Сообщение
rimty » 07 окт 2012, 19:45
Зодчий двух эпох
Мавзолей Ленина и Казанский вокзал в Москве. Центральный Дом культуры железнодорожников и Большой Москворецкий мост. Станция метро «Комсомольская-кольцевая» и Театр оперы и балета имени Навои в Ташкенте. Храм-памятник на Куликовом поле и православный храм в итальянском Сан-Ремо. Это далеко не полный список объектов, которые создал выдающийся архитектор Алексей Викторович Щусев.
Он завоевал славу мастера церковной архитектуры еще до Октябрьской революции 1917 года и звание академика получил в 1910 году за реставрацию храма в Овруче. Орден Ленина, два ордена Трудового Красного Знамени, четыре Сталинские премии (последнюю, в 1952 г., – посмертно) заслужил в советский период. Его судьбе и творческой биографии можно только позавидовать. Не забывая, однако, при этом, что дело тут в первую очередь в его характере и умении двигаться к цели. Правда, не всегда по красной ковровой дорожке.
Сколько раз в жизни каждому из нас приходится стоять на распутье и выбирать, куда пойти – направо, налево или прямо! Иногда выбор помогают сделать другие люди. То они возьмут за руку и выведут на нужную дорогу, то просто подтолкнут. Были такие люди и в жизни Алексея Щусева. И именно об их роли в его судьбе мы говорили с директором кишиневского Дома-музея Щусева Людмилой Настасе.
Учителя
Алексей Щусев вполне мог бы разделить судьбу своего учителя рисования в кишиневской мужской классической гимназии №2 Николая Александровича Голынского. Тот, окончив Петербургскую Академию художеств, вынужден был распрощаться с честолюбивыми мечтами о собственной мастерской и шумном успехе и довольствоваться уделом скромного школьного учителя на окраине Российской империи. Но именно он разглядел в 8-летнем Алеше талант и первым поверил в то, что из этого мальчишки выйдет толк.
Алексей Викторович Щусев (1873–1949), архитектор эпохи
…Алексею было 16 лет, когда за одну неделю он потерял обоих родителей. Мария, старшая его сестра от первого брака отца, и два брата – Сергей и Петр – уже выросли, стали самостоятельными людьми. Сразу после похорон они уехали из отцовского дома. А Алешу и его младшего брата, Павлика, забрали к себе родственники. Благодаря хлопотам брата матери Матвея Корнеевича Зозулина земство оплачивало сиротам Щусевым обучение в гимназии, но Алексей не хотел мириться с положением нахлебника и давал частные уроки. Довольно быстро он стал популярным в городе репетитором. И однажды даже явился к директору гимназии с требованием принять от него плату за обучение. Директору пришлось долго объяснять гордецу, что эти деньги лучше сберечь: они еще понадобятся Алексею, когда он после гимназии поедет учиться в Москву или Петербург.
Директор второй мужской гимназии Николай Сергеевич Алаев вообще сыграл большую роль в жизни своего ученика. Именно он порекомендовал Алексея репетитором в один из самых богатых кишиневских домов – в семью винопромышленника Качулкова. Именно он выхлопотал для Щусева благотворительную стипендию от земства на период обучения в Петербургской Академии художеств. И потом, когда Алексей был уже ее студентом, именно Алаев пригласил его в родной город строить новое гимназическое здание. Благодаря всем этим обстоятельствам Щусев сделал свои первые шаги в архитектуре.
«Горькое не живет на ней»
В доме Качулкова гимназист Щусев познакомился с бессарабской помещицей Евгенией Апостолопуло.
Евгения Ивановна и ее муж Николай Кириллович Апостолопуло занимались благотворительностью. В своем имении они открыли начальную школу, финансировали ремонтные работы в Троицком монастыре села Сахарна, были ктиторами церкви Архангела Михаила. После смерти мужа, проведя несколько зим в Петербурге, Евгения Ивановна создала в своей большой квартире на Галерной улице коммуну для начинающих художников – с общей мастерской и жилыми комнатами для студентов. Она так тактично умалчивала это доброе дело, что многие обитатели коммуны даже не догадывались, кто им помогает.
Гимназиста Алешу Щусева связала с четой Апостолопуло искренняя дружба. В их имении он и построил два своих первых здания.
Это произошло на летних каникулах, когда семья Апостолопуло пригласила Алешу погостить в деревне. Николай Кириллович задумал привести в порядок флигель, но накануне прибытия строительной артели заболел. И попросил расторопного Алексея ознакомиться с проектом и присмотреть за рабочими. Всю ночь юноша просидел над чертежами, наутро, когда приехали рабочие, осмотрел вместе с ними флигель, а потом явился к хозяйке дома с предложением: это помещение снести, а взамен построить в саду сторожку из белого природного камня. И разрешение получил. На целых две сторожки!
«Я живо помню эти небольшие двухэтажные строения из бута и молдавского котельца в садовом французском стиле, с деревянным балконом и наружной деревянной лестницей. В одной из сторожек мы прожили все это лето (1892 года. – Прим. ред.)», – через много лет написал в своих воспоминаниях младший брат Алексея, Павел Викторович Щусев.
Уже получив известность и звание академика архитектуры, Алексей Щусев начал строить в Кухурештах церковь (1912). Этот храм сохранился по сей день, во многом благодаря местным жителям. Здесь же похоронена Евгения Ивановна Апостолопуло, скончавшаяся в 1915 году.
Лучшая практика
В родной Молдавии Щусев построил не так много. Самое красивое его здешнее творение – здание второй мужской гимназии – украшало Кишинев три десятка лет. Проект принадлежал одесскому архитектору Мазирову. Но все-таки он был щусевским. И вот почему.
Когда 20-летний студент, еще стоявший на распутье между живописью и архитектурой, получил приглашение от директора кишиневской гимназии Алаева принять посильное участие в строительстве нового учебного здания, Алексей прекрасно понимал, что его бывший педагог просто хочет дать ему возможность подзаработать. Мало того что эта возможность пришлась как нельзя кстати, так еще и профессор Академии художеств Котов одобрил предложение, сказав, что строительство общественных зданий – лучшая практика.
Строительство гимназии продолжалось два года, вернее, два лета, которые Щусев проводил в Кишиневе. Сначала он переделал чертежи фундамента: архитектор прорисовал их бегло, а они требовали серьезной доработки. Через год понял, что его вообще не устраивает архитектурная проработка здания. И, внеся свои коррективы, он отправился в Одессу к автору проекта. Мазиров сначала принял непрошеного гостя неприветливо, но в конце концов согласился со всеми его предложениями, подписал новые эскизы, чертежи и сметы. Одного он так и не понял: какая корысть была у молодого человека, который, проделав огромную работу по проекту, даже не заикнулся о соавторстве?
В новом здании второй мужской классической гимназии успели поучиться будущие академики – зоолог и географ Лев Берг и историк Вячеслав Волгин, большевик, герой Гражданской войны Сергей Лазо и младший брат Алексея Щусева, Павел, тоже ставший впоследствии архитектором. Кстати, в конце 2011 года в Москве вышла книга воспоминаний Павла Щусева о его знаменитом родственнике.
В начале 40-х годов прошлого века здание гимназии было взорвано. Но фундамент остался. На нем возвели мощное здание НКВД–КГБ (сейчас там располагается Служба информации и безопасности).
А в Москве здание НКВД на Лубянской площади проектировал сам Алексей Щусев.
«Южная Пальмира»
В современном Кишиневе остались два щусевских дома. Оба были построены им для семейства Карчевских – родственников со стороны жены, Марии Викентьевны. Двухэтажная дача в лесопарке Долина Роз (раньше он назывался «Долина Чар») сейчас принадлежит частному лицу. А в центре города, на перекрестке улиц Пушкина и Кузнечной (теперь Бернардацци), сохранился дом Драгоева – уютный особняк, в отделке которого Щусев использовал восточные мотивы. Но не известно, как выглядел бы родной город архитектора, если бы при восстановлении молдавской столицы после войны были использованы все идеи зодчего. Кишинев Щусев любил и хотел сделать из него «Южную Пальмиру».
План послевоенной реконструкции Кишинева – самый масштабный его молдавский проект. По его замыслу даже пересохшей речушке Бык (которая, впрочем, была когда-то судоходной, на ее холмах и порогах и вырос город) возвращалось былое величие. Одетый в гранитные берега водный поток должен был слиться с водами Днестра, а в месте слияния должен был вырасти порт. Зеленые массивы окружали бы обновленный город, центр которого обозначался в проектах памятником архитектуры XIX века – Триумфальной аркой, установленной в честь побед русской армии в русско-турецких войнах. Щусев видел, как от арки расходятся три новых просторных проспекта – три луча. Построен был только один. Старые кишиневцы так его и называют: Центральный луч, забыв, впрочем, что первоначально он назывался «Центральный луч Щусева». Среднее поколение знает его как проспект Молодежи. Ну а постсоветская генерация, уже привыкшая к его новому имени – бульвар Ренаштерий (Возрождения), теперь переучивается, ведь полтора года назад улица стала бульваром Григория Виеру, в честь погибшего в 2010 году молдавского поэта.
Щусев не успел довести свой замысел до конца. Последний раз он был в Кишиневе в 1947 году, за полтора года до своей смерти (тогда и получила бывшая Леовская улица, где в конце XIX века жили его родители, имя знаменитого архитектора).
Красивая легенда
До революции Алексей Щусев был признанным авторитетом в области строительства и реконструкции православных храмов. Нередко называют количество возведенных им церквей – 99. И говорят, что, если бы Щусев построил сотую церковь, он был бы канонизирован церковью. Но якобы сотой культовой постройкой стал Мавзолей Ленина. Директор кишиневского дома-музея архитектора Людмила Настасе, которая не одно десятилетие занимается биографией и творчеством Щусева, считает, что это красивая легенда. По ее подсчетам, количество построенных зодчим церквей едва переваливает за два десятка.
А построенный им Мавзолей на Красной площади в Москве давно стал одним из символов российской столицы. Но любой, кто мало-мальски знаком с историей Советской страны, может задать вопрос: как его автору, архитектору Алексею Щусеву с его дворянским происхождением и сомнительными, по меркам воинствующего атеизма, достижениями в области церковной архитектуры, удалось избежать сталинских репрессий? На этот вопрос, утверждает Людмила Настасе, не смог ответить ей и внук знаменитого зодчего, тоже Алексей Щусев.
«Таможенный досмотр» архитектуры
А ведь дамоклов меч над головой Щусева нависал не однажды! Уже в августе 1924 года литературовед Корнелий Зелинский заметил, что тогдашний деревянный Мавзолей (заменивший первый, временный, построенный Щусевым в считанные дни января 1924 года к похоронам Ленина) повторяет форму усыпальницы царя Кира в Персии. И поэтому, написал Зелинский, «идеологический багаж современной русской архитектуры нуждается в подробнейшем таможенном досмотре». Еще через некоторое время художник Никифор Тамонькин заявил, что проект Мавзолея Щусев украл у него. Особо Тамонькин нажимал на социальное происхождение: сам он из батраков, а Щусев из зажиточной семьи. И, следовательно, барчук, позволяющий себе грубо эксплуатировать идеи простого народа.
Но все это были цветочки. Ягодки посыпались после съезда Союза архитекторов в 1937 году, на котором в ответ на гневную речь Молотова о том, что маститые зодчие строят дворцы, а начинающие – магазины и бани, Щусев отпустил, казалось бы, безобидную реплику: «А что, молодежи следовало бы поручить дворцы?» Вскоре после этого в газете «Правда» появилось письмо молодых коллег Щусева по цеху – Савельева и Стапрана. Они писали, что проект гостиницы «Москва» Алексей Викторович украл именно у них. А авторы статьи из сентябрьского номера журнала «Архитектура СССР» подлили масла в огонь: «Политическая нечистоплотность и двурушничество, пренебрежение к общественной и профессиональной этике органически связаны и с творческой беспринципностью, – писали они. – Всем известно, что Щусев, при всех его архитектурных способностях, не имеет творческого лица или, вернее, имеет совершенно определенное лицо эклектика, архитектора, определяющего свои творческие методы и приемы «от случая к случаю». Достаточно сопоставить друг с другом крупнейшие постройки, выполненные по проектам Щусева, чтобы эта творческая беспринципность и безыдейность обнажились со всей наглядностью... Этот «именитый» архитектор не останавливался перед явной халтурой, весьма охотно разглагольствуя о борьбе за высокое качество архитектуры. Легко понять, какое отношение к поручаемому делу мог привить такой архитектор молодежи, – если бы только эта последняя следовала за ним».
Согласитесь, в 1937 году попасть таким образом на страницы «Правды» и печатного органа Союза архитекторов – практически сделать первый шаг на Колыму.
Но – обошлось. Правда, Щусева из Союза изгнали, и в опале он находился около года. А потом, по рассказу его ученика, архитектора Дмитрия Булгакова, посадили в тюрьму художника Михаила Нестерова, давнего друга Алексея Викторовича и крестного его сына. Хлопоча о судьбе близкого человека, Щусев пробился на прием к Берии. Тот, пообещав принять меры к освобождению Нестерова, сказал, что и сам Алексей Викторович еще может быть полезен советскому народу. Выяснилось, что имя зодчего Берия запомнил с юности. В Бакинском механико-строительном техникуме, который будущий глава НКВД окончил в 1919 году, висела фотография Казанского вокзала с подписью «Академик архитектуры Алексей Щусев».
Берия посоветовал опальному зодчему принять участие в конкурсе на строительство филиала Института марксизма-ленинизма в Грузии. И сказал: «Вы будете строить этот институт».
Так оно и вышло. В прошлом году это здание в Тбилиси на проспекте Руставели решено было демонтировать. На его месте планируется построить пятизвездочный отель.
Юлия СЕМЕНОВА
