Дом Теодора Крупенского
Добавлено: 23 авг 2009, 19:02
05.12.2008 Наталья Синявская
Дом, где бывали цари и поэты, стёрли с лица Кишинёва
На месте известного особняка Крупенских вот уже 5 лет строится здание-уродец
Я люблю Кишинёв. Несмотря на многие «но». На маршрутки, которые останавливаются всегда только на пешеходных «зебрах». На то, что сморкаться прямо на асфальт не считается дурным тоном. На кучи мусора и опавших листьев. На вонь от очистных сооружений и ядовитый запах чрезмерного количества парфюмерии, которую льют на себя наши дамы и джентльмены. На отсутствие кое-где асфальта... Но я люблю этот город. И стараюсь не принюхиваться, а взгляд мой направлен чаще всего не на лица людей, а на старые дома. Поэтому мне больно, когда они исчезают.
Дома — это целые истории, судьбы. Их стены гордо молчат, но за них говорят историки и архивные документы. Любой дом старше 50-и может такое «рассказать», что мурашки по коже от богатства Кишинёва в плане истории. Только будет ли что любить в этом городе нашим детям и внукам, если постепенно историю и тот трогательный неповторимый облик Кишинёва стирают ради очередного клочка земли, на которой вырастет стеклопакетный урод? Ещё вчера на старом домике были шикарные деревянные двери. Сегодня — металлический профиль. Конечно, такая дверь дешевле, чем реставрация раритета. Но как же нужно ненавидеть свой город, чтобы перестраивать с таким безвкусием!
Когда-то давно, 200 лет назад, Кишинёв был деревней, хоть и большой по тем меркам. Вокруг Кишинёва — вотчины Рышкановка, Боюканы, Малая Малина, Скуляны и т. д. Если посмотреть на время строительства солидных сохранившихся особняков, то самые старые — с середины 19-го века. То есть в начале века наш город мог похвастаться разве что одноэтажными скромными постройками. И только несколько домов возвышались над городом. Например, особняк семьи Крупенских, двухэтажный и просторный (находился на современной улице Колумна, 100). По крайней мере, к тому времени, когда Кишинёв официально стал столицей Бессарабии (1818 год), особняк Крупенских уже был. По некоторым данным, дом был построен в 1817 году.
В здании, ставшем позже памятником истории и архитектуры нацио-нального значения, кипела жизнь. Во время Великой Отечественной войны Кишинёв потрепало изрядно, Центр походил на пепелище. Но дом Крупенских выстоял. И после войны в нём разместился один из корпусов Пединститута. Потом здание перешло в хозяйство Госуниверситета, позже — Политехнического института.
В 1977 году во время землетрясения дом Крупенских сильно пострадал. Но равнодушные к историческим ценностям чиновники не стали его реставрировать. Да и уже во время независимой Молдовы здание представляло только одну ценность — земля, что под ним. Кому оно было продано-перепродано — не для широкой публики.
Но в 2003 году еще неразрушенный крепенький особняк снесли. На заборе, которым скрыли от глаз кишинёвцев свои преступления разрушители истории, появились надписи — «Триада». Была такая компания. Но что-то у них не заладилось со строительством. И вот уже 5 лет на этом месте возводится уродливое современное строение, ни на йоту не напоминающее о памятнике архитектуры и истории национального значения.
Но ведь есть законы! — восклицают те, кто любит Кишинёв. Законы, так же как здания, не выдерживают силы давления денежной массы. Это уже другой закон, тот, по которому мы все живём, — закон естественного отбора.
Хотя... Посмотрите на белый двухэтажный особняк на улице Василе Александри (между ул. Вероники Микле и 31 августа). Снесли всё, кроме фасада, затем пристроили новое здание. Получилось — и памятник сохранили, и недвижимость в Центре новую возвели. Теперь здание отлично вписывается в облик старого Кишинёва. Могут, когда хотят.
В каком городе мы будем жить? Безликом, как американские деревни? Без истории и памятников? С кучей листьев и мусора? И эта нелепая стройка, которую ведут уже 5 лет на месте дома Крупенских, — может, прокляли современных застройщиков духи влиятельной некогда семьи? И всё равно я люблю этот город. И ужасно боюсь, что от моего любимого будут по кусочку отрезать устаревшие части и лепить бездушные протезы...
История дома Крупенских
Основателями бессарабской ветви рода Крупенских стали старшие братья Матей и Теодор из семи детей Иордаке Крупенского, которые, поступив на русскую службу, переехали в Бессарабию. Остальные дети Иордаке остались в запрутской Молдове. Кстати, прабабушка Матея и Теодора — Домница Руксанда — была дочерью господаря Василия Лупу, она побывала замужем и за сыном Богдана Хмельницкого Тимушем. Другие бабушки братьев Крупенских — дочери государей Александра Морузи, Александра Шуцу, летописца Мирона Костина. В общем, славная была фамилия.
Матей Крупенский (1775–1855) был сначала вице-председателем Дивана Молдавского княжества, затем — вице-губернатором Бессарабии (в 1816 году). Его брат Теодор (1787–1842) — его именем называли знаменитый дом — был титулярным советником. «Бессарабская ветвь Крупенских дала трёх предводителей дворянства, председателя губернского земства, восемь уездных предводителей, двух послов России, одного генерала, двух депутатов Государственной Думы, пять жертв коммунистических репрессий. Ныне этот род разбросан по всему земному шару, кроме Бессарабии», — так писал ученый-физик Аурел Маринчук на полях книги «Князь С. Д. Урусов. Записки губернатора». Сам Урусов, ставший губернатором Бессарабии в 1903 году, писал о Крупенских как об «огромной семье, имевшей в дворянском собрании 52 голоса, считая женские доверенности».
Матей Крупенский
Дом Теодора Крупенского сразу стал культурным центром столицы. Здесь бывали все именитые люди своего времени — с 1818-го по начало 20-го века. 28 сентября 1818 во время своего кратковременного визита в Бессарабию российский император Александр 1 побывал в гостях у Крупенских. Очевидцы потом писали в своих дневниках, что царь разучивал молдавский танец «мититика» и отплясывал вместе со всеми. Кстати, когда царь проезжал через Бельцы, он получил известие о том, что у него родился наследник. И, уже будучи в Кишинёве, Александр I издал указ: признать Бельцы городом. Может, в доме Крупенских обсуждали сей факт? Кто знает...
И великий Александр Сергеевич Пушкин частым гостем был у Крупенских. Театра тогда в Бессарабии не было. А у Крупенских ставились спектакли. Пушкин был в восторге от постановок. Скорее всего, историю молдавского театра нужно вести от этих спектаклей в доме Крупенских.
Теодор Крупенский
Имена Матей и Теодор часто пишут по-разному — Матвей, Тодор, Тудор, Федор. Пушкин в своих стихах Теодора Крупенского называл «Тадарашка». Да тот, похоже, не обижался. Однажды великий поэт решил, что лицом похож на жену Матея Екатерину Христофоровну, урождённую Комнено. «Бывало, нарисует Крупенскую, — вспоминал В. П. Горчаков, — похожа; расчертит ей вокруг лица волосы — выйдет сам он; на ту же голову накинет карандашом чепчик — опять Крупенская». Так и развлекались. Еще эпиграммы писал:
Тадарашка
в вас влюблен,
И для ваших ножек,
Говорят, заводит он
Род каких-то дрожек.
Нам приходит
не легко;
Как неосторожно!
Ох! на дрожках далеко
Вам уехать можно.
Дом, где бывали цари и поэты, стёрли с лица Кишинёва
На месте известного особняка Крупенских вот уже 5 лет строится здание-уродец
Я люблю Кишинёв. Несмотря на многие «но». На маршрутки, которые останавливаются всегда только на пешеходных «зебрах». На то, что сморкаться прямо на асфальт не считается дурным тоном. На кучи мусора и опавших листьев. На вонь от очистных сооружений и ядовитый запах чрезмерного количества парфюмерии, которую льют на себя наши дамы и джентльмены. На отсутствие кое-где асфальта... Но я люблю этот город. И стараюсь не принюхиваться, а взгляд мой направлен чаще всего не на лица людей, а на старые дома. Поэтому мне больно, когда они исчезают.
Дома — это целые истории, судьбы. Их стены гордо молчат, но за них говорят историки и архивные документы. Любой дом старше 50-и может такое «рассказать», что мурашки по коже от богатства Кишинёва в плане истории. Только будет ли что любить в этом городе нашим детям и внукам, если постепенно историю и тот трогательный неповторимый облик Кишинёва стирают ради очередного клочка земли, на которой вырастет стеклопакетный урод? Ещё вчера на старом домике были шикарные деревянные двери. Сегодня — металлический профиль. Конечно, такая дверь дешевле, чем реставрация раритета. Но как же нужно ненавидеть свой город, чтобы перестраивать с таким безвкусием!
Когда-то давно, 200 лет назад, Кишинёв был деревней, хоть и большой по тем меркам. Вокруг Кишинёва — вотчины Рышкановка, Боюканы, Малая Малина, Скуляны и т. д. Если посмотреть на время строительства солидных сохранившихся особняков, то самые старые — с середины 19-го века. То есть в начале века наш город мог похвастаться разве что одноэтажными скромными постройками. И только несколько домов возвышались над городом. Например, особняк семьи Крупенских, двухэтажный и просторный (находился на современной улице Колумна, 100). По крайней мере, к тому времени, когда Кишинёв официально стал столицей Бессарабии (1818 год), особняк Крупенских уже был. По некоторым данным, дом был построен в 1817 году.
В здании, ставшем позже памятником истории и архитектуры нацио-нального значения, кипела жизнь. Во время Великой Отечественной войны Кишинёв потрепало изрядно, Центр походил на пепелище. Но дом Крупенских выстоял. И после войны в нём разместился один из корпусов Пединститута. Потом здание перешло в хозяйство Госуниверситета, позже — Политехнического института.
В 1977 году во время землетрясения дом Крупенских сильно пострадал. Но равнодушные к историческим ценностям чиновники не стали его реставрировать. Да и уже во время независимой Молдовы здание представляло только одну ценность — земля, что под ним. Кому оно было продано-перепродано — не для широкой публики.
Но в 2003 году еще неразрушенный крепенький особняк снесли. На заборе, которым скрыли от глаз кишинёвцев свои преступления разрушители истории, появились надписи — «Триада». Была такая компания. Но что-то у них не заладилось со строительством. И вот уже 5 лет на этом месте возводится уродливое современное строение, ни на йоту не напоминающее о памятнике архитектуры и истории национального значения.
Но ведь есть законы! — восклицают те, кто любит Кишинёв. Законы, так же как здания, не выдерживают силы давления денежной массы. Это уже другой закон, тот, по которому мы все живём, — закон естественного отбора.
Хотя... Посмотрите на белый двухэтажный особняк на улице Василе Александри (между ул. Вероники Микле и 31 августа). Снесли всё, кроме фасада, затем пристроили новое здание. Получилось — и памятник сохранили, и недвижимость в Центре новую возвели. Теперь здание отлично вписывается в облик старого Кишинёва. Могут, когда хотят.
В каком городе мы будем жить? Безликом, как американские деревни? Без истории и памятников? С кучей листьев и мусора? И эта нелепая стройка, которую ведут уже 5 лет на месте дома Крупенских, — может, прокляли современных застройщиков духи влиятельной некогда семьи? И всё равно я люблю этот город. И ужасно боюсь, что от моего любимого будут по кусочку отрезать устаревшие части и лепить бездушные протезы...
История дома Крупенских
Основателями бессарабской ветви рода Крупенских стали старшие братья Матей и Теодор из семи детей Иордаке Крупенского, которые, поступив на русскую службу, переехали в Бессарабию. Остальные дети Иордаке остались в запрутской Молдове. Кстати, прабабушка Матея и Теодора — Домница Руксанда — была дочерью господаря Василия Лупу, она побывала замужем и за сыном Богдана Хмельницкого Тимушем. Другие бабушки братьев Крупенских — дочери государей Александра Морузи, Александра Шуцу, летописца Мирона Костина. В общем, славная была фамилия.
Матей Крупенский (1775–1855) был сначала вице-председателем Дивана Молдавского княжества, затем — вице-губернатором Бессарабии (в 1816 году). Его брат Теодор (1787–1842) — его именем называли знаменитый дом — был титулярным советником. «Бессарабская ветвь Крупенских дала трёх предводителей дворянства, председателя губернского земства, восемь уездных предводителей, двух послов России, одного генерала, двух депутатов Государственной Думы, пять жертв коммунистических репрессий. Ныне этот род разбросан по всему земному шару, кроме Бессарабии», — так писал ученый-физик Аурел Маринчук на полях книги «Князь С. Д. Урусов. Записки губернатора». Сам Урусов, ставший губернатором Бессарабии в 1903 году, писал о Крупенских как об «огромной семье, имевшей в дворянском собрании 52 голоса, считая женские доверенности».
Матей Крупенский
Дом Теодора Крупенского сразу стал культурным центром столицы. Здесь бывали все именитые люди своего времени — с 1818-го по начало 20-го века. 28 сентября 1818 во время своего кратковременного визита в Бессарабию российский император Александр 1 побывал в гостях у Крупенских. Очевидцы потом писали в своих дневниках, что царь разучивал молдавский танец «мититика» и отплясывал вместе со всеми. Кстати, когда царь проезжал через Бельцы, он получил известие о том, что у него родился наследник. И, уже будучи в Кишинёве, Александр I издал указ: признать Бельцы городом. Может, в доме Крупенских обсуждали сей факт? Кто знает...
И великий Александр Сергеевич Пушкин частым гостем был у Крупенских. Театра тогда в Бессарабии не было. А у Крупенских ставились спектакли. Пушкин был в восторге от постановок. Скорее всего, историю молдавского театра нужно вести от этих спектаклей в доме Крупенских.
Теодор Крупенский
Имена Матей и Теодор часто пишут по-разному — Матвей, Тодор, Тудор, Федор. Пушкин в своих стихах Теодора Крупенского называл «Тадарашка». Да тот, похоже, не обижался. Однажды великий поэт решил, что лицом похож на жену Матея Екатерину Христофоровну, урождённую Комнено. «Бывало, нарисует Крупенскую, — вспоминал В. П. Горчаков, — похожа; расчертит ей вокруг лица волосы — выйдет сам он; на ту же голову накинет карандашом чепчик — опять Крупенская». Так и развлекались. Еще эпиграммы писал:
Тадарашка
в вас влюблен,
И для ваших ножек,
Говорят, заводит он
Род каких-то дрожек.
Нам приходит
не легко;
Как неосторожно!
Ох! на дрожках далеко
Вам уехать можно.
) В стенах этого дома бессарабское дворянство видело на балу императора Александра Благословенного в мае 1818 года. Это было самое счастливейшее время для Кишинева, по словам Вельтмана, приехавшего в Кишинев как раз в пору, когда все готовилось с нетерлеливым ожиданием к приему императора Александра блаженной памяти. Государь проезжал тогда чрез Бессарабию на свидание с императором Австрийским на границах царств в городе Черновцах. Молдавские бояре стекались отовсюду в Кишинев, и этот город кипел народом. В сумерки пронеслись крики встречи, которые приближались неумолкающим гулом от возвышений по дороге из Дубоссар к городу, неслись городом и умолкали на время у собора, чтобы снова сопровождать императора до дома наместника, который, возвышаясь на отдельном холме нод озером, превратился мгновенно в дворец освободителя Европы. На другой день государь император был в митрополии у обедни и потом на завтраке у седовласого экзарха (Гавриила), и в тот же день — на балу, данном дворянством бессарабским в огромной зале, нарочно устроенной в доме Тодора Крупенского. В угождение изящному вкусу государя к колоннадам, явился вокруг залы ряд огромных колонн порфирового цвета, обвитых вязами разноцветвых огней. Спозаранку зала наполнилась уже боярами, куконами и куконицами (барынями и барышнями). Хотя наместница, Виктория Станиславовна Бахметева успела в короткое время много внушить образованного вкуса в дам Кишиневских (оне знали, чтб такое бал; куконицы знали уже необходимость в французском магазине мод, умели уже рядиться по венским и парижским образцам, умели рисоваться в кадрилях и мазурках), но к балу, где будет присутствовать император, съехалось множество бояр со всех сторон, даже из княжеств Молдавии и Валахии, которым известны были только приличия азиатские. Приезжие куконы облеклись во всю роскошь Европы и Востока, и если б наместница, как заботливая хозяйка приема, не обратила заблаговременно внимания на наряды посетителей, государь застал бы на балу всех дам окутанными в драгоценные турецкие шали, а бояр — в кочулах (смушковых шапках) и в папушах (туфлях) сверх желтых и красных мешти (сафьяновых носков). Почти перед самым входом государя шали были сняты, а кочулы нескольких сот голов были свалены в кучи за колоннами. Когда государь вступил в залу, все стеснилось в молчании, без шуму, почти , незаметно, в круг, коего первые ряды состояли из женщин; женщин окружали стеной бородатые первостатейные бояре, а за ними — бояре второго и третьего класса. Бал был открыт генералом Милорадовичем; между тем государь говорил с наместницей и потом обошел с нею, преследуемый рядами польского, чрез все комнаты, удостоил внимания других почетнейших дам, а потом началась французская кадриль — первая в Кишиневе, выученная в доме наместницы. В то время Пульхерия (Егоровна) Варфломей была в цвете лет, во всей красе девственной, которой посвятил и Пушкин несколько восторженных стихов (полагают — «Я говорил тебе: страшися девы милой»). Ей только одной из девиц Кишинева государь сделал честь польским и несколько вопросов. Любопытство впоследствии допытывалось от простодушной девушки, что с ней говорил государь. На вопрос часто ли она посещает балы, она отвечала: ,, Non sire, parce que ma tante Elise ne se porte pas bien". Неподвижность всех и царствующая тишина, и взоры, устремленные на государя, должны были его скоро утомить. Он пробыл не более часа времени и уехал...
надеюсь, он не обидится).
