О значении Кишинёва и вообще Бессарабии в событиях русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
(Взято мною с сайта
http://www.borm-md.org/node/360. Все подчёркивания в тексте – мои, а также два коротких примечания, вставленные мною в квадратных скобках в текст, процитированный с вышеуказанного сайта).
Апрельское 1876 г. восстание в Болгарии, открытое военное выступление против Турции в июне 1876 г. Сербии и Черногории усилило в России движение в поддержку борьбы славянских народов, которое стало приобретать массовый характер. Большую помощь повстанцам оказывали созданные в разных городах славянские комитеты. Особенно активную роль в сборе средств и пересылки их к месту назначения сыграл Московский славянский комитет во главе с поэтом и публицистом И.С. Аксаковым, поддерживавший тесные контакты со своими единомышленниками в
Бессарабии.
Душою движения в России в пользу Сербии был выдающийся военный авторитет генерал М. Г. Черняев. Будучи также членом Московского славянского комитета, он по поручению И. С. Аксакова посетил
Кишинев в середине 1876 г. М. Г. Черняев позже командовал русским корпусом в Сербии. С письмом от И. С. Аксакова
к известному деятелю бессарабских болгар И. С. Иванову приезжал генерал-майор Николай Григорьевич Столетов, впоследствии назначенный начальником
сформированного в Кишиневе Болгарского ополчения.
Одной из важных сторон деятельности Московского славянского комитета была организация
отправки добровольцев на войну в Сербию. Через
Бессарабию только в июле-августе 1876 г. туда было переправлено до 5 тыс. человек [в том числе родившийся в 1855 году в
Бессарабии мой прадедушка Владимир Егорович (Георгиевич/Иордакиевич) Лазо, ставший в июле 1876 года поручиком сербской армии - прим. junafen].
«Это движение представляло замечательное явление, - писал И. С. Иванов. - В числе русских добровольцев попадались весьма интеллигентные девицы, отправлявшиеся в Сербию, чтобы служить великому делу освобождения славян в качестве сестер милосердия; было много юношей-студентов, следовавших туда же с целью поступить в ряды солдат и драться с турками ради свободы братьев-славян; туда же шли с воодушевлением весьма интеллигентные и выдающиеся по своим боевым качествам офицеры, словом, Россия готова была, так сказать, душу свою вынуть и дать ее на помощь восставшим за свою свободу сербам...».
Осенью 1876 г. Россия начинает военные приготовления. По плану Главного штаба, для войны на Балканском театре военных действий (военные действия охватывали территорию между Дунаем и Балканским горным хребтом и включали Румынию , Придунайскую Болгарию и Забалканье) было решено сформировать Дунайскую действующую армию и сосредоточить ее не в Румынии, тыловой базе Русской (Дунайской) действующей армии,
а в Бессарабии. К началу января 1877 г. армия численностью 200 тыс. человек была в основном
сформирована и расквартирована по городам и селам Бессарабии.
В Кишиневе в начале декабря 1876 г. численность войск достигала 100 тыс. чел. Здесь же с ноября 1876 г. находилась главная квартира-ставка главнокомандующего Дунайской действующей армии, которым был назначен старший брат Александра II великий князь Николай Николаевич, штаб армии во главе с генерал-адъютантом А. А. Непокойчицким и другие воинские подразделения.
Для освещения военных действий при штабе было аккредитовано большое количество корреспондентов как российских, так и иностранных изданий, передававших для своих редакций свежие новости из действующей армии. Среди них был Всеволод Крестовский, современному читателю скорее известный как автор романа «Петербургские трущобы», а тогда он был профессиональным военным - штаб-ротмистром лейб-гвардии Уланского Его Величества полка и официальным корреспондентом «Правительственного вестника», командированный в штаб действующей армии. В. Крестовский посылал в редакцию материалы в виде писем, которые затем были опубликованы отдельной книгой («Двадцать месяцев в действующей армии (1877-1878 гг.)». Т. I и II, СПб., 1879). Материалы В. Крестовского содержат много интересных фактов и ярких впечатлений , отдельных эпизодов, очевидцем которых он был сам. Например,
он описывает факт прибытия 22 января 1877 г. из Бухареста испанского принца Дон-Карлоса, путешествующего по Европе, а в Кишинев прибывшего «будто бы с целью предложить свою шпагу к услугам нашей армии, но это предложение, - как пишет В. Крестовский, - было отклонено со всевозможною деликатностью...».
Кишинев в те месяцы представлял из себя человеческий «улей», где огромное скопление военных и гражданских людей жило в атмосфере напряженного ожидания. Наконец, 5 апреля на Государственном Совете в Петербурге было принято решение о начале военных действий. Все с нетерпением ожидали приезда Александра II, который собирался лично произвести смотр боевых сил.
11 апреля 1877 г. царский поезд, сделав кратковременные остановки в Тирасполе и Кишиневе, проследовал прямо до станции Унгены, где ждали отправления на фронт первые воинские эшелоны.
Из телеграммы В. Крестовского в Петербург: «Его Величество государь император изволил прибыть на станцию Унгены, где был встречен митрополитом Молдавским в полном облачении, в сопровождении румынского духовенства, а также депутацией ясских граждан с ясским префектом во главе... В последний раз обратясь к офицерам государь сказал: «Храни Вас Бог! Поддержите честь русского оружия!»
Вечером того же дня Александр II возвратился в
Кишинев. Его приезд был встречен торжественным звоном колоколов во всех церквях города. Весь путь от вокзала до губернаторского дома, где была приготовлена его квартира, был иллюминирован огнями, изящно украшен транспарантами, гирляндами и флагами. «Раздался трезвон, от вокзала поскакал конвой, а за ним в открытой коляске показались Государь Император с Великим князем Николаем Николаевичем Старшим. За ним следовал Государь Наследник Александр Александрович с Великим князем Николаем Николаевичем Младшим, а далее свита и конвой...».
На следующий день 12 апреля Александр II в сопровождении членов своей семьи и свиты сначала
проследовал в Кишиневский кафедральный собор, где был отслужен краткий молебен, а затем направился на загородное
Скаковое, так называемое
Рышкановское поле для осмотра собранных на нем войск. По окончании объезда войск раздалась царская команда: «На молитву, шапки долой!»
Затем Александр II, окруженный свитой с преосвященным епископом Кишиневским и Хотинским Павлом подошел к войску на близкое расстояние, и преосвященный Павел громогласно зачитал врученный ему манифест, объявляющий войну Оттоманской Порте.
Вот как описывает это событие корреспондент «Daily-news»: «Был великолепный солнечный день, и яркие цвета мундиров, блеск бесчисленного множества штыков, сверкающих на солнце, и ясное сияние лучей, отражаемых длинным строем полевых орудий, все это, обрамленное свежей зеленью окрестных холмов, составляло великолепную и поразительную картину. Впечатление, производимое ею, было тем сильнее, что всякий знал, что это не праздничный парад, устроенный как зрелище, а смотр, за которым непосредственно последует война. Мундиры, которые в настоящий момент так ярко и свежо смотрят, скоро покроются пылью и грязью, почернеют и закоптятся в пороховом дыму, забрызгаются кровью. А эти пушки, что глядят с иголочки новенькими, которых никто еще не слыхивал, скоро заговорят громовым голосом и их пламенеющие жерла будут изрыгать разрушение и смерть. Смотр при таких условиях представляет зрелище несравненно торжественнее обыкновенного парада; так чувствовали, мне кажется, и большие толпы народа, собравшегося, чтобы посмотреть на него. В исходе девятого часа войска были уже под ружьем и стояли так длинными шеренгами и большими группами, с неподвижностью и безмолвием статуй, с полтора часа времени, пока не приехал Император. Было что-то глубоко затрагивающее и торжественное в этой продолжительной тишине и неподвижности.
Собравшаяся толпа тоже приумолкла и смотрела с изумлением и трепетом на эти молчаливые и неподвижные шеренги, возвышающиеся одна над другой. Раздался трубный звук кавалерийского похода: это Собственный Его Величества конвой, с наклоненными вперед винтовками, поэскадронно, в развернутом фронте, лихо и стройно приближался к линии церемониального марша, к месту, где впереди громадной свиты стоял на коне Император.
Далее за конвоем рокотали барабаны, без звуков музыки; это стройно приближались вольным шагом, сверкая щетиною бесчисленных штыков, боевые, комплектные батальоны и пехоты, во взводных батальонных колоннах. «Только в ту минуту, когда Государь произнес войскам: «Прощайте! До свидания!.. Возвращайтесь поскорее со славою... Поддержите честь русского оружия, и да хранит вас Всевышний!».., только после этих с глубоким чувством произнесенных слов, войска разразились громовыми криками.
Но что это были за крики! Что за мощная сила вырвала их из груди каждого! Какой восторг, какая любовь сияли на лицах! Как вся эта масса, в невольном порыве, восторженно ринулась к Монарху и обступила его с поднятыми вверх шапками, саблями, штыками!.. Солдатские шапки полетели целыми роями в воздух... Бесчисленные массы народа кидались на колени, простирали к Государю руки и шумно, радостно вторили этому восторгу войск; над ними тоже мелькало в воздухе множество шапок; женщины, дети махали платками, кидали букеты; множество усатых мужественных лиц было орошено слезами, которых не старались прятать друг от друга: «Ура! За братий! За святое дело! За веру Христову! За свободу славян!» раздавались повсюду мощные крики. Казалось, самый воздух гремит над этими слившимися воедино и сплотившимися вокруг своего Царя массами войска и народа».
Александр II пробыл в Кишиневе неделю. Все последующие дни были заняты посещением военных госпиталей, учебных заведений города, встречами с военными начальниками, а также представителями бессарабского дворянства и земства. 17 апреля «скромным обедом» Александр II отметил свой день рождения.
В зале Кишиневского благородного собрания был сервирован обеденный стол на 120 особ: кроме лиц свиты,
присутствовали военачальники, губернатор Бессарабии генерал-майор Николай Игнатьевич Шебеко, предводители дворянства, представители городского управления и земства.
В память о пребывании императора Александра II в Кишиневе на средства города был сооружен памятник «Царю-освободителю Александру II», установленный напротив губернаторского дома.
Памятник представлял собой стоящую во весь рост фигуру Императора, в царской порфире; правая царская рука держала свиток, на котором было вырезано: «12 апреля» - день объявления манифеста о войне, - а левая рука опущена на державу, установленную на пьедестале. По углам постамента были укреплены двуглавые орлы с распростертыми крыльями, а вокруг постамента установленные гранитные столбы, соединялись между собою чугунными цепями.
12 (24) апреля 1877 г. в день объявления войны, передовые части русской армии перешли румынскую границу и двинулись к Дунаю. Интенсивная подготовка к выдвижению армии к Дунаю началась еще в марте. Поскольку румынская железная дорога Унгены-Бухарест имела ограниченную пропускную способность и не могла обеспечить перевозку всей Дунайской армии, главный штаб спланировал выдвижение большей части войск своим ходом.
Русская армия покидала Бессарабию...
Пешим ходом ранним утром 6 мая в составе 138-го Болховского полка покидал Кишинев писатель В. М. Гаршин, в то время студент-доброволец. «Мы шли по длинной прямой улице, мимо базара, куда уже начали съезжаться молдаване на своих воловьих возах; улица поднималась в гору и упиралась в городское кладбище, - описывает В. Гаршин
маршрут движения армии по неизвестному ему городу, но так легко узнаваемый кишиневцами и сегодня. - Утро было пасмурное и холодное, накрапывал дождик; дерева кладбища виднелись в тумане; из-за мокрых ворот и стены выглядывали верхушки памятников. Мы обходили кладбище, оставляя его вправо. И казалось мне, что оно смотрит на нас в недоумении...».
Войска уходили на юг, к границе - навстречу войне. И не случайно, видимо ощутив всю остроту этого момента, В. Крестовский, который оказался свидетелем переправы через р. Прут 29-го казачьего полка, так детально фиксирует увиденное: «...полк стал переходить границу по мосту, переброшенному через пограничную полосу у Троянова вала; румынский доробанец, стоявший на часах у будки, отдал полку воинскую честь. Каждый казак снимал шапку и набожно крестился, переступая рубеж земли русской...».
…На полях сражений в той войне русская армия потеряла убитыми 119.905 чел.
[мой прадедушка, поручик Лейб-Гвардии Литовского полка получил награды за проявленный им героизм на Шипкинском перевале, в бою под Карагачем, при взятии Филипополя (ныне Пловдив) и дальнейших сражениях на пути к Константинополю. В ходе военных действий он был ранен в ногу, впоследствии всю жизнь прихрамывал и по этой причине вышел в отставку с военной службы в октябре 1879 года. - прим. junafen].
Пропало без вести и было признано убитыми еще 5.121 чел. Судьбы многих из них в той или иной степени пересеклись с
Бессарабией.
…Мы Дунай переходили,
Турок знатно молотили,
Как и в старину.
Не прошло и две недели,
Как к Балканам подлетели
Словно на парах.
Шипку занял храбрый Гурко,
Наутек бежали турки,
Кто куда поспел…
(Солдатская песня «От Дуная до Царь-града», сложенная солдатами гвардии в походе 1877-1877гг.)
Автор публикации:
Наталья АБАКУМОВА-ЗАБУНОВА
доктор истории