Мой город Кишинёв

Самый близкий город нынешней Украины к нам - Рени.

Любопытно,чем Вы руководствовались,утверждая,что Рени самый близкий к нам украинский город? Если Вы имели ввиду географическое положение-то это не так. Если за основу бралось качество дорог-тогда я с Вами соглашусь! Поясните?

Nikolai писал(а):Любопытно,чем Вы руководствовались,утверждая,что Рени самый близкий к нам украинский город? Если Вы имели ввиду географическое положение-то это не так. Если за основу бралось качество дорог-тогда я с Вами соглашусь! Поясните?

А кто из наших бывших расположен еще ближе к границе? Болград уступает, а остальные не "наши".
К тому же доля молдавского населения там очень велика.
4 года назад молдавскую речь на улице там услышать можно было чаще чем в Гагаузии или в Тирасполе.

Еще пару фоток самого Рени и строительства монастыря (внизу надпись не очень разборчива)
Все взято c cайта С.Крутого

Сорвало понтон,на берегу Дуная в г.Рени
http://vk.com/id8894254?z=video54719958 ... 18a4b9013b

Заметка в газетe "Одесский листок" 23 (10) апреля 1912 года:

Подвиги собаки "Теля"
На ст. Рени в ночь на 7 апреля были похищены неизвестными лицами шпалы. Был вызван из Одессы дрессировщик с собакой-ищейкой "Телем". Когда они прибыли на стацию, то собака, обежав и обнюхав прилегающую к станции местность, бросилась по направлению к расположенному вблизи станции поселку. Пробежав две – три избы, "Тель" вбежал во двор крестьянки Елены Ефимовой. Следовавшими за собакой властями были обнаружены в этом дворе похищенные шпалы, но уже в распиленном виде. Ефимова арестована и производится дознание.

Ренийская таможенная стража,

бессарабец писал(а): Ренийская таможенная стража,

Думаю, что вот так будет лучше.

Нравится мне этот городок: тихий и спокойный...

Рени...

Современный Рени...

Примэрия Крытый рынок (межвоенная постройка) Порт

Ну шо там Рени подтопляет или река несёт мимо свои глиняно-мутные воды (Штраус, наверное, сильно упился Венского вина (небось на Токай налягал), когда назвал свой вальс "Голубой Дунай" !?)

AcKerman писал(а):Ну шо там Рени подтопляет или река несёт мимо свои глиняно-мутные воды (Штраус, наверное, сильно упился Венского вина (небось на Токай налягал), когда назвал свой вальс "Голубой Дунай" !?)

Рени виживет при любой погоде. А вот глиняно-мутных вод, так это на нижнем Дунае. А на верхнем - может быть и чистая вода.

1920-е гг.
Рени.
Monografie "Basarabia", 1926

• Воспоминания Грекова Николая Александровича

• Концерты Л.Я. Липковской и А.Н. Вертинского

Хорошо помню, что в год, когда я должен был поступать в 1-й класс начальной школы, а было это осенью 1932 года, родители решили познакомить меня с театром. К этому событию и повод представился очень удачный: в город должна была приехать на очень краткие гастроли, всего один концерт, знаменитая певица. Об этом говорили все взрослые в нашей семье. Естественно, я в этих разговорах участия не принимал как по причине слабого понимания вопроса, так и из-за отсутствия какого-либо интереса к мероприятию. Ведь мне недавно исполнилось 6 лет! В день концерта мы пришли к назначенному часу. Помню, что был вечер, но еще не темно. Меня немного удивил почти пустой зал.

Не помню, долго ли мы ждали начала, но, видимо, успели прийти еще две-три семьи, и концерт начался. Не помню, был ли конферансье, но тетю невысокого роста в длинном белом платье хорошо запомнил. Как и что она пела, совсем не запомнилось, но я вдруг заметил, что моя мама очень расстроена и во время концерта сама себе что-то говорит, а папа ее успокаивает. И когда мы шли домой после концерта по темному бульвару, хорошо и надолго осталось в памяти, как была рассержена мама. Она, довольно громко и не стесняясь, ругала всех, кто мог прийти на этот концерт, но не пришел. Как сейчас, слышу ее слова: «какой стыд», «какой позор», «ведь это срам на весь мир», «несчастный наш город —так осрамиться. Ведь это — Лидия Яковлевна Липковская, певица с мировой известностью и славой! У нее лучшее в мире колоратурное сопрано». Этот музыкальный термин я услышал тогда впервые.

Вспомнил я свое первое приобщение к искусству спустя много лет. Конечно, я понял и разделил, с большим опозданием, причину маминого расстройства. О Л.Я. Липковской сейчас нетрудно прочитать в любой серьезной энциклопедии, а еще проще — в Интернете. Она обладала редким, уникальной красоты голосом. В свое время, несмотря на очень скромное происхождение — дочь учителя музыки в сельской школе, она получила в Петербурге музыкальное образование и своим прилежанием и стараниями довольно скоро приобрела мировую известность. Родом певица была из Хотинского уезда, с севера Бессарабии, этим, видимо, и объясняются ее гастроли в тот год по родному краю.

Помнится еще один похожий конфуз, который произошел в том же летнем театре. Вот только год точно указать не могу — либо этот же, либо следующий, 1933-й. Тогда в театр меня повел один папа. В город приехал — тоже всего на одно выступление, — Александр Николаевич Вертинский.

Конечно, я никакого понятия о Вертинском не имел, но сам факт посещения театра с отцом был очень лестным. Меня он взял по тем же мотивам — образование и ознакомление с культурой. А. Н. Вертинский явно был проездом то ли из Кишинева в Галац, то ли через Измаил в Белгород-Днестровский. Рени оказался по дороге. Хорошо помню, что это был воскресный день, поэтому и концерт должен был состояться днем. Папа был ему очень рад, так как он хорошо знал репертуар А. Н. Вертинского еще по московскому довоенному периоду, а особенно хорошо помнил его выступления в Праге. Он выделял тот необыкновенный успех, который сопровождал все выступления А. Вертинского в Праге. Никогда без оваций не обходилось. Конечно, в Праге было много русских эмигрантов, они все скучали по России. Должен признаться, что я почти совсем не помню то его выступление в Рени, разве что А. Н. Вертинский пел довольно тихим голосом. Был он очень худой и высокий. Народу в театре собралось не густо, около трети зала, но папа реагировал на это спокойно и остался концертом доволен.

Воспоминания Грекова Николая Александровича

• Детство и юность

• 1932-1939 годы

• Наша семья

По-видимому, в жизни каждого человека хотя бы один раз случаются события на первый взгляд рядовые, незначительные, но которые запоминаются надолго, и даже навсегда. Особенно если это происходит в раннем детстве, когда необычные происшествия глубоко поражают детское воображение.

Очень может быть, что-то подобное произошло и со мной в самые юные годы моей жизни, когда вся наша семья жила на юге Бессарабии в городке Рени с населением не более 10 тысяч жителей. Городок растянулся вдоль высокого левого берега красавца Дуная более чем на 5 км. В то время — начало 30-х годов прошлого столетия — эта местность находилась под оккупацией Румынии.

Наша семья состояла из пяти человек. Отец, Александр Ильич, инженер-механик и электрик. Высшее образование он получил в двух, даже по нынешним меркам престижных институтах — в Москве (Императорское высшее техническое училище, сейчас — Московский государственный технический университет им. Н.Э. Баумана) и в Праге (Пражский политехнический институт). Являясь штатным работником городской управы, он числился городским инженером и, по сути, выполнял все технические работы в городе. Мать, Александра Григорьевна, имея незаконченное высшее медицинское образование, полностью была занята домашним хозяйством и воспитанием детей. Нас было трое: старшая сестра Елена, которая училась в женской гимназии в соседнем городе Болграде (в нашем городке полной средней школы тогда не было), откуда регулярно приезжала на выходные дни, праздники и каникулы, ну и мы с младшим братом Сергеем, дошкольники 6 и 2 лет.

Здесь следует сказать, что и отец, и его родители, наши дедушка с бабушкой — Илья Иванович и Анастасия Пантелеймоновна Грековы, равно как и все многочисленные близкие родственники — шесть братьев отца и одна сестра, были коренными жителями и уроженцами города Рени.

В городе самым крупным предприятием, помимо железнодорожного узла с вокзалом, был торговый порт. Он считался морским портом, так как от устья у Черного моря и до акватории города Рени Дунай был особенно полноводен, что позволяло почти круглый год крупным морским судам осуществлять навигацию, и, бесспорно, являлось большим преимуществом Ренийского торгового порта. Благодаря этому в городе функционировали разные коммерческие организации, и, пожалуй, самым значительным следовало считать Общество зерновиков, или зерноторговцев. В памяти сохранилось, что по-румынски они называли себя «Asociatia cerealistilor».

У них был солидный офис и несколько коммерческих контор; кроме того, в самом центре города они построили клуб, а позади клуба, во дворе, организовали летний театр, который хотя и не имел крыши, но располагал крытой сценой значительных размеров. В землю были вкопаны длинные скамейки для зрителей, не менее двадцати рядов. Помимо сидячих мест в «зале» было достаточно места, чтобы впустить еще немало людей, которые смотрели бы спектакли стоя. Этот летний театр, благодаря местному климату, без особых помех довольно много лет работал вполне успешно не менее 8 месяцев в году.
Вся семья Ильи Ивановича Грекова, нашего дедушки по отцовской линии. Стоят: Афанасий, Александр (мой отец), Константин. Сидят: Феодора (единственная дочь), бабушка, дедушка, Николай (старший сын). Внизу: Антон (на маленькой скамеечке), лежат: Андрей, Федор (младший сын). В доме по Болградской ул., 30. Cнимок 1910 г.

Из воспоминаний Г. Н. Грекова.

• Свой дом

Родители отца, у которых мы прожили первое время, вместе с родителями-пенсионерами мамы, которые долгое время жили в деревне, а сейчас переехали жить в Кишинев, решили сложиться и купить нам собственный дом, чтобы больше не платить никому, никаких аренд. Эту покупку удалось осуществить очень удачно. Был приобретен хороший, новый, добротно построенный дом у одинокого старого румынского полковника — «колонела» Александреску.

У него было еще два собственных дома в Румынии — в Галаце и в Бухаресте. Построил их он, в свое время будучи начальником соответствующих гарнизонов. Не обошлось без посредника, который оказал большую помощь в уговорах хозяина продать этот дом. Дом был продан за 120 000 лей, а посредник получил 10 000 лей. Со временем стало ясно, что эти суммы были баснословно низкими. В этом деле нашей семье действительно повезло! До нас в этом доме никто не жил, разве что пару лет там размещалась городская почта. А по внешнему виду, по качеству применяемых материалов и самого строительства он почти не имел в городе равных. В нем мы прожили — в основном родители — в общей сложности лет пятьдесят, с перерывом на время войны.

Разумеется, дом не был обжит, в нем не хватало многих подсобных хозяйственных построек — летней кухни, сарая, колодца (в городе водопровода в те годы еще не было), а главное — погреба. Родителям все наши близкие друзья, родственники оказывали посильную помощь; особенно много помог папин близкий друг еще по учебе в гимназии Исак Петрович Милинович, выходец из Черногории, владелец каменоломни и большого хозяйства в местечке Исакчя, расположенном на правом берегу Дуная, километрах в тридцати вниз по течению реки. Он прислал нам в подарок целую баржу огромных каменных глыб, которые долгое время перевозились с берега Дуная нам во двор. Работа кипела на всех участках: строился сарай с летней кухней, рылся специальный герметичный колодец для дождевой воды — бассейн, специфика той местности, укреплялись крыша и водостоки. Мы тоже пытались помочь, но нас тактично не допускали к работам. Все выполнялось квалифицированными специалистами. Они довольно быстро сделали все необходимое, и к концу года дом был вполне оборудован для жилья

• Учеба в ренийской прогимназии

Сам процесс поступления в гимназический первый класс совершенно не запомнился. Это произошло так же, как и в начальной школе —15 сентября и, по простым расчетам, в 1936 году. Гимназия располагалась недалеко от нашего дома. Она была одноэтажной, с большим двором, огороженным забором со всех четырех сторон. Во дворе еще находились дом директора гимназии, пожалуй, не уступающий по размерам самой гимназии, и одно или два хозяйственных строения.

Впрочем, одно событие все же помнится хорошо — гимназическая форма, ее пошив, первое время ношения, смешанная гордость и вместе с тем большие неудобства: это были мои первые длинные брюки! Ну и, конечно, форменная фуражка с кокардой, где были вышиты знаки нашей гимназии. На левом рукаве куртки также была пришита гимназическая эмблема. Все это четко выделяло гимназиста от его прочих ровесников.

Условия учебы резко отличались от школьных. Первое и главное отличие — каждый предмет вел отдельный учитель. Назывались они профессорами. Ну а количество самих предметов — не менее десятка, включая Закон Божий. Его преподавал главный священник города, настоятель собора отец Черноуцеану, очень приятный, добрый был человек. Кстати, и оценки по религии (так назывался этот предмет) тоже были замечательными — только 10 баллов, других он не ставил.
После первого года обучения в гимназии, а точнее, перед каникулами, в начале лета 1937 года меня и моего друга еще по начальной школе Толю Корелло совсем неожиданно для нас выбрали кандидатами на участие во всерумынском конкурсе гимназических учеников по нескольким предметам. Конкурс проводился периодически в Бухаресте и назывался «Молодежь Румынии» (Tinerimea Romana). От нашей гимназии было выделено четыре ученика: две девочки из старшего, 4-го класса для участия в соревнованиях по географии, а нас с Толей — по письменному румынскому языку. Конечно, даже тогда это событие трудно было переоценить! В качестве старшего сопровождающего от школы с нами должен был ехать учитель рисования, довольно известный в Рени художник Михаил Мензопулос (грек), очень коммуникабельный товарищ.

Видимо, в конце мая или начале июня наша команда из пяти человек на пассажирском поезде в мягком вагоне 2-го класса (сидячем) отправилась в Бухарест. Ехали примерно пять часов. Разместили нас в довольно простом общежитии, где мы, мальчики, получили по койке чуть ли не в физкультурном зале человек на 40. Правда, это было только на ночлег. Питание тоже было организовано в каком-то школьном общепите по выделенным талонам. Само соревнование проходило в лицее Лазар (liceul Lazar) в самом центре города, в непосредственной близости от городского парка Чишмиджиу (Cismigiu). Было предложено несколько тем для сочинения. Я выбрал простую тему — «Наш городской парк», написал странички три. Фамилия и место жительство участника зашифрованы. Все было интересно, впервые и очень загадочно. Результат соревнования нам не сообщили. Да мы и не ждали ничего особенного.

Вероятно, победители были, но не среди нас, провинциалов. Мы уже тогда поняли, что наградой следовало считать само участие в этих соревнованиях, отчего были предельно довольны и даже счастливы.

Вся поездка, включая дорогу, заняла дня четыре. В Бухаресте для нас организовали экскурсии в разные королевские музеи и резиденции. Запомнился довольно примитивный из фанеры и прорезиненных тряпочек аэропланчик, на котором вернулся в Румынию изгнанный поначалу из страны Кароль II — король Румынии. Конечно, Бухарест оставил тогда неизгладимое впечатление.

Я уже говорил, что учеба в гимназии значительно отличалась от учебы в начальной школе. Мало того что было несколько учителей, а не один, любимый и незабываемый Андрей Захарович Мурзаков, который вел все предметы. Новые учителя — профессора, особенно математик, директор школы, были духовно намного дальше от нас, суровее, что ли. Например, не только для нас, но и по разговорам старших учеников, у этого строгого математика высшей отметкой была 8. Никто не помнил, чтобы он ставил оценку выше. Даже получить за контрольную работу 7 считалось очень неплохо. Или историк Маркулеску и, особенно, географ Даманский обожали читать нам длинные нотации о нашем плохом поведении и слабом прилежании, не особо привлекая учеников интересными сведениями по своим предметам. Намного лучше обстояли дела с изучением языков. О румынском языке особо говорить нечего, но что касается французского и латыни можно считать, что нам повезло. Эти три профессора были дамы среднего возраста, весьма увлеченные методикой преподавания. Надо признать, мы по этим предметам успевали значительно лучше.
Особенно запомнилась профессор латыни Костинос. Она так старательно вдалбливала нам довольно непростую латинскую грамматику или заставляла заучивать наизусть по латыни уйму поговорок, цитат или даже отрывки речей великих римлян, что некоторые из них и сейчас помнятся! И надо согласиться, что знание этого «мертвого языка» не оказалось таким уж и бесполезным, особенно для достаточно образованных людей. Не обязательно быть юристом или врачом, чтобы чувствовать надобность в этих познаниях. Хорошо запомнились еще и уроки пения, особенно наш гимназический хор. Им руководил церковный служащий —дьякон Пали.

После того как я окончил три класса Ренийской гимназии, родители вместе с кишиневскими дедушкой и бабушкой, родителями мамы, решили, что мне не стоит продолжать учебу в Ренийской гимназии и последний, четвертый год. Лучше уже сейчас перейти в ту перспективную школу, где имеются все 8 классов и куда все равно нужно будет поступать. Это было правильно вдвойне, учитывая особые трудности перехода из 4-го класса в 5-й, где дополнительно требовалась защита малого бакалавра, то есть сдача дополнительных экзаменов, помимо тех, что полагаются за 4-й класс

Молдавский банк