Сообщение
steinchik » 01 ноя 2009, 18:51
Я очень долго искал эту статью! Для тех, кто всё ещё ностальгирует по советской власти. На дворе 1987 год. Якобы разгар перестройки. Людей обвиняют в том, что они хотят изучать родной язык. И хотят жить там, где они хотят! Многих из оболганных в этой статье я знал лично. Почти всем пришлось после этого бежать из страны. Так как в статье были "заботливо" даны их домашние адреса...
Осторожно – сионизм
НЕКОРОНОВАННЫЕ КОРОЛИ ОТКАЗА
Газета "Советская Молдавия", апрель 1987 г.
И.Тронин, корр. АТЕМ
Новый год встречали у Эльвиры Кальницкой на ул. Матиевича 6, кв.6. Вскоре после полуночи в дверь позвонили. Вошедший представился Эдуардом. По особому вниманию, оказанному иногороднему гостю, было видно, что человек он в этой среде не последней важности. Он наскоро предложил тост за процветание Израиля. В нынешнем году все наши мечты сбудутся, заверил он. А пока необходимо включить в работу как можно больше молодёжи. Если кто-то до сих пор не решился на выезд, то таким людям необходимо, разъяснять их 5едственное положение в СССР. Настоящий еврей, продолжал Эдуард, должен запросить вызов из Израиля, даже если не собирается выезжать: "там" должны знать как можно больше наших фамилий.
Идея вовлекать в эту работу как можно больше молодёжи не осталась просто призывом. Посулами встретить на семинарах интересных людей чутких собеседников, посмотреть заграничные журналы познакомиться с симпатичными девушками организаторы всячески cтремятся расширить круг гостей за счет молодых людей.
Откликнулся на предложение своей знакомой Доры Водовоз и работник завода отделочных материалов, студент-заочник пятого курс Кишиневского политехнического института Бениамин Краснер. "Ну что тут такого? - недоумевал он, коrда я попросил его поподробнее рассказать об очередном занятии. - Ну, пели песни на иврите, разыгрывали израильские сувениры, напевали хором гимн чужого государства, поднимали бокалы за поголовное переселение на историческую родину…". Не понял, видно, без пяти минут инженер, клюнувший на нехитрую приманку с девушками, что оказался послушной игрушкой в руках не слишком честных людей. Ему, правда, никто в тот день открыто не предложил подавать документы на выезд, но со временем он может и "созреть", раз уже сейчас, по его же словам, не видит особой разницы, где жить - здесь или там.
Иначе расценил свою роль бессловесного статиста 35-летний инженер научно-производственного объединения "Комплектживмаш" Григорий Крикунец. Случайно познакомившись в Москве с Александром Лукацким, он получил от него адрес и телефон жителя Кишинева Александра Когана, который, по словам москвича, сможет помочь в трудную минуту. А чтобы идти к Когану не с пустыми руками, попросил передать тому несколько зарубежных книг на иврите и английском. Коган не удивился этому подарку, поблагодарил и пригласил прийти 1 февраля на квартиру инженера-программиста BПТИ ЭМП Александра Либерзона на ул. Гренобля, 208, кв. 89 на "лекцию о еврейских религиозных традициях".
- Там собралась дружная компания, - рассказывает Г.Крикунец. –Часть имен мне была знакома по публикациям в республиканской прессе в связи со скандальными историями с выдворением из СССР зарубежных туристов – эмиссаров сионистских организаций. Здесь были Клара Шварцман, Леонид Решкован, Элла Кальницкая, Аба Шварцман и другие. Семинар открыл Локшин подробным разбором своей беседы с корреспондентом ATЕМ. Публика восторгалась его остроумием. Я очень удивился столь бурной реакции, поскольку почувствовал, что он не дал практически не одного конкретного ответа на вопросы, изворачивался, а в некоторых случаях откровенно лгал. Я не мог понять, ради чего он ведет эту деятельность: ведь у него нет родственников в Израиле и, значит, ехать ему не к кому.
Ехать не к кому, а вызова все-таки ждет. Странно? Ничуть. При современном развитии почтовой и телефонной связи договориться об установлении родственных уз можно даже с незнакомыми людьми, было бы их согласие. А за согласием дело не станет: история - так называемого еврейского вопроса в СССР показывает, что состряпать вызов зарубежные сионистские организации могут кому угодно и от кого угодно. Однако в данном конкретном случае дело в другом. Когда Локшина пригласили в январе с.г. в ОВИР и, напомнив о его ходатайстве, предложили подготовить документы на выезд, он заявил, что именно сейчас ему ехать не хочется, поскольку его сын – первокурсник Московского станкостроительного института - должен сначала закончить вуз, что юноше было бы трудно учиться без помощи отца. Между тем папа не собирается менять своих принципов: ехать сейчас не спешу, но за выезд бороться буду,
Таким же отказником без отказа, как выяснилось, является и инженер-программист вычислительного центра обувного объединения "Зориле" А. Н. Коган. Его не отпускает бывшая жена, которая требует выплаты алиментов вперед вплоть до достижения совершеннолетия их маленькой дочери. Убедившись, что женщина не отступится от своих обоснованных требований, он начал шантажировать ее письмами в различные инстанции, по месту работы ее и ее родственников, но нигде не мог найти поддержки своим притязаниям. Нe возымел действия и устроенный им публичный скандал в райисполкоме, Поняв, что закон не на его стороне, Коган прибегнул к испытанному приему – письмам с воззванием о помощи. В своем обращении к известному в США тележурналисту Филу Донахью и советскому телекомментатору Владимиру Познеру он жаловался на свою судьбу и несправедливость советских законов, защищающих брошенных мужьями женщин с детьми, Пoскольку адресованный Донахью экземпляр этого послания передавался через сионистские организации, оно, естественно, получило огласку. В адрес правительства Молдавии как по команде посыпались из-за океана телеграммы, в которых выражается протест против "бесчеловечных преследований советских евреев", в частности, Когана.
Такой прием, когда письмо направляется якобы одному человеку, а на самом деле предназначается для внимания совершенно других людей, Коган, похоже, перенял у Локшина. Тот в конце 1986 года направил в редакцию "Известий" письмо, адресованное американскому ученому Арнольду Локшину, живущему сейчас с семьей в Москве. В нем 0. А. Локшин завидует черной завистью своему однофамильцу (а может быть, как он считает, и родственнику) и делает вывод, что в CШA, мол, больше демократии, раз тому удалось выехать туда, куда хотел, а заодно предлагает осуществить своеобразный обмен: один Локшин - сюда, другой - туда. Можно, конечно, предположить, что кишиневец перепутал американца с ОВИРом, решающим вопросы выезда и въезда в страну. Но допустить, будто автору письма не известно, что эта семья подвергалась в США самой настоящей травле и буквально сбежала из "самого демократичного государства", редакция "Известий" уже на могла. На этом основании письмо было воспринято ничем иным, как провокацией. Учитывая еще его вызывающий тон, было решено избавить американского ученого oт необоснованных нападок в его адрес. На такой вариант О.А. Локшин, судя по всему, и рассчитывал, поскольку, еще не дождавшись ответа из Москвы, рассказал о своем послании своим зарубежным поклонникам. Те поздравили его с успешным выступлением, еще раз выразили восхищение его стойкостью, о чем Локшин не удержался похвастаться во время нашей беседы.
Но вернемся к тому семинару, посвященному, напомню, еврейским религиозным традициям. Следующим пунктом его программы был вопрос об "антисемитизме советского общества". Резюме докладчика Когана было однозначным:
"Советские евреи – гости в собственной стране, а гостей рано или поздно выпроваживают. Так чего же нам всем ждать?"
Начался разбор условий жизни "бывших" на новой родине. При этом подчеркивалось, что многим приходится там, что называется вкалывать, что это тяжело и непривычно и что виноват в этом опять же социалистический строй – "не всех научил работать как следует".
После лекции Коган познакомил присутствующих с письмами, украшенными шариками, флажками, звездами Давида. "Дети Израиля – детям России", переводил он с иврита подписи под посланиями маленьких израильтян своим "угнетенным" советским сверстникам. Было предложено переписать с конвертов адреса и начать переписку между детьми двух стран.
То обстоятельство, что "русские" евреи никогда не говорили на иврите, также учтено в программе подготовки людей к выезду. В ее рамках на нескольких квартирах – в частности, Клары Шварцман по улице Флорилор, 16, кв. 4, Александра Коганa по бульвару Карла Маркса, 2, кв. 8З, Зиновия Гиличенского по тому же бульвару, 2, кв. 61 и других - действуют платные ульпаны (курсы) по изучению родного языка. Вечерами сюда приходят по три ученика, к услугам которых учитель - бывший слушатель тех же ульпанов, учебники и пособия, полученные из-за рубежа.
Изучать языки, конечно, никому не воз5раняется и запретов на проведение лингвистических занятий в Советском Союзе нет, хотя сионистская пропаганда усердно пытается доказать обратное. Между тем совершенно ясно, что в таких ульпанах, проходящих в задушевной обстановке, играющих на самых тонких национальных чувствах, их организаторы нашли весьма удобную форму идеологической обработки людей. Когда изучаешь иностранный язык, волей-неволей начинаешь интересоваться страной его распространения, ее историей, культурой, и политикой. Сионисты и делают ставку на то, что, если в учебники и пособия умело заложить идею необходимости переселения на историческую родину и стремления к национальному единству, это сделает свое дело. Они вполне резонно полагают, что, изучая совместно иврит, люди непременно затронут во время уроков и вопросы выезда, и вопросы адаптации на новом месте.
Сионистов меньше всего волнует то обстоятельство, что далеко не все ульпанисты перебираются на "землю обетованную" и что прибывающие в Израиль переселенцы из СССР не в состоянии порой вымолвить и двух слов на иврите. Главное, чтобы эти ульпаны существовали. А если они и распадаются - чаще всего из-за отсутствия желающих посещать их, - то и это не беда: будет повод обвинить Советское государство в ущемлении "национальных прав" евреев.
Одним из самых активных наставников в этой "просветительской" сети считается первокурсник Кишиневского института искусств Зиновий Гиличенский. Найти его в институте оказалось невозможно: уже несколько месяцев он не появляется на занятиях, сказываясь тяжелобольным. Медицинская справка обеспечивала ему право получать стипендию вплоть до февраля. Одновременно она является надежной защитой против призыва на службу в Советскую Армию. Однако недуг, как по мановению волшебной палочки, отступает в тех случаях, когда пора идти на очередной ульпан или семинар, встречаться с туристами - эмиссарами зарубежных сионистских организаций
Не знаю, как обстоят дела у слушателей ульпанов с разговорной речью, но навыки хорового пения на иврите у них уже имеются. Это показал, в частности, семинар, состоявшийся 15 февраля на квартире инженера информационно-¬вычислительного центра Минмебельпома МССР Эльвиры Кальницкой. Гости с воодушевлением исполнили песню "Нaш Израиль - наша родинa" на мотив позывных радиостанции "Голос Израиля", а затем дружно встали и хором пропели гимн государства-агрессора. Объявили тему следующего занятия, назначенного на первое марта: "Правовые аспекты выезда из СССР" и подтему - "Пути обхода советских законов в случае получения отказа".
Когда новых людей приглашают на подобные занятия, им объясняют, что они проводятся для поддержания "национального духа", сохранения культуры и традиций еврейского народа. Идея развития национальной культуры используется активистами в качестве приманки и ширмы их главной цели – разжигания эмиграционных настроений, идеологической обработки колеблющихся. Начав свою деятельность с изучения истории и культуры, семинары затем все меньше времени тратили на эти вопросы. Сейчас некоторые из них вообще не имеют их в повестке дня и целиком посвящаются обсуждению проблем выезда.
Наивно полагать, что этого не понимает Иосиф Раухвергер – ведущий инженер СКБ АСУ "Пищепром", давний участник семинаров и активный докладчик по вопросам далеко не литературного или исторического содержания. Разумеется, не любовь к искусству делала столь гостеприимным сотрудника ПКБ АСУ Рувима Розентупа (ул. Коки, 49, кв. 24), старшего инженера-программиста BНЮИИНК Семена Маркуса, Александра Рейдермана (бульвар Карла Маркса, 13/1, кв.1: и Давидa Вассермана (ул. Бельского, 35, кв.28), когда на их квартирах собирались группы "просвещающихся". Понимали это, думается, и инженер-программист ПКБ АСУ Клара Шварцман, Леонид Рошкован (ул. Коммуны, 13, кв.19) , Григорий Лейдерман и другие семинаристы со стажем.
Но есть в деятельности этих людей еще один аспект - и, пожалуй, самый страшный. Практически на все свои встречи они приводят детей, Впитывая в себя все, что видят и слышат, эти малыши уже с раннего детства отравляются угаром национализма и шовинизма, растут в микроклимате ненависти к своей истинной Родине. Однако, как показало изучение деятельности этой небольшой кучки отщепенцев, идея отравить сознание молодёжи осуществлялась в отношении не только собственных детей.
ОНА ВЫВЕРНУЛА НАШИ ДУШИ И БРОСИЛА HAС
Осенью 1984 года в Кишиневскую среднюю школу N 59 поступила на работу учительница русского языка и литературы В. В. Мунблит. Молодая, красивая, она сразу привлекла внимание учеников и учителей. Представители, дирекции, посещавшие ее уроки, отмечали высокую профессиональную подготовку, великолепную речь, феноменальную память нового педагога, позволявшую цитировать наизусть целые страницы из литературных произведений. Немаловажной чертой ее внешнего вида была одежда - неизменно новая, ультрасовременная, но без кричащей пышности.
Школьники, особенно девочки, были без ума от Виктории Валентиновны. Она могла беседовать с ними целые перемены на любые темы, которые затрагивали сами дети. Они видели в ней скорее сверстницу, чем наставника, поэтому не боялись поверять ей детские секреты.
Вскоре ей поручили вести литературу в восьмом классе. Первый сюрприз она преподнесла в тот день, когда четверо её учеников не явились на традиционный Ленинский зачёт. По вызову директора школы вместе с ними пришла и Мунблит. Вызывающим тоном она заявила, что традиции – дело добровольное, что есть школьное бюро комсомольской организации, пусть оно и разбирается. “Скажите спасибо, что я занимаюсь с ребятами их политической учёбой, ведь я не член комсомола. А к моим урокам вы не сможете предъявить претензии”.
Демарш был столь неожиданным, что в то время никто не задумался, каковы его истоки. Возмущение учителей постепенно стихло, странное поведение педагога посчитали просто издержками молодости.
В последующие месяцы были в работе Мунблит и другие эпизоды, которые при более внимательном анализе, наверняка навели бы на вполне определенные выводы. Она могла, например, перенести свой урок на другое время или вообще отменить его. Могла на несколько дней исчезнуть из школы – то на похороны бабушки, которой, как позже выяснилось, не существовало, то по иным причинам. Но каждый раз ее выручали безукоризненно оформленные оправдательные документы. Никто в то время не мог предположить, что В.В.Мунблит - активистка семинаров и ульпанов, а отлучки ее с работы частенько были вызваны необходимостью встретиться с нужными людьми где-нибудь в Москве, или Одессе.
Ее уроки привлекали своей необычностью. Быстро справившись с программным материалом, В. В. Мунблит объявляла, скажем, экспресс-сочинение. На отдельных листочках, без подписей, надо было изложить все, что вы думаете о школе и отдельныx учителях. На следующий день самые удачные высказывания зачитывались вслух, неизменно вызывая общий хохот. В других случаях темами сочиненнй были: “Что вы думаете об органах Советской власти?”, “Избивают ли задержанных в милиции?”, “Как вам нравится перестройка?”. Мунблит приучила детей не распространяться об этих сочинениях, объясняя, что гласность может лишить их удовольствия писать на такие свободные темы.
Лирические отступления от школьной программы практиковались и в устной форме - как коллективно, так и индивидуально. На одной из таких бесед она рассказала, что в институте ее исключили из комсомола “только за то, что курила, выпивала и не боялась водиться в любых компаниях”, и в пять минут сумела внушить школьникам, что это было несправедливо. Кстати, на беседе с автором этих строк группа ребят отметила, что они давно привыкли к ее перекурам во время уроков и не удивлялись, когда от учительницы иногда попахивало по утрам перегаром.
Открытое нежелание заниматься общественной paботой в школе Мунблит с лихвой окупала задушевными индивидуальными беседами на переменах, которые девочки, смущаясь, назвали “беседами абсолютно обо всем”. Они велись не только в школе, но и на вечеринках в доме учительницы - в тесном кругу, на загородных прогулках.
- Долгое время я была отличницей по языку и литературе и считала, что являюсь любимицей Виктории Валентиновны, - сказала староста класса Оля Тимофеева. - Однажды я разоткровенничалась с родителями о моей любимой учительнице. Коrда отец рассказал мне о своем сослуживце Ароне Мунблите - ее муже, известном в городе отказнике и антисоветчике, я несколько дней ходила, как в шоке. Я перестала с ней общаться и рассказала кое-кому из группы ее фаворитов то, что сама узнала и поняла. Мне не поверили, зато перемену моего отношения к ней Виктория Валентиновна быстро уловила. Вскоре моя успеваемость понизилась. Как я ни билась, выше четверки по предмету получить не могла.
В январе нынешнего года класс, как громом, поразила весть о том, что Мунблит уволилась и вскоре выезжает в Израиль. После минутного гробового молчания, последовавшего за сообщением, кто-то из школьников в отчаянии крикнул, что все это ложь. Дети решили, что ее уволили за чересчур необычные уроки или за какую-то провинность. Класс направил к директору делегацию с требованием восстановить любимую учительницу на работе. Показанное собственноручно подписанное учительницей заявление об уходе было воспринято как подделка или нажим со стороны дирекции. Несколько дней спустя масла в огонь подлила и случайная встреча Мунблит с детьми. Смутившись при виде своих учеников, она заверила, что через недельку-другую, разделавшись о кое-какими неотложными делами, вернется на работу.
И не вернулась. В конце февраля Мунблит вместе с мужем уехала в Израиль, где ей уже не придется скрывать свое истинное отношение к Советской власти за ширмой великолепно отрепетированных уроков о любви к Родине. “Мы ей верили, как самим себе, - сказали ребята, - а она вывернула наши души и бросила нас”.
Не сразу наладились отношения с детьми у новой учительницы - Аллы Семеновны Бузовской. Нет, ученики не встретили ее в штыки, не дерзили, Они просто очень тихо сидели и ждали ее голоса. Затем кто-то спокойно спросил: “А вы никуда не собираетесь уезжать?”. Последовал такой же спокойный отрицательный ответ, в который педагог вложила всю свою выдержку и такт. Затем были уроки - по школьной программе и шире, были классные часы и беседы. Имя прежней учительницы старались не произносить. Пожалуй, последним отголоском раненой детской памяти была просьба ребят не заставлять их больше писать сочинения на свободныe темы. Но, думается, и с этим психологическим барьером им удастся справиться. Время работает на добро.
“А ТЫ КТО ТАКОЙ!”
Типичной чертой отказничества всегда была болезненная и острая борьба за лидерство. Среди членов этого неофициального "сообщества" обязательно находятся три-четыре наиболее оголтелых и идеологически натасканных лидера, которые ведут за собой остальных. Они определяют тактику поведения всей группы, представляют ее в сношениях с официальными властями, поддерживают контакты с приезжими эмиссарами заокеанских сионистских центров и непосредственно с сионистскими организациями.
Прекрасно понимая, что по трудам воздается и честь – в виде вещевых посылок и иных подношений, внимания зарубежной прессы, теплых местечек при распределении жилья и работы после выезда за границу, - они пытаются всячески выставить себя перед другими конкурентами. Участники семинаров, с которыми довелось побеседовать, отмечали, что грызня между “королями”, тщательно скрываемая в присутствии рядовых слушателей, время от времени извергается бурным потоком ругани и взаимных упреков.
Характер хронической болезни носили до последнего времени взаимоотношения между Осиком Локшиным, Александром Коганом и Ароном Мунблитом, омрачаемые неразберихой с лаврами лидерства. Правда, с отъездом в Израиль последнего шансы оставшихся двух претендентов несколько повысились. Различной напряженности конфликты разгораются между ними не по идеологическим вопросам, а по проблемам дележа заокеанских посылок. Первым по гонорарному ранжиру уверенно идет Локшин: свыше двадцати посылок с 1982 года от различных зарубежных отправителей - в основном английских, американских и канадских фирм. Когану, конечно, далеко до чемпиона - шесть посылок. Но у него уважительная причина: поздно включился в гонку за дармовщиной, когда лучшие времена почтовой филантропии уже миновали.
Как ни щедра рука подающих, но японской радиоаппаратуры, часов и синтетических шуб на всех не хватает, тем более, что и этот канал в последнее время иссякает, мельчает. Дело дошло до унизительных склок из-за куска импортной колбасы, поношенных вещей и жевательной резинки. Так, причиной до сих пор не затухающей обиды со стороны Любови Локшиной - бывшей жены О. А. Локшина - стала история с кинокамерой, привезенной для нее зарубежными эмиссарами. Эту камеру вызвался реализовать Михаил Шварцман, Он и продал ее за солидную сумму, но Локшиной отдал лишь половину и вскоре влип на махинации.
Иногда, правда, чувство реальности берет верх над горячими страстями, и короли пытаются навести порядок в своей группке. В интересах безопасности начинается разбор поведения каждого из ее членов, оценка их осведомленности в общих делах. Так, в январе нынешнего года во время одного из семинаров на квартире Локшина на ул. Парковой, 5 а был разрублен гордиев узел противоречий между частью верхушки и супругами Лейдерман. Локшин, всегда считавший, что Елизавета слишком много знает, без реверансов, в присутствии гостей выставил за дверь не в меру разговорчивую даму. За ней последовал и возмущенкый хамским обхождением супруг. Так семинар навсегда потерял давних, опытных лекторов.
Все эти неурядицы вызывают сёрьезное беспокойство зарубежных покровителей компании Когана и Локшина. Действительно, склоки, интриги, ссоры плохо укладываются в разработанную сионистами идею стройного движения отказников. Ее авторам в смелости не откажешь: назвать движением шатания двух десятков человек - дело не простое, требующее изрядной фантазии. Читатели, видимо, помнят представителей этого движения по предпринятой Филом Донахью попытке организовать с ними телеинтервью. Но если уж на Западе решились заявить, что это движение, то нужен и лидер, человек, который символизировал бы и борьбу и страдания.
И вот полтора десятка лет назад на щит было поднято имя Иды Нудель, выезд которой на постоянное жительство в Израиль к сестре все еще невозможен по той причине, что по роду своей работы она была осведомлена о государственных секретах. Неописуемой любовью к Нудель воспылали сионистские организации. Работали они весь этот период напряженно. То открытки с ее изображением штамповали, то имя ее неустанно повторяли в эфире, то кино о ней снимали художественное. Фильм, правда, вызвал некоторое неудовольствие самой И. Я. Нудель из-за обилия постельных сцен, но что поделаешь! Лидер - лидером, а зрителя чем-то привлекать надо. И все же уединенно проживающая в Бендерах 56-летняя женщина рада столь трогательной заботе о ней со стороны Запада. Неиссякающий поток посылок из-за границы поддерживает ее материально, а внимание вполне конкретных президентов, премьер-министров и кинозвезд - морально.
Да и сама она не сидит сложа руки. «Мое горячее стремление жить в Израиле находит поддержку миллионов людей во всем мире», - телеграфировала она в январе нынешнего годя в официальные советские органы. – «Я являюсь символом еврейского движения за репатриацию (?) в Израиль. Прошу дать мне выездную визу и тем самым успокоить мировую общест¬венность.»
Под обеспокоенной мировой общественностью она, очевидно, подразумевает таких людей, как некто Ф. Левинже из французского города Руан. В 1985 году он направил в Бендеры письмо на имя начальника городской тюрьмы: ”Уважаемый гражданин начальник, - писал француз на ломаном русском языке, да еще перепутав пол Иды Яковлевны. - Я получил ведомость, что заключенный Ида Нудель, который находится в вашем лагере, терпит и живет в очень плохих условиях. Я верю в вашу любезность, что вы сделаете все возможное, чтобы облегчить его житье. Я хочу вас просить, чтобы вы разрешали ему получать посылки, чтобы семья или родственники могли его встретить и иметь с ним несколько слов и этим способом поддержать его морально. Гражданин начальник, я вас очень прошу, чтобы вы дали распоряжение, чтобы он не имел никаких трудностей, чтобы он мог мирно исполнять его религиозные требования.
Как видим, ведомости о положенин советеких евреев сионисты составляют с ошибками: Нудель не сидит в тюрьме, а живет в собственном доме в Бендерах, не является религиозным человеком.
С каждым днем она все больше и больше растет в собственных глазах, поучает “несмышленышей”, как жить. “Вы должны бороться за выезд всеми силами”, - призывала она Гриrория Крикунца во время их встречи в марте с. г. и по-деловому разъяснила: “Прежде всего, надо громко заявить о себе, как об очередной жертве советского режима. У евреев в СССР нет будущего. Все мы поголовно должны выехать из этой страны”.
Вспоминая этот разговор, сложившийся так неожиданно для него, Г. Крикунец заявил несколько дней спустя в беседе с автором этих строк, что никоrда не помышлял и не помышляет о выезде из СССР. «Я родился и вырос на этой земле, здесь похоронены все мои предки. Здесь я получил высшее образование, Мне никогда не препятствовали в продвижении по службе. Но не в карьере дело. Не понимаю, как можно считать родиной землю, на которой никогда не был. Организаторы семинаров не только не заботятся о развитии нашей национальной культуры, но и вредят ей, отравляют сознание людей».
С позицией Нудель не согласится ни один порядочный человек, но объяснить ее действия можно: лидерство-то надо отрабатывать. Хоть по мелочам, на редких посетителях, но надо.
Женщина эта с явным удовольствием заявляет: ”Меня знает весь мир, за исключением, разве, арабских стран”. Как же так? Весь мир знает, а мы, живущие с такой знаменитостью в одной республике, остались в неведении. Теперь эта несправедливость устранена.
Лидеры “отказников” прекрасно понимают (хотя на словах никогда в этом не признаются), что они никого не представляют, кроме самих себя. Демагогия насчет того, что они - голос всех советских евреев - на поверку оказывается ничем иным, как затасканным анекдотом. В действительности же эта жалкая кучка отщепенцев, по меткому определению М. Г. Шехтмана - бывшего сослуживца Когана, позорит советских евреев. Самое смешное заключается в том, что лидеры не представляют даже свое ближайшее окружение, верхушку, среди членов которой нет единодушия по главному вопросу: ехать или не ехать. Так, в марте нынешнего года несколько активных семинаристов было официально опрошeнo о планах на выезд. Из них лишь Давид Васерман подтвердил свое решение выехать в Израиль. Иосиф Раухвepгep еще не определился в своем желании, Семен Маркус вообще отказался ехать, другие тоже пока не спешат начинать оформление документов.
Видимо, в чем-то недоработали Локшин вкупе с Коганом, не полностью оправдали надежды сионистов. А ведь те рассчитывают на них, поддерживают, как могут. То и дело мелькают в западных газетах, звучат в эфире, фигурируют в поступающих в нашу страну телеграммах имена Нудель, Локшина, Когана, Симона Шнирмана - “безвинно обиженных, несправедливо преследуемых”, “представляющих советских евреев”.
Вряд ли кто сомневается, что сионистам глубоко безразличны и Нудель, и Локшин с Коганом и компанией. Им важно лишь, что, используя их, они могут продолжать стряпать пасквили о “бесправном положении советского еврейства”. Как-то мне пришлось беседовать с одним старым кишиневцем, участником войны. Он спросил: “Как вы думаете, обрадовались бы сионисты, если все евреи мира приехали бы в Израиль?“. Я выразил сомнение. “А вы не сомневайтесь. Будьте уверены, что нет, - продолжал мой собеседник. - Они не обрадуются не потому, что будут не в состоянии прокормить 14 миллионов человек, а потому, что без советских евреев, которых они почему-то решили защищать, большинство сионистских идеологов просто потеряет работу. Даже если все евреи поедут в Израиль, то сионисты хотя бы горстку шалопаев вернут назад и скажут: возвращайтесь домой и жалуйтесь нам оттуда”.
Этот пожилой человек не занимается политикой, но очень верно подметил политическую суть заказа международного сионизма: разжигать националистические настроения среди евреев социалистических стран, поднимать как можно больше шума вокруг “еврейского вопроса”, а любые факты, направленные на пресечение таких действий, объявлять антисемитизмом, преследованиями и гонениями. Задача, что и говорить, сложная, и в этой откровенно подрывной деятельности трудно обойтись без тех, кто с гoтовностью, беззастенчиво исполнял бы роль жертв советского режима.
Вот почему в условиях, когда действительное воссоединение семей практически завершилось и выезд из СССР сокращается, активные “отказники” на местах становятся все более ценным козырем в антисоветских пропагандистских играх. В немалой степени благодаря их стараниям в сознание западных читателей, телезрителей и радиослушателей настойчиво вбивается мысль о том, что половина советских евреев сидит на чемоданах в ожидании “светлого будущего в Израиле”, а другая половина томится в тюрьмах “за участие в борьбе за свои права”. Такими героями и предстают Нудель, Локшин, Владимир Цукерман, Симон Шнирман, Коган в сознании известных и неизвестных им людей, пишущих в Молдавию письма в поддержку “великомучеников”, бомбардирующих МВД республики стандартными телеграммами с требованиями “прекратить террор”.
На всех этих спекуляциях насчет “еврейского вопроса”, на планах поднакопить политический капиталец перед дальней дорогой и паразитируют некоронованные короли “отказа”. Они прекрасно понимают, что лучше жить на сионистских харчах здесь и пользоваться всеми правами гражданина СССР, чем превратиться в одного из рядовых израильтян. Но признаться в этом они не могут. Иначе рухнет в глазах “хозяев” создаваемый ими “авторитет”. И вот из последних сил цепляется Коган за возможность оттянуть выезд, затеяв возню с алиментами и обвиняя нас в негуманности. В отличие от Когана, именно рассчитывая на нашу гуманность, желает сыграть на учебе сына в вузе Локшин. И постепенно, шаг за шагом, ложь насчет того, что “все хотят ехать”, превращается в правду о том, что им самим ехать-то и не очень хочется. В правду о том, что обманутые ими или такими, как они, возвращаются назад, просят простить. Правда возвратившихся в СССР Глушковых, Гданских, Фрайман и многих других - это горькая правда, познанная ценой ошибок и потерь. Но “короли” все же надеются, что им повезет больше, ведь не зря они зарабатывали свой “капиталец”. А как там сложится судьба у других, которых они же и спровоцировали на выезд, дело не столь важное. Главное - обеспечить себя.
твоей наблюдательности )
