестаёшь ощущать себя первопроходцем, можешь возвращаться на поверхность. Я иду дальше вместе с остальными. Для них пещера – это всегда целина, даже если её нашли давно и давно исследуют. За каждым непройденным шкурником, который был слишком узким и который взорвали или просто расширили киркой, могут открыться новые ходы и залы, каких ещё не было. И там тоже будет надежда на продолжение. И так далее, и мы будем пробираться вниз, пока к нам не набегут, сверкая белками глаз, окаянные черти.Они будут поздравлять и расспрашивать нас, потому что черти тоже знают под землёй не все места. Тогда придётся устроить привал.
А если серьёзно, то ваш подземный корреспондент ещё не понял до конца, зачем всё-таки нужно туда лезть. Вероятно, твёрдые суждения по этому поводу есть у Сан Саныча или у Штейна. Я как-нибудь спрошу их. Зато я уже знаю, зачем стоит оттуда вылезать. Во рту сухо, снаряжение трёт плечи, когда поднимаешься вверх. Цепкие самохваты то и дело проскальзывают, не зажимая верёвки, и каждый такой срыв обескураживает. Потом привыкаешь правильно отставлять ногу, закрепляясь, и идёшь без нервов. Движения на верёвке и в шкурнике выполняются машинально, как будто совершаешь привычный ритуал. В последнем колодце открывается второе дыхание, и самохваты гладко скользят вверх, а в конце каждого рывка притормаживаются.
- Ну, как дыра? – спрашивают тебя наверху.
- Просто замечательная, - отвечаешь.
Наверху светло. Ты чуствуешь, что побывал в хорошем месте. А сейчас над головой небо, земля и трава на поляне нагреты за день солнцем, и ты это тоже чуствуешь. Ты снимаешь каску и идешь, счастливый, в лагерь...

[steinchik]

Ещё одна статья - про нашу молдавскую пещеру "Золушка". Там про меня тоже есть, но без указания имени... Мне эту затопленную лодку до сих пор вспоминают...
Если кого-то интересуют фотографии этой пещеры - вышлю ссылку на альбом. Последний раз я там был 4 июля 2008 года (сделал себе подарок на день американской независимости).

Thorov.jpg

[Серёга]

названия газет

[rimty]

«"Шоу-парад"»
14 октября на проспекте Ленина состоится "Шоу-парад" транспортных средств,
посвященный 100-летию пуска конки в Кишиневе. В параде будет участвовать
подвижной состав городского электротранспорта - от конки образца 1889
года до современных троллейбусов различных модификаций.
«Вечерний Кишинев» 12 октября 1989

Кто-нибудь присутствовал, наблюдал, запомнил?