- Воспоминания Грекова Николая Александровича
Двадцать восьмое июня 1940 года на долгие годы вошло в историю как день освобождения Бессарабии от румынской оккупации, которая длилась 22 года. Нам даже некоторые люди говорили, что это освобождение от «ига румынских бояр». Какого-либо ига, конечно, не было, но некоторое неравенство в учреждениях по сравнению с Валахией или Трансильванией, которые всегда выделялись, наблюдалось четко. Более того, наш папа с приходом в страну профашистского режима был довольно грубо, по надуманному поводу, снят с работы как глава технической службы города, хотя все прекрасно понимали, что его вина — русская национальность. Он судился по этому поводу и как раз к нашему приезду на каникулы из Кишинева выиграл третий суд о незаконности принятого властями решения, его полной невиновности и возвращения ему всей зарплаты за срок вынужденной безработицы. Оказалось, что как раз перед нашим приездом он получил первый довольно крупный транш оплаты. К сожалению, вторая часть не была возвращена из-за текущих событий.
Хорошо помню папиного адвоката, близкого знакомого, также ренийца, по фамилии Антиппа (грек). Он в самом начале заверил отца, что дело 100 % выигрышное, и предложил свои услуги за гонорар — 50 % от полученных компенсаций. Правда, предупредил, что дело будет долгим, нужно будет пройти три суда, до самого верха в Бухаресте. Все точно так и произошло. Адвокат хорошо знал румынские законы и их неукоснительную судебную систему.
Вернемся к событиям конца июня 1940 года. В городе стало довольно оживленно и беспокойно. По основным улицам, ближе к центру, на соборной площади, где размещалась полиция, постоянно собирались группы людей, обсуждавшие возможные предстоящие события. С уверенностью можно сказать, что настроение у подавляющего большинства населения было приподнятое, независимо от рода их деятельности, чего нельзя сказать о представителях власти, политиках, военных и полиции. Эти службы, особенно последняя, лихорадочно что-то грузили в ящики прямо на улице и на подводах куда-то все увозили. Похоже, что в сторону Румынии, причем даже на рыбачьих лодках через Дунай. Кульминация ажиотажа наступила в самые последние дни июня, когда прошел слух, что вот-вот появится Красная армия, а еще точнее — где-то высадили парашютистов! Последнее было таким интересным! Сейчас уж не помню точную дату — 29 или 30 июня, но вдруг многие побежали посмотреть настоящих парашютистов. Их было человек 10–12, молодых симпатичных простых парней, одетых в незнакомую форму, очень аккуратную и скромную. Значок — парашют и пилотки — нам особенно нравились. В этот же день в город по Болградской улице вошла довольно большая часть на военных машинах ЗИСах, в кузовах — солдат по 12, а сзади на крюке небольшая пушка.
Чувствовалось, что часть с трудом маневрирует по очень узким улочкам города, да еще по очень грубой булыжной мостовой. Восторгу местных мальчишек не было предела! Даже простые красноармейцы, все как один, были в аккуратном обмундировании, при оружии, с хорошими ремнями, с простыми, но незнакомыми знаками отличия. Ведь мы видали иногда румынских солдат, их старую потрепанную форму чуть ли не со времен австрийской кампании Первой мировой войны! Да и вид у них был какой-то пришибленный, изможденный, немолодой. Приподнятое настроение длилось у нас дня два. Затем, когда все части прошли, начались новые мероприятия: какие-то собрания с выступающими, даже местными горожанами, а затем митинги — мы этого слова раньше не слышали. К чему призывали ораторы, понять было трудно, порой выкрикивалась откровенная политическая болтовня. Заметные изменения произошли в быту, а точнее, на базаре и в мелких лавках. Румынские леи сразу потеряли какую-либо ценность, а новых денег просто не было. Это очень смутило все население. Когда через неделю откуда-то появились первые рубли — 1 рубль, 3 рубля, 5 рублей — на них можно было купить весь рынок за час. Появился обменный пункт: 1 рубль = 100 лей, но он скоро был отменен. Помню, что на 1 рубль кто-то купил полную повозку перцев. Можно было за этот же рубль купить 100 яиц. Это, правда, длилось недолго. Официальное упорядочивание курса денег началось с большим отставанием. Вначале повторили опыт первого обменного пункта: за 1 рубль = 100 лей, затем и его заменили на новый курс (1 рубль = 40 лей).
Наконец появились откуда-то рубли, видимо, были уже введены зарплаты. Самое заметное и, к сожалению, не очень положительное явление началось, когда стали приезжать семьи военных, просто советские служащие и их семьи.
Эти граждане начали очень удивлять местное население. Например, покупки на базаре часто рождали конфликты: минимальная порция приобретаемых ими яиц — 100 шт., но часто и 500 шт. покупались за один раз. Кур, цыплят, вообще птицы, обязательно надо было приезжим по несколько штук.
Базар пустел очень быстро. Об овощах я уже говорил. Дома наши местные домохозяйки, обсуждая это, разводили руками, не понимая, зачем нужно такое количество продуктов?
Примерно то же самое происходило в трактирах, закусочных, харчевнях. Заходят трое приезжих и заказывают графин вина (2 или 3 литра) и яичницу на сковородке из 12 яиц. Хозяин старается все быстро подать, приносит сковородку с заказом и… получает замечание: разве он не видит, что клиентов трое? Каждому по сковородке! Это я слышал неоднократно. Думаю, эти недоразумения вскоре были разрешены, но они оставили неприятный осадок.
В августе произошло еще одно неординарное событие: неожиданно в город со стороны Румынии из города Галац, через мост у реки Прут, стало поступать множество беженцев целыми семействами, со всем домашним скарбом: колясками, тюками, коврами и проч. Оказалось, это евреи, которым по договоренности государств румыны разрешали уехать, а мы их принимали. Из этих сотен, если не тысяч, людей образовался довольно большой лагерь недалеко от вокзала и речного порта, где просто под открытым небом они прожили не меньше двух-трех недель. Можно было наглядно убедиться, какую политику проводит Румыния.
Город Рени был не единственным пунктом такого переселения. Ясно было, что евреям в Румынии ничего хорошего не светит.
Это явление оказалось не единственным. Появился и встречный поток, но это уже были немцы(!), проживавшие в Бессарабии еще со времен Екатерины Второй, того же типа что и немцы Поволжья. Их было несколько десятков тысяч, жили они компактно в колониях, в очень плодородном районе юга нашей провинции, их хозяйства отличались высокой культурой и добротностью. Но это их не остановило и им не помешало ответить на призыв: все бросить и переехать в Германию!
Условия переезда у немцев нам известны: одиноким людям любого пола разрешалось забрать с собой имущество такого габарита, которое они могли бы перенести для перегрузки из машины в поезд: например, рюкзак и два чемодана. Семейные имели право на транспорт, повозку и две лошади, и все, что можно поместить в повозку, без седоков. Эти условия породили заключение множества фиктивных браков. Они помогли многим людям увезти побольше имущества. Для одиноких и пеших переселенцев немцы предоставили большое количество автобусов, в основном военных, которые курсировали непрерывно от городской соборной площади до моста через Прут. Длилось это мероприятие около месяца. Мы, мальчишки, и тут не остались без дела: немецкие шоферы на машинах ездили в Румынию каждый день, и леи им были полезны, а у нас они совсем обесценились. Вот и получился разумный торг: мы немцам ставшие ненужными леи, а они нам пачки сигарет, естественно, по весьма высокой цене. Все были довольны этой сделкой.
Постепенно оба встречных потока иссякли.
Воспоминания.