Воспоминания о Бессарабии

[spinus]

http://www.russianseattle.com/Goykhman_ ... /index.htm

[rimty]

• Из воспоминаний ИВАНОВА Валериана Федоровича

Родился я в 1921 году на берегу Днестра, в Бендерах. Вернее даже не в самих
Бендерах, а в пригородном селе Копанка.

Расскажите, пожалуйста, о вашей семье, о том, как жили до войны.

Мой отец - Фёдор Алексеевич родился в Бессарабии в 1888 году, только окончил Лесную Академию в Петербурге, а тут началась I-я Мировая война. Воевал в царской армии, а когда после революции началась вся эта заваруха, он вернулся домой, а тут уже румыны.
Стал работать инженером-лесничим. Кто понимает, лес – это настоящее царство и огромное производство. От и до. Тут и почвоведение, и семеноводство, и борьба с насекомыми, и управлять людьми нужно уметь, так что лесничий это фактически император маленького государства. Вскоре после возвращения отец женился.

Мама у меня родом из Варницы. Там она окончила начальную школу, а потом какой-то богатый человек решил оплатить одной из девушек учёбу в русском лицее в Бендерах. Кинули жребий, и повезло маме. Пока училась, жила у тёти, а та была пианисткой, преподавателем музыки, и от неё мама узнала много разных песен и романсов. Имела хороший голос, исполнение, когда гости собирались, она обязательно пела. Но недолго эта хорошая жизнь продолжалась. Семь лет всего они прожили с папой, нас троих родили. Я старший, через два года родился Толя, а ещё через два - Федя. А потом случилась трагедия.

В 1925 году на 23-е февраля отец возвращался из управления лесничеств в Кишинёве. Сошёл на нашей станции Злоти и видимо споткнулся, упал, и сильно ударился грудью. А у него с фронта были проблемы с сердцем. Во всяком случае, когда утром его нашли железнодорожники, он ещё был жив. Успел сказать им: «Берегите моих детей…» Увы, но отца я почти не помню. Знаю, что он был очень спокойный, всё время занят по работе. Но запомнилось, как его хоронили, хотя мне всего три года было.

Когда отец погиб, наша жизнь, конечно, изменилась. Но дедушка, его отец, был состоятельным человеком. Сам он болгарин, но ещё в молодости бежал из Болгарии от турок в Бессарабию. Здесь крепко обосновался, и даже разбогател на овцах. Хозяин он был исключительный, своим трудом добился хорошего достатка. На селе это далеко не каждый может. Хотя абсолютно неграмотный, ни читать, ни писать не умел. Звали его Алексей Иванович, и когда нужно было подписывать документы, ему писали букву А, а он только прикладывал палец. В общем, такие контрасты были. Причём, у деда было шестеро детей, но он решил, что один из сыновей должен получить высшее образование. Вот так отец окончил лицей в Болграде, а потом дед отправил его в Петербург.

Гибель папы стала для дедушки огромным ударом. Он ужасно переживал, и не позволил себе, чтобы семья его сына осталась нищей. Он купил нам в Хомутяновке, это предместье Бендер, хороший дом. С большим садом, под черепицей, двухквартирный. В одной мы жили сами, а вторую сдавали. Мама устроилась на работу в частный банк. Она и машинистка, и счетовод, и бухгалтер, там надо было всё уметь. Мама была очень честный, справедливый и энергичный человек, но замуж больше не вышла. А кто возьмёт с тремя детьми? Так что я не знаю, как бы мы жили, если б не дедушка. До 1940 года он нам постоянно помогал. И он сам, и дядя Петя, который после деда стал управлять хозяйством.

Только благодаря этой помощи, мы все трое могли учиться в лицее. Там же обучение платное, но порядок был такой. Если у тебя нет кого-то из родителей, ты платишь меньшую сумму. И нас троих тоже отнесли к льготной категории.

Пару слов, пожалуйста, про учебу в лицее.

Ну что вам рассказать? В лицее, прежде всего - дисциплина. Я считаю, это важнейший фактор в учёбе. Та же единая форма: костюм, фуражка, пальто, это важный дисциплинирующий фактор, как в армии. Наш лицей назывался «Штефан чел Маре».

Какие ребята с вами учились?

Класс у нас был очень многонациональный. Чуть ли не полкласса евреев. Помню, был такой скрипач Мося Каплевацкий. У Гурфинкеля отец держал магазин скобяных изделий. Братья Дегтярь, Бер и Яша, за одной партой сидели. Ну и молдаване, конечно, были, и гагаузы, и болгары, какие хочешь нации, но на это не обращали внимание. Такого, чтобы притесняли по национальности, не было. Главное - хорошо учиться. Но я бы сказал, что даже в классе ученики делились по разным взглядам.

Например, одно время со мной за партой сидел немец – Вальтер Гертер. Я к нему на квартиру приходил, так у него целые стопки немецких журналов с Гитлером… Он меня спрашивал: «Иванов, а ты бы хотел быть немцем?» Тогда в Бессарабии жило много этнических немцев, но где-то в 40-м году все немцы уехали в Германию.

Говорят, при румынах запрещалось разговаривать на русском языке.

Да, повсюду висели таблички «vorbiţi numai romăneşte» (говорить только по-румынски – прим.ред.), но Бендеры ведь был русскоязычный город, так что это строго не соблюдалось. Но в лицее категорически запрещалось разговаривать по-русски. Среди ребят мы ещё могли перекинуться, а вот с преподавателями нет. С этим было очень строго.

Помните, как в 1940 году пришла Красная Армия?

Стояло красивое, тёплое лето, я как раз окончил лицей. У нас на квартире жили румыны-железнодорожники, и один из них пришёл и говорит, так и так, перемена власти… Я тут же выпрыгнул в окно, и побежал в город. Молодёжь ведь не сидит на месте, всё время какие-то слухи, бегом туда, бегом сюда, где, что происходит. Ходил вместе со всеми. Видел тогда маршала Тимошенко. Здоровый такой дядька с бритой головой.

А как вы восприняли это?

Обрадовались, мы же все подсознательно ждали этого. Но я скажу, откуда во мне появилась симпатия к Советскому Союзу. Из воздуха же ничего не берётся.

Во-первых, мама у нас сама русская, она Никифорова по отцу и Сербова по маме. Она всегда только по-доброму отзывалась о России и дома мы говорили по-русски. А, во-вторых, у меня был друг – Коля Калашников. Мы с ним жили через площадь, и крепко дружили. Его отец был грамотный человек, но он не имел румынского гражданства, поэтому не мог рассчитывать на хорошую работу, так что жили они очень скромно. Поэтому Коля закончил только один класс коммерческого лицея, и ему пришлось бросить учёбу. Но зато отец ему очень много рассказывал про Россию, про Советский Союз, всё это я от него узнавал. После учёбы пойдём вместе пасти его корову, вот тут до самой ночи начинаются разговоры о Советской власти. Ходили же разные разговоры, мол, и голод там, и репрессии. Да, но зато там нет богатых! А мы же в Хомутяновке видели, какая бедность вокруг. Я сам видел, что контраст между бедными и богатыми очень большой, и понимал, что бедному человеку вырваться из бедности почти невозможно.

И видимо он же давал мне разные книги читать. Потому что ещё при румынах я прочитал «Как закалялась сталь», «Мать» Горького, «Воскресенье» Толстого, тоже считаю демократическое произведение. «Хижина дяди Тома», казалось бы литература для детей, но это же почти революционная книга.

Даже маленький радиоприёмничек себе собрал, и слушал Тираспольскую радиостанцию, которая передавала московские передачи. Слушал, как судили Тухачевского, но толком ещё, конечно, ничего не соображал. Помню, слушал, как Сталин выступал на каком-то съезде. Он ещё и не начал говорить, а уже такие овации… Так что мы были в курсе дела, но, конечно, всё держали в себе.

Так что это именно благодаря Калашникову, его воспитанию в пролетарском духе, я тоже пропитался этим духом, и уже осознавал, как люди живут за Днестром, что в мире творится. Без него бы я, конечно, ничего этого и не знал. И дело не ограничивалось одними разговорами.

Ещё до прихода Советской власти Коля поручал мне распространить листовки среди учеников лицея. В раздевалке, когда никого нет, я их по карманам рассовывал. Фактически вели подпольную работу. Даже собирали деньги для политзаключенных в румынских тюрьмах. Была такая организация МОПР – международная организация помощи революционерам

Как вы прожили этот год до войны?

Я думал продолжить учиться, даже ездил в Кишинев узнавать, как поступить на географический факультет. Но встал закономерный вопрос – а кто нас будет кормить? Ведь если дедушка до этого нам присылал и муку, и брынзу, то тут вся помощь мигом прекратилось. Его самого новая власть не тронула, потому что ему уже за восемьдесят было, но хозяйство просто разгромили. Хозяйство ведь было богатое. Году к 37-му он уже и трактор немецкий купил, я до сих пор помню, как учился его водить. Поэтому я оставил все мысли об учёбе и устроился на консервный завод учётчиком. Как раз фрукты, ягоды стали привозить.
Но проработал там недолго, с месяц, наверное. Тут началась всеобщая паспортизация, и видимо учли, что я грамотный человек, и меня направили в милицию: «Будешь паспорта выписывать!» Проработал там до самого конца паспортизации, а потом поступил в артель «Красный металлист». Ремонтировали повозки, мотоциклы, машины, что-то вроде нынешних автосервисов, а я там работал учётчиком и помошником бухгалтера.

А можете сказать, оправдал этот год ожидания людей или нет?

В основном люди были довольны, но были и недовольные. Те же богатые, кто хоть что-то имел. Папины братья, например, которые с дедушкой вели хозяйство, сразу разбежались, кто куда. Дядя Гена, например, с семьёй сразу же уехал в Бухарест, так и остались там. Но получается, что они правильно сделали. Потому что с дедушкой остался дядя Петя, но его НКВД арестовало, и всё, как в воду канул… Ни слуху, ни духу… Уж сколько тётя Надя его искала, сколько вина раздала, чтобы хоть что-то узнать, ничего, как сквозь землю провалился… Я думаю, раз нет никаких сведений о том, что его куда-то отправили, значит его расстреляли прямо в Бендерском НКВД… Но ты понимаешь, как я себя чувствовал?! Ведь это человек, который нас кормил… А потом мне довелось увидеть, как людей в товарных вагонах отправляли в Сибирь. Это тоже не всем было понятно. Я, например, себе этого не мог объяснить…

Да и по мелочам набирались разные неприятные моменты. Вот, например, при румынах мы никогда не знали, что такое очередь. А тут в магазины завезли хорошие туфли ленинградской фабрики «Скороход». Они и хорошие, и дешёвые, но какая очередь…

А на том консервном заводе, где я недолго проработал, мы обратили внимание, что опытный столяр Крошкин возится с какой-то тахтой. И дознались, что он её делает директору. А мы же активисты, комсомольцы, ну как так, советская же власть, самая справедливая, и вдруг директор себе лично заказал диван… А рабочие что скажут? И мне тоже диван сделай?! Мы хоть и бобики слепые совсем, но мы же всё улавливали. Помню, это так неприятно поразило, что у меня в голове просто не укладывалось. Казалось бы, я сам внук помещика, и меня вроде бы должны были воспитывать в духе эксплуатации человека человеком, но я бы до такого никогда не опустился.

Когда папа женился в 18-м году, дедушка предложил ему: «Федя, я тебе дам земли, овец, помошников, и ты будешь жить хорошо!» Но отец отказался. Ничего не взял: «Спасибо, папа, что ты мне дал высшее образование!» Мы были так воспитаны – делай сам! Поэтому в нас и не привилось – «бей богатых»!

Ходили какие-то слухи о скором начале войны?

Что-то такое было. Кое-кто спички закупал, керосин, но я был совсем молодой, и ничего в этом не понимал. Поэтому война для меня началась абсолютно неожиданно. Хотя у нас на квартире жил один лётчик, но он тоже никогда об этом не говорил. Зато научил меня пить водку. Как звали его, не вспомню уже, но молодой, и жена молодая. На 7-е ноября он мне говорит: «Валера, иди сюда!» Захожу к ним, а он наливает водки и мне и себе. По полному гранёному стакану… - «Я тебе покажу как надо! Начнёшь пить и не останавливайся. Не думай ни о чём!» Сам выпил и я за ним это дело повторил… Выпил весь стакан, ничего, под стол не упал. Ну, это просто казус такой был.

Как вы узнали о начале войны?

Наша Хомутяновка находится за железной дорогой, а её, прежде всего и бомбили немцы.
Рано утром прилетели маленькие немецкие самолеты. Одна бомба упала перед нашим домом, там воронка осталась. А другая бомба упала дальше, и осколком убило женщину. У нас был погреб, все сразу туда…

Меня вызвали в военкомат, и несколько дней подряд до позднего вечера я разносил повестки. А потом меня зачислили в истребительный батальон. Мой начальник в артели «Красный металлист» Саков Яша в Гражданскую воевал в бригаде Котовского. За время совместной работы он уже понял, кто я, что я, и он мне сразу сказал: «Иванов, пойдёшь в истребительный батальон!»

В этом истребительном батальоне были и старики прошедшие Гражданскую войну, и воевавшие с Финляндией, и молодёжь. Там и Калашников был, и Миша Ратушный и многие другие ребята. Вручили винтовки, пулемёт, миномёт, и мы изучали их в подвале бывшего коммерческого лицея. Потом стали ходить по округе, искали всяких лазутчиков.

И так длилось до тех пор, пока к Днестру не подошли румыны. А потом дали сигнал, и все ушли с Красной Армией. Тут уже командиров никаких, делай, как знаешь…

А разве вас не должны были призвать?

Конечно бы призвали, но я же был не просто активист, а причастен к подпольному движению. И таких людей, особенно тех, кто свободно знал два языка, решили оставить на оккупированной территории.

Когда уже стало понятно, что Красная Армия уходит за Днестр, нас стали вызывать по одному. Вызвали и меня. Помню, темно, столик стоит, за ним сидят 1-й секретарь Горкома Комсомола Фалькович и начальник НКВД Бендер Серебряков. И они мне сказали примерно так: «Товарищ Иванов, мы отступаем, а вы должны остаться здесь. Как разведчик-партизан. Делайте вид, что ненавидите Советскую власть и рады приходу новой власти». Дали инструкцию, а там отпечатаны примерные задания: «Прочитайте свои обязанности, запомните свой пароль и распишитесь!»

А как румыны пришли (Бендеры были оккупированы немецкими и румынскими войсками уже 23-го июля 1941 года – прим.ред.), сразу приказ на всех стенках повесили – «получившие задание от советских органов должны немедленно явиться и признаться! Явившиеся добровольно будут амнистированы. В противном случае - расстрел!»

Ну, мы как эти приказы увидели, и драпанули из Бендер, кто, куда. До определенного момента, пока всё уляжется и успокоится. Я ушёл к дедушке в Михайловку. С конца июля по ноябрь у него жил. А в декабре мама сообщила, что у нас в Бендерах всё успокоилось: «Можешь приезжать!»
Приехал, а у меня был приятель Ваня Бровкин. При румынах он был сыном полка в полковом оркестре и стал там отличным музыкантом. И вот он организовал ансамбль и договорился с хозяином ресторана «Астория» на вокзале, что можно там играть и зарабатывать.

И когда я вернулся, Ваня взял нас в этот ансамбль. Мы же все трое увлекались музыкой. Я на гитаре играл, Толя на мандолине, а Федя на барабанах. Сам Ваня играл на кларнете и на саксофоне. Ваня Бекир играл на трубе.

В этот ресторан заходили румыны, немцы, итальянцы, мадьяры, которые ехали на фронт (Бендеры – крупнейший железнодорожный узел во всем регионе – прим.ред.) Немцы, конечно, самые дисциплинированные. В основном играли румынские танго, вальсы, фокстроты, какие-то оперетки. Но бывало, подходит немецкий офицер, марки кладёт: «Вольга-Вольга давай!» или «Катюшу». Мы объясняем: «Нихтс! Нам нельзя такие песни играть!» - «Я офицер, я разрешаю!» Ну, раз немецкий офицер разрешает да ещё деньги платит, почему нет? А итальянские солдаты заказывали «Кампаньоллу». Мы начнём, но они же солдафоны, как заорут во все глотки: «О Кампаньолла белла … ля-ля-ля…» Вот так мы пару месяцев как-то жили. Зарабатывали немного, зато бесплатно кормили. А потом из Бухареста привезли музыкантов и нас сразу уволили.

После ансамбля я работал на электростанции, изолировал проволоку для двигателей. Вроде всё спокойно, но ко мне уже и «гости» ходили: «Как ты, что?» Знакомые мои, но я уверен, что они из полиции. Потому что кое в чём я уже участвовал.

В чём, например?

Ну как тебе сказать? Понимаешь, толком инструктажа, что делать, мы так и не получили, и сами придумывали себе работу. Я, например, и провода между сёлами рвал, что-то ещё по мелочи, в общем, каждый из нас где, что мог, всё портил. Или, например, как-то Калашников меня попросил: «Нужно переправить через Днестр одного командира, он из плена бежал». Знакомый рыбак дал нам сетку, и мы под видом того, что ловим рыбу, переправили его через бендерские плавни. В общем, какие-то мелочи. Хотя во время войны мелочей нет.

Полностью - здесь

[rimty]

1839 год. Очерк Николая НАДЕЖДИНА «Прогулка по Бессарабии».

(Н. И. Надеждин - русский учёный, критик, философ, журналист, этнограф, профессор Московского Университета)

[sapog]

То же, в оригинале: https://www.academia.edu/34206888/%D0%9 ... rabia_1839

[rimty]

• Дети ЧСИР из "тираспольского" эшелона

История комэска Иосифа, составлявшего банную компанию Григорию Котовскому, и его близких,
попавших под жернова сталинщины

• Автор - Марк ШТЕЙНБЕРГ, военный историк, Нью-Йорк

В 20-х годах прошлого века Второй кавалерийский корпус под командой Григория Котовского дислоцировался в Украине, штаб — в г. Умань. Там же квартировал и штабной эскадрон связи, которым командовал Иосиф Штейнберг, мужчина огромного роста и богатырского телосложения. Естественно, комэск не входил в круг старших командиров штаба корпуса – по рангу был далек от Котовского. За исключением, разве что, единственной ситуации. Как известно, Котовский тоже был человеком неслабенького телосложения и весьма благожелательно относился к подобным себе по физической мощи.

29 11 2017.JPG

В те времена таких поблизости было только двое: комэск Иосиф и комбриг Николай Криворучко. Этот последний, хоть и был пониже ростом, чем Иосиф, однако силушкой обладал былинной. Вот они–то и составляли компанию Котовскому, когда бывал он в Умани, в любимом его развлечении – походах с баню. Парились до обалдения, а зимой выбегали все трое нагишом и боролись, барахтаясь в снегу.

На эти ристалища, как правило, сбегались многие уманьчане, в том числе – местные дамы. Невиданное ведь зрелище: три настоящих богатыря, в том числе и командир их знаменитый, в чем мать родила, борются друг с другом. Как-то раз пришла туда и Фаня, девушка из очень богатой местной семьи. До революции ее отец и братья были купцами первой гильдии. После Гражданской войны уцелели из семи только два брата. В описываемое время еще вовсю действовал НЭП и братья владели самой большой гостиницей в Умани. Их сестра, Фаня, считалась весьма завидной невестой в еврейской общине.
И надо же такому случиться, чтобы врезался в память девичью нагой исполин, боровшийся в снегу с самим Котовским!
Умань, небольшой в те времена город, Фаня с Иосифом встретились зимой 1925 года у общих знакомых и полюбили друг друга.
Поселились в комнатушке, которую выделил новобрачным комендант общежития краскомов.

А вскоре случилось событие, которое потрясло 2-й кавкорпус. В августе 1925 г. в совхозе Чабанка был убит Григорий Котовский. История этого убийства до сих пор не прояснена, хотя негодяй, стрелявший в комкора, был известен с самого начала. Иосиф лишился могущественного покровителя и остался на той же должности в Умани еще целых четыре года. В 1927 году там родился его первый сын – автор этой книги.

Когда произошло это событие, отца не было дома. Находился в поле на каких-то маневрах. Но к тому времени, а был 1927-й год, страну трясли очередные перемены. Окончился НЭП, а нэпманов усадили в тюрьмы и услали в места весьма отдаленные. Таким образом накрылась и гостиница, которой владели Гороходы, и бабушка моя переселилась к нам.

В 1930 году отца демобилизовали, послали в Киев на курсы инженеров связи. А затем назначили в Управление связи Молдавской автономной республики, в город Тирасполь. Куда мы и переехали из Умани.
Отец дома редко бывал. Мотался по этой автономии денно и нощно. Да еще воевал с бандитами в отряде ЧОН. Бандиты приходили из-за Днестра. Я помогал папе снаряжать обоймы для двух пистолетов. Он привычно садился на коня… Это воспоминание осталось со мной навсегда. И всплывало тогда, когда и я снаряжал обойму уже для своего пистолета…

А в 1935 году почти на два года отец был командирован на Дальний Восток. Чего-то строил в тайге. А я – безобразничал. И в школе и на улице. Даже в милицию попадал.

Вот в один из осенних деньков 1937 года, придя в школу, обнаружил, что за партой, которой владел единолично, восседает некто в синей матроске (тогда детвора надевала такие блузы с окантованными воротниками). Как это так!? За моей персональной партой! И – в морду! Пока он вылезал, еще раз успел от меня получить. И покатилась свалка из класса в коридор. Завершилось, впрочем, побоище тем, что стали мы с Мишкой закадычными друзьями.
Мишка уже вскоре влился в дружную компанию мальчиков нашего класса. Оказался очень даже правильным и общительным, с развитым чувством юмора, что нами особенно ценилось. В Тирасполе он очутился по случаю перевода своего отца Ефима, занявшего неслабенькую должность городского прокурора. Семья поселилась в небольшом особнячке внутри тенистого поросшего травой двора. Такой дом с двором по тем скудным временам могли предоставить лишь очень даже важному чиновнику. Посреди двора росло огромное развесистое дерево, под которым и собиралась наша компания. Играли в шахматы, боролись, травили анекдоты.

А в самом доме бывал лишь я. То ли потому, что стали мы с Мишкой неразлучными друзьями, то ли просто понравился его маме Фане. Она была врачом. И, кстати же – тезкой моей матери.
А кроме того у нас обнаружилась масса тем, которые мы часами могли обсуждать и спорить. Миша уже в ту пору слыл великим книгочеем. Я тоже любил читать. Вот и спорили, а Миша твердо отстаивал свое мнение по любому вопросу.
Такие наши взаимоотношения привели к тому, что уже вскоре стал я в доме Гарберов своим человеком. Если можно так сказать о десятилетнем мальчике. Думается, это обстоятельство сыграло определенную роль в грядущих событиях.

В конце 1936 года вернулся с Дальнего Востока отец и был назначен главным инженером молдавского Управления Связи. Войдя, таким образом, в число ответственных работников, как принято было в те поры называть элиту данного города, области, республики.

Естественно, бытовые условия нашей семьи улучшились на порядок. Отдельная квартира, пайки, спецраспределители и прочие блага. Отец ездил на службу на пароконной бричке. А когда в Молдавской республике появился легковой автомобиль М-1, то в числе немногих, кого на нем возили, был и мой отец. Мишкиного отца – городского прокурора Тирасполя, естественно, тоже. Так что, и в социальном статусе мы с ним подравнивались. Это в любые времена имеет значение. Хотя и жили мы в стране оглушительного равенства, понимаете ли.

Прошло немного времени, однако, судьба элиты молдаванской столицы стала трагичней, чем у самых ничтожных изгоев. В начале 1938 г. до Тирасполя докатилась волна «ежовщины» и за несколько недель почти весь контингент так называемых ответственных работников «как вырубленный поредел», говоря словами Маяковского.
Февральской ночью подъехала «черная Маруся» и к нашему дому. После обыска трое военных в фуражках с голубыми околышами увели моего отца. Как и всех остальных обреченных.
Эта операция молдавского НКВД прошла вполне успешно. Без малейших эксцессов ответработники исчезли в недрах старинного Тираспольского острога. И почти все уже никогда не вернулись. Погибли на расстрельных полигонах, в камерах и подвалах, в сибирской тайге и полярной тундре.
А через месяц настал черед и семей арестованных. В те времена они относились к категории ЧСИР. Эта кошмарная аббревиатура расшифровывается как Член Семьи Изменника Родины. Не больше, не меньше.

Все такие семьи были собраны, посажены в «телячьи» вагоны и одним эшелоном отправлены в Сибирь. Хватило и эшелона. Ведь Тирасполь, хоть и звался гордо «столицей» Молдавской автономной республики, на деле же был небольшим городом.
Но этот эшелон, как выяснилось позже, в пути был переформирован. Для чего? Отвечу цитатой из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП (б), состоявшегося в 5 июля 1937 года. Он гласил:

«1. Принять предложение Наркомвнудела о заключении в лагеря всех жен осужденных изменников родины.
Предложить Наркомвнуделу организовать для этого специальные лагеря в Нарымском крае и Тургайском районе Казахстана.
Установить впредь порядок, по которому все жены изобличенных изменников родины подлежат заключению в лагеря не менее, как на 5–8 лет.
Всех оставшихся после осуждения детей до 15-летнего возраста взять на государственное обеспечение.
Предложить Наркомвнуделу разместить детей в существующей сети детских домов и закрытых интернатах…»
Вот из "тираспольского" эшелона и изъяли детей ЧСИР и отправили в закрытые интернаты, где многие не выжили.

Решил сообщить об этом, да еще так детально, для правильной оценки этого факта моей биографии. А было мне в 1938 году 11 лет. Брату моему Исааку – 3 года. Мы с ним были бы обречены, если бы маму увезли в казахстанскую Сибирь.
Произошло, однако, чудо. А как, скажите, иначе назвать то, что из всех ЧСИРов Тирасполя не арестовали и не увезли только маму, меня и брата?! Правда, выгнали из квартиры, на работу маму не брали нигде. С трудом устроилась мыть бутылки на лимонадном заводе.

А нас сторонились, как могли. При встрече кого бы то ни было из нашей троицы, переходили на другую сторону улицы. Чтобы не здороваться. Понятно же – с Членами Семьи Изменника Родины какие могут быть контакты. Донесут «Куда Следует» и сам загремишь в Сибирь. Ну и в школе общались со мной скупо и по крайней необходимости. Вокруг создалась пустота, вакуум. Кроме… Да, вот именно – кроме Миши Гарбера, сына Гарбера Ефима, городского прокурора. Моего закадычного друга. Который, конечно же, отлично знал, что произошло. Но, тем не менее, в наших взаимоотношениях не изменилось ничего. Так же общались, так же играли. И в том же дворе, кстати, который к прокурорскому особняку принадлежал. Более того, я по-прежнему продолжал бывать у Миши в доме. И его мама как ни в чем ни бывало, продолжала меня привечать, кормить. И когда бывал дома дядя Ефим, прокурор, человек суровый, то в его со мной общении тоже не было перемен. А ведь уж кто-кто, а прокурор знал о моем отце побольше остальных. Но тема эта не возникала никогда

А потом произошло ЧУДО! Папа вернулся! Кроме него – никто. А он вернулся. Выдержал все пытки и ничего не подписал.
А когда в 1940 году Ежова заменили Берией, мой папа, самый лучший из отцов, память о котором умрет лишь вместе со мной, ночью вернулся домой. Его фотокарточку я всегда ношу с собой. И его портрет всегда над моим письменным столом смотрит со стены на своего старшего сына. А я говорю ему: Я здесь, я еще живой, папочка. Смотрю на тебя, я с тобой, думаю о тебе, значит – и ты еще живой. Мы, пока я здесь, будем вместе».
Я даже свою карточку в форме подклеил ему к сердцу на портрете, где и он в кавалеристской форме. Чтобы были вместе два офицера. Хотя бы так.

Иногда ночью папа тихо под одеялом рассказывал маме о том, что происходило с ним в течение этих двух лет. Его рассказы мне удавалось услышать только урывками. Впрочем, хватало, чтобы холодеть от ужаса. Но все это было не для моих ушей. А однажды он мне сказал: Запомни, сынок, маму и тебя с Изей, спас отец твоего друга Миши. Запомни это, но ему не говори никогда. И никому другому тоже, даже намеком. Знай, помни и если сможешь – отблагодари. Но – тайком. Иначе погубишь их за доброе дело. Я запомнил. Я и сейчас помню.

Папа вскоре вернулся на работу. Правда, с понижением в должности — начальником линейно-технического узла связи (ЛТУ). Почему запомнил? Да потому, что весной того года наши войска вошли в Бессарабию. Была образована Молдавская ССР. И ЛТУ перевели в город Бендеры на правом берегу Днестра. Нас поселили в особнячке какого-то богача, которого вместе с другими «враждебными» элементами увезли эшелоном в Сибирь. Знакомая ситуация. Пережили уже такое. Это в любой миг произойти могло и с нами. Такие были фантасмагорические времена.
Тогда, в этом особнячке я впервые узнал, что такое унитаз, ванна и другие предметы элементарной цивилизации.
Впрочем, пользоваться всеми этими удобствами нам пришлось недолго, началась война. Дальше была эвакуация, военная служба, гражданская журналистика.

(текст приводится в сокращении)

[rimty]

Александр Вельтман

"...С 31-го марта 1818 г. по октябрь месяц 1820 г. Вельтман находился при съемке и обмежевании земель Бессарабской области.
Во время чумы, развившейся в Бесарабии в 1819 г., он заведовал размещением кордонной стражи по р. Пруту, подвергая молодую жизнь свою явной опасности. Эти тяжелые воспоминания, с свойственною Александру Фомичу живостью, переданы им в одном из первых его стихотворных произведений «Беглец» (1831 г.).
В 1821 году Александр Фомич произведен был в поручики; с 1823 по 1826 год он снова был на съемке Бессарабии..."

Н. Дуб—ский.
Из некролога во "Всемирной иллюстрации", 28 февраля 1870 года.

[serj63-63]

- Здание, которое сейчас занимает кинотеатр «Патрия», было построено около 1890 года по заказу бессарабского дворянского собрания, - рассказывает профессор математики, историк и краевед Аурел Маринчук. - В нем проходили не только заседания, но и концерты, выступали Есенин, Маяковский, Рахманинов. В 1921 году здесь открылся национальный театр, работавший до 1935 года. Поскольку часть дома была деревянной, возникла идея его перестроить. Успели возвести кирпичные стены – и началась война…

Записала Елена ЗАМУРА

Ко дню рождения великого поэта - как Есенин побывал в Бессарабии.

Подробнo: https://bloknot-moldova.md/news/ko-dnyu ... yv-1397856


B 1916 Есенину шел 21 год. В Петербурге вышел первый сборник его стихов «Радуница». Он был восторженно принят критиками и публикой.
Но уже в марте Есенин призван на военную службу, с апреля он – санитар Царскосельского военно-санитарного поезда №143. При подготовке «Летописи» исследователями были разысканы архивные документы о передвижении военно-санитарного поезда №143. Это позволило раскрыть детали пребывания Сергея Есенина и в наших местах. После выполнения задач в Крыму 16 мая поезд вернулся в Царское Село. Но уже 5 июня в 2 часа 45 минут дня поезд отправился с Есениным в составе команды санитаров из Киева на станцию Новоселицы «через Казатин-Жмеринку-Окницу». 7 июня Есенин проследовал с поездом, в вагоне №6 через станцию Могилев-Подольский на Днестре. Это было в 1 час 25 минут ночи. В 5 часов утра поезд прибыл на станцию Окница. Между станциями Окница и Новоселицы Есенин пишет отцу «Москва, Б. Строгановский, д. 94. А. Н. Ясенину»: «Дорогой папаша. Еду по Румынской границе по направлению к Черновцам. Чувствую себя лучше и веселей». Написано на почтовой открытке с изображением столовой для раненых воинов с пояснением: «Лазарет Их Императорских Величеств Великих Княжён Марии Николаевны и Анастасии Николаевны при Феодоровском Государевом соборе для раненых. Царское Село», - сообщил Кушниренко.

На станции Новоселицы поезд остановился.
А. М. Функ сделал групповой снимок с Есениным на переднем плане. В 1 час дня началась погрузка раненых. В 10 часов вечера поезд отправился в обратный путь по маршруту Киев-Курск-Москва-Царское Село. Восьмого июня в 7 часов утра 15 минут поезд прибыл в Окницу и оставил «9 тяжело раненных низших чинов, для которых дальнейшая перевозка была вредна». Тут Есенин мог посетить местный вокзал, красовавшийся с 1903 года. Проследовали через Могилев-Подольский и в 5 часов 30 минут вечера прибыли в Жмеринку. 9 июня в 12 часов дня поезд был в Киеве. Около 5 часов вечера поезд посетила вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она обошла все 10 вагонов с ранеными, - описывает Кушниренко события тех лет.

Далее он приводит фрагмент впервые опубликованного в 1839 году знаменитого очерка «Прогулка по Бессарабии» русского ученого Николая Ивановича Надеждина:

«Вид Могилёва представляет очаровательнейший ландшафт. Мы не были в нем; но тем лучше: он весь был у нас под ногами. С высоты бессарабского берега Днестра можно перечесть все его домы, рассыпанные над самой рекой… Атаки есть большое местечко, роскошествующее евреями. Кажется, оно не принимало участия в прежнем цветущем состоянии своего соседа. Ничто не отличает его от прочих бессарабских селений, кроме живописного положения на крутом скате высокого каменистого берега. Вообще, долина Днестра отличается здесь очаровательною прелестью. Бессарабский берег величав до дикости; но Подольский пышен и узорчат, как кайма роскошной азиатской шали. Всякий раз, как дорога наша приближалась к Днестру, мне припоминалось впечатление, произведённое на меня первым видом Италии в полу-швейцарской долине Точи. Та же роскошь зелени на пухлых округлостях миниатюрных холмов; и среди ней – стада белоснежных домиков, толпящихся вкруг Божьего храма, залитые прозрачною синевою небес. Вскоре за Атаками дорога взяла опять влево от Днестра и пошла гористою степью. На следующей станции, при селении Окнице, через 26 верст, мы въехали в нынешний Хотинский уезд. Цинут Хотинский в прежнем своем объеме составлял некогда турецкую райю, находившуюся в непосредственной зависимости от Блистательной Порты. Турки были здесь хозяевами и помещиками; оттого многие деревни носят ещё название «кишл», то есть хуторов, где прохлаждались правоверные. Они точно должны были «прохлаждаться» в стороне, которая в Бессарабии слывет уже Сибирью. Здесь, в часто попадающихся перелесках, является уже береза, эта кудрявая дочь севера, незнакомая югу. Зима, говорят, бывает очень сурова и продолжительна. Но Турки так обжились, что их надо было прогнать снова в их теплый край северными штыками. Теперь места их заняты большей частью русскими переселенцами, преимущественно из соседних Подолии и Украйны. Недавно еще из Окницы лежала прямая дорога в Хотин, через Бричаны и Путриду. Теперь она возвращается назад, на дорогу из Белец, в станцию Глинную, отстоящую от Окницы на почтовый перегон в 25 верст. Отсюда 32 версты до местечка Липкан, которое находится опять уже на Пруте. Приближение Прута возвещается усилением гор, иногда возвышающихся живописными грядами. Я особенно любовался фантазиею природы, взгромоздившей над небольшою речкою Раковец обольстительный призрак развалившегося рыцарского замка. Долго не мог я убедить себя, что это была просто скала, обломанная стихиями. Местечко Липканы находится на повороте Прута, который до сих пор имеет направление с запада на восток, но отсюда устремляется к югу. Здесь находится карантинная застава. Прекрасная церковь новейшей архитектуры возвышается подле палаца, принадлежащего госпоже местечка, княгине Гике, устроенного со вкусом и даже некоторою изысканностью. На станции Станилешти, в 20 верстах от Липкан, дорога в последний раз в пределах России разделяется на два коротенькие рукава, из которых один идет по Пруту в Новоселицу, другой продолжается до Хотина. Хотин отсюда 22 ¾ верст. Присоединя расстояние Станилешт от Прута, которое не простирается и на 10 верст, видите, что между Прутом и Днестром здесь всего-навсего каких-нибудь верст 30. Это вся ширина Бессарабии в её северной оконечности, заключающейся между Молдавией и Австрией».

Участки железных дорог Жмеринка-Могилев, Могилев-Окница, Окница-Липканы, Липканы-Новоселицы были открыты поочередно в 1892-1893 годах. Нынешний маршрут, которым следовал по нашей земле Есенин, вбирает в себя станции Отачь-Вэлчинець-Вережень-Гырбова-Наславча- Окница… Ларга-Медвежа-Липкань-Крива. Железная дорога из Окницы в Новоселицы строилась в 1892-1897 годах. В 1904 – тут было 3240 жителей. К 1910 – здесь располагалось основное депо, мастерские по ремонту паровозов и вагонов. С 1903 – красуется местный вокзал, который посетил молодой поэт Есенин. Липканы – родина многих известных еврейских поэтов, писателей, певцов, ученых, художников, актеров. Тут сохранились имение и сад княгини Екатерины Росетти-Розновану (1785-1870),

[venberg_r]

Л.С. Берг

Бессарабия.
Страна-Люди- Хозяйство


1918 Петроград


260 страниц

Screenshot 2023-01-04 22.06.51.jpeg

Любопытно добавление в предисловии - Книга, была уже написана, но как сетует автор, произошли трагические события -

Screenshot 2023-01-04 22.16.28.jpeg

содержание
https://dokumen.tips/documents/berg-bes ... l?page=256

[venberg_r]

Дедлов, Владимир Людвигович (1856-1908)

Вокруг России

1895

Снимок.JPG

https://elib.rgo.ru/safe-view/123456789 ... 5wZGY=#242

Бессарабия со стр. 108 Кишинёв, Бельцы, Сороки, Буджак, этнографические наблюдения
-

Снимок1.JPG

Можно сказать по современному - записки тревел блогера. Личные наблюдения, экскурсы в историю, и свои выводы.
Занимательно.

Снимок5.JPG

Снимок6.JPG

завалим запад.._)

Снимок12.JPG

Дегустация синих
"икра заморская, баклажанная"

Снимок0.JPG

и взгляд на новую элиту Бессарабии..19 века....
как про сейчас

Снимок13.JPG

сто страниц - читается на дыхании.

[venberg_r]

Путешествие в Молдавию, Валахию и Сербию / Д.Б.К. - Москва : В Губернской типографии у А. Решетникова, 1810
https://elib.rgo.ru/safe-view/123456789 ... 5wZGY=#166

[rimty]

Дедлов, Владимир Людвигович (1856-1908)

Вокруг России
1895

"В очерках «Вокруг России. — Польша. — Бессарабия. — Крым. — Урал. — Финляндия. — Нижний. Портреты и пейзажи» (1895), написанных
на материале совершенной ранее поездки, обнаруживаются некоторые откровенно шовинистические тенденции, за что Дедлов был подвергнут резкой критике."
Так характеризуется описание Кигн-Дедловa, и с этим нельзя не согласиться.

"С конца 90-х гг. Дедлов сотрудничает с газетой «Новое время», публикуя, в частности, очерки «Из деревни». Вступление (формальное) в «Союз русского народа» довершает характеристику противоречивой общественно-политической позиции Дедлова, эволюционирующей от либерально-буржуазного просветительства к консерватизму и шовинизму." (Википедия)

[venberg_r]

Дедлов, Владимир Людвигович (1856-1908)

Вокруг России
1895

"В очерках «Вокруг России. — Польша. — Бессарабия. — Крым. — Урал. — Финляндия. — Нижний. Портреты и пейзажи» (1895), написанных
на материале совершенной ранее поездки, обнаруживаются некоторые откровенно шовинистические тенденции, за что Дедлов был подвергнут резкой критике."
Так характеризуется описание Кигн-Дедловa, и с этим нельзя не согласиться.

По самому автору ничего не могу сказать - с творчеством не знаком.
Но..

Резкой критике его подвергли современники в журнале , Мир божий.-- 1896.,откуда в википедию перекочевала цитата. Поскольку журнал был закрыт административным распоряжением ) тоже в вики прочитал) - что то в редакционной политике было неугодное другим современникам

посему , позвольте не согласиться с оценкой столетней давности)

в данных отрывках, его проезда по Бессарабии, все благопристойно, особо по нынешним реалиям.

[rimty]

Невозможно такое свидетельство считать объективным, именно шовинистический дух отличает его. Какие, к примеру, резкие собственные суждения он приводит о поляках и их истории в этой книге. Упомянутые в заметках народы не заслуживают, чтобы о них отзывались плохо, высокомерно, обобщaя и делая тенденциозные умозаключения. К тому же текст сопровождается весьма спорными историческими экскурсами.


Более конкретнo: он пишет об отсутствии в городе водопровода, но во время пребывания автора в Кишинёве водопровод либо уже был, либо находился на стадии строительства.

[1975]

Впечатления Дедлова можно найти в интернете. Ученик И. С. Тургенева, сподвижник А. П. Чехова, биограф В. М. Васнецова. Друг Менделеева, Репина и многая многая, если конечно Википедия опять не врет. За автором, кроме шовинизма, увидели склонность к "шаржу и натуралистическим подробностям" и таки да, это там есть. Впечатления образованного человека не пораженного народничеством и любовью к вышиванкам, и главное хорошо знакомого с этой самой "народной" средой. Впечатления которые Вы можете легко получить и сегодня.

В общем нелестные вещи рассказывает о кельтах известный бытописатель человечества Иловайский)

[steinchik]

Да, да. А Гитлер был прекрасным художником... Мне не интересно читать воспоминания нехорошего человека, т.к. они написаны в рамках его "нехорошего" восприятия мира.

[venberg_r]

Невозможно такое свидетельство считать объективным, именно шовинистический дух отличает его.

Почеиу нет? а судьи кто? те, кого потом "закрыли"?
Он современник событий. Очевидец.
И его мнение и впечатление - весомее неудачного передергивания штейнчика
из приведенных воспоминаний конкретно по Бессарабии - нет ничего предосудительного даже для нашего егалитетного и толерантного тренда .

[snob]

Вполне возможны здравые рассуждения и описания чего-либо от шовиниста или даже нациста. Правда я не уверен, что участники дискуссии так же рьяно защищали бы простого антисоветчика или противника путинизма. И тем более симптоматично когда вплетаются вышиванки в беседу ни к селу ни к городу, что как бы символизирует за что именно любят этого автора и чем он по-настоящему дорог.

[serj63-63]

7 июня Есенин проследовал с поездом, в вагоне №6 через станцию Могилев-Подольский на Днестре. Это было в 1 час 25 минут ночи. В 5 часов утра поезд прибыл на станцию Окница.

Есенинская Окница в Молдове.
Источник: https://bloknot-moldova.ru/news/esenins ... ve-1649061

[venberg_r]

Воспоминания о сухопутном путешествии из Индии в Лондон.

Снимок.JPG

A journey from Merut in India, to London, through Arabia, Persia, Armenia, Georgia, Russia, Austria, Switzerland, and France, during the years 1819 and 1820

https://archive.org/details/journeyfrom ... 8/mode/1up

Не особо удостоились вниманием лейтенанта империи, но за год путешествия у него наверно было много других событий достойных воспоминаний, приглазен

Одесса
Понедельник, 4-е. — Сегодня утром мы сопровождали г-на Джеймса, чтобы его представили его превосходительству графу Лонжерону, генерал-губернатору этой части России. Он был очень вежлив и пригласил нас пообедать с ним 6-го числа. Граф много лет служит на русской службе и является весьма умным человеком с солдатской внешностью. Он происходит из одной из первых семей Франции.
...

Пятница 7 . — Наш курс лежал большей частью вдоль берегов Днестра. У нас в это время стояла дождливая погода, что было очень неприятно.

Суббота 8 .— Сильный дождь; Это очень красивая и лесистая местность по обе стороны Днестра.

Снимок.JPG

много интересного про Одессу. будет полезно коллеге Аккерману)

[serj63-63]

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ВОЕННЫХЪ И МОРСКИХЪ НАУКЪ, томъ 1, стр. 420, годъ 1883.