Русско-турецкая война (1877—1878)
Добавлено: 20 июн 2008, 11:24
Записки полковника Генерального штаба
Всем известный автор "Петербургских трущоб" Всеволод Владимирович Крестовский (1839-1895) имел чин полковника Генерального штаба и в Балканской Освободительной войне - русско-турецкой войне 1877-1878 годов участвовал как наблюдатель, т.е. собственный корреспондент газеты "Правительственный вестник". Материалы, во шедшие в публикацию, дают исчерпывающее представление о событиях, происходящих в отмобилизованной к границе русской армии накануне и в начале войны.
КИШИНЕВ, 12 ЯНВАРЯ 1877 ГОДА
В заграничной печати с заметным упорством появляются сведения о будто бы ужасном санитарном состоянии нашей действующей армии. В этих сведениях нередко сквозит некоторая тенденциозность, рассчитанная на сенсацию, как в европейском, так и в русском обществах. И действительно, общество наше слишком близко заинтересовано состоянием русской армии, чтобы не тревожиться о том, что в Кишиневе свирепствует тифозная эпидемия, что вся ар мия страдает от скорбута и дизентерии, что лихорадка бессарабская вырывает из строя чуть не две трети наличного людского состава, что, наконец, даже сам великий князь Главнокомандующий, при всех относительных удобствах его обстановки, не избежал действия вредного местного климата. Все это, естественно, волнует и смущает наше общество, которое не встречает с русской стороны отпора и разоблачения, приходит к убеждению, что санитарное состояние на шей армии крайне печально, многие уже получают здесь из разных мест России, в особенности из Петербурга, письма с тревожными вопросами: что и как, и ''правда ли? Очевидно, что под влиянием заграничных сенсационных известий, на которые сначала здесь не обращали ни малейшего внимания, дело приняло именно тот оборот, достичь которого, как можно предполагать, и желалось известным органам заграничной печати, пользуясь тем обстоятельством, что из армии доселе не было на этот счет подробных известий.
Так вот, к 1 января 1877 года во всех открытых госпиталях и на кратковременном излечении в полках было только 1 624 больных, число заболеваний в 180-тысячной действующей армии — менее полутора процента. При этом следует напомнить, что и в мирное время, если число заболеваний в армии не превышает двух процентов, то такой результат считается блистательным.
Какие же причины влияют на столь счастливое состояние здоровья армии?
По распоряжению полевого инспектора доступ в госпитали вполне открыт для всех, интересующихся делом. Так, между прочим, посетил госпитали в Ки шиневе и Тирасполе состоящий при Главной квартире в качестве французского военного агента полковник Мадьяр. Главноуполномоченный от Общества Красного Креста действительный статский советник Абаза, со своим помощником князем Волконским, также осматривали на днях в Кишиневе госпитальные по мещения, и телеграмма, отправленная господином Абазою вице-президенту Об щества, генерал-адъютанту Баумгартену, свидетельствует о том, что устройство госпиталей и порядок в них произвели на делегатов Общества самое отрадное впечатление.
Здешние госпитали помещены в домах частных владельцев по найму, и один уже наружный вид домов производит самое лучшее впечатление. Залы, где лежат больные, светлы и высоки, воздух чистый, об опрятности, и говорить нечего, образцовая. Госпитальная прислуга из призывных людей и усердии ее, как свидельствуют врачи, не оставляет желать лучшего. Пища для больных очень вкусная, хлеб ржаной и пшеничный отличной выпечки, вино виноградное и хлебное тоже в достаточном количестве отпускается медиками по предписанию. Инфекционные больные отделены от прочих и занимают по роду своих болезней особые палаты. Все предметы пользования инфекционных больных проклейм-лены особыми знаками, таким образом, ни белье, ни какая-либо другая вещь даже случайно не могут попасться больному другой категории. Отсутствие уны лости у больных — есть верный признак, что они довольны своим положением.
КИШИНЕВ, 2 ФЕВРАЛЯ
Бездействие армии, собранной в Бессарабии, начинает заметно томить ее, ввиду неопределенности дипломатических решений. Ожидание скорого движения вперед, столь пылкое и уверенное в начале мобилизации, все еще не оправ дывается и потому в среде офицерства все чаще и чаще раздается ропот на свое положение. Жить здесь дорого, особенно по армейским средствам. Женатые офицеры, оставившие семейства в местах прежнего своего квартирования, поневоле вынуждены жить на два дома и сильно тяготятся этой необходимостью. В первое время по мобилизации все офицерство было полно самого пламенного воодушевления и готово на все жертвы, а потому равнодушно относилось к ли шениям своим и своих семейств; но продолжительное бездействие, осложнен ное тщетным ожиданием движения вперед, намного уже успело охладить общее увлечение. Настает период сомнений в силе армии и государства, в силе его внешних союзов. Интимные разговоры в кружках на этот счет становятся все громче и чаще. Зачастую слышишь отзывы, исполненные горечи и иронии, что мы-де никуда не двинемся и лишь, дай Бог, назад-то убраться без особого срама. Кишиневскую стоянку, по примеру «Азовского сидения», уже окрестили «Кишиневским сидением» и говорят, что армии будут розданы медали с надпи сью «туда и обратно».
КИШИНЕВ, 8 ФЕВРАЛЯ
Сегодня возвратился в Кишинев начальник штаба Действующей армии гене рал-адъютант Непокойчицкий после кавалерийской проездки, совершенной им из Кишинева в Одессу. Цель поездки, кроме желания проверить степень вынос ливости коней и всадников, заключала в себе еще и желание доставить неожиданное удовольствие великому князю Главнокомандующему, который в качестве генерала-инспектора кавалерии своими настойчивыми трудами довел рус скую конницу до того, что для нее подобные переходы и пробежки стали обык новенным делом.
30 января, в 7 часов утра генерал-адъютант Непокойчицкий, в сопровождении свиты из охотников-кавалеристов, выступил с дивизионом терцев и кубанцев из Кишинева. Утро было пасмурное, моросил дождь и, судя по этому началу, можно было ожидать продолжения и на этот день вчерашней оттепели... Однако не успел отряд отойти от города и десяти верст, как поднялась жесточайшая буря. Студеный северо-западный ветер выл, не переставая ни на минуту, и налетал столь порывистыми шквалами, что порою валил с ног не только пешеходов, но даже телеги. В воздухе вдруг страшно похолодало и, в доверше ние всего, пошел замороженный дождь, который в просторечии называется «крупою».
Кишиневские улицы опустели, страшно было и подумать, чтобы выехать куда-либо за город, и даже парные извозчики, так называемые здесь «фаэтон- щики», подряженные некоторыми лицами за тридцать рублей каждый до Гуры-Галбины, местечка, лежащего в сорока верстах от Кишинева, возвращали нанимателям задатки, наотрез отказываясь выехать в такую непогодь. Очевидцы ска зывают, что в этом краю помнят подобную бурю только двадцать два года назад, когда два батальона, посланные из Кишинева в Измаил и Килию, совершенно погибли, закоченев в степи. Понятно, что все военные люди оставшиеся в Ки шиневе, крайне тревожились и даже серьезно опасались за исход кавалерийской проездки. Все с нетерпением ждали известий из отряда со встречным ли путни ком или по телеграфу.
Известий не приходило.
Только на третьи сутки узнали здесь из частных телеграмм, что 1 февраля, в час пополудни, отряд благополучно и в полном составе прибыл в Одессу, про шел по городу до Ришельевского бульвара, где во дворце разместился великий князь, и был проведен генерал-адъютантом Непокойчицким церемониальным маршем мимо Главнокомандующего, который смотрел из окна и остался совер шенно доволен бодрым видом людей и свежестью лошадей, прошедших 170- верстный путь в три перехода при таких ужасных условиях погоды.
Весь отряд пришел в полном порядке, заболевших всадников и лошадей не было; оказалось только несколько расковавшихся копыт.
КИШИНЕВ, 28 ФЕВРАЛЯ
В недалеком будущем, вероятно, обратит на себя большое и серьезное внимание всех интересующихся военно-санитарным делом, и притом не только у нас в России, но и в других государствах введение в военно-временных госпи талях войлочных киргизских кибиток.
Имеется в виду, что во время войны в Средней Азии, а именно в Хивинском походе и в Самаркандской экспедиции, вместо палаток и госпитальных шатров с величайшей пользой употреблялись киргизские или калмыцкие кибитки. И во время холода, и при палящем зное они представляли собою прекрасное убежище. В Туркестане при —25° казачьи отряды в 800 и 900 человек всю зиму прожили в подобных кибитках, почти не имея больных. Переносные шатры этого рода могут в любой местности служить удобным помещением для заразных и иных больных, требующих изоляции, и наконец, кибитки эти во многих отношениях несравненно удобнее холщовых палаток, — во всяком случае обходятся значительно дешевле последних. К счастливой мысли — воспользоваться азиатскими кибитками пришел военно-медицинский инспектору' доктор Приселков.
Великий князь Главнокомандующий, по представлению доктора Приселко-ва, распорядился заготовить для тридцати военно-временных госпиталей необ ходимое количество войлочных кибиток, полагая на каждый госпиталь по пяти штук.
В каждой кибитке может свободно поместиться двадцать человек слабосиль ных или же десять больных.
Все 150 кибиток будут заготовлены в Оренбурге по распоряжению местного интенданта.
Стоимость каждой кибитки обойдется в 140 рублей; доставка по железной дороге — в 45 рублей.
Вместе с кибитками будет командировано из Оренбурга в Кишинев необхо димое число нижних чинов, хорошо знакомых с установкой этих переносных жилищ. Весит такая кибитка 18 пудов, и на обозную повозку свободно уклады вается две кибитки.
КИШИНЕВ, 1 МАРТА
В сорока с небольшим верстах к юго-западу от Кишинева, в пологой и неглубокой котловине, в местечке Гура-Галбина, что по-молдавски значит «жел тая пасть», помещается штаб сводной казачьей дивизии, или «Гулиевых полков», по чрезвычайно меткому выражению генерал-лейтенанта Д.И.Скобелева, их ди визионного начальника. Тут же расквартирован и Терско-Горский конно-иррегулярный полк, составленный исключительно из уроженцев Кавказа — ингушей и осетин.
Этот полк сам по себе представляет весьма оригинальное, ярко-характерное и совсем новое явление в рядах европейской русской армии, где кавказские полки появляются впервые еще со времени ее существования. В случае войны это будет небезынтересный факт в русской военной истории. Во всяком случае, Горский полк заслуживает, чтобы поговорить о нем поподробнее. Но предварительно необходимо сообщить несколько данных вообще о назначении «Гулиевых полков» и о составе сводной казачьей дивизии.
Уже самоназвание «Гулиевой» указывает на назначение этих частей в случае военных действий. Они первые быть может, вступят на территорию про тивника; им же, весьма вероятно, предстоит и первая с ними встреча. Они будут нести сторожевую и партизанскую службу; впереди и по сторонам нашей армии, а также по флангам и в тылу неприятельской ар мии, так сказать, гулять по неприя тельскому краю. Они не входят в со став какой-либо крупной тактической единицы, не связаны админис тративно и тактически с каким-либо корпусом — их военные действия будут носить преимущественно само стоятельный характер. Таково-то в общих чертах назначение нашей свод ной казачьей дивизии, в состав ко торой входят следующие части:
2-ой Кубанский полк, под командованием подполковника Кухаренко;
30-й Донской казачий полк, командир — полковник Орлов;
Владикавказский полк Терского Казачьего войска, командир — пол ковник Левиз-оф-Динар; Терско-Горский полк, командир — полковник Панкратов; 1-ая Конно-горная донская батарея, полковник — вой сковой старшина Костин.
Вся дивизия, за исключением донских частей, одета в одинаковые черкески черного цвета. Полк от полка отличается цветом бешметов, погон и «газырей» на наперсных патронниках. Все полки носят бурки и башлыки, которые у терско-горцев — белые, что чрезвычайно красиво, да и вообще весь ма красива, ловка и удобна вся своеоб разная форма этих трех полков.
Полковые штабы сводной казачьей дивизии расположены в окрестностях Гура-Галбины, так что в два часа вре мени все полки могут быть на сборном пункте.
Терско-Горский четырехсотенный полк делится на два дивизиона; в пер вом дивизионе служат исключительно осетины, а во втором — ингуши; пер вый — христианский, второй же исклю чительно магометанского вероисповеда ния. Все они жители Терской области (Владикавказского и Осетинского ок ругов) — бывший «центр» нашей воен но-кавказской «линии».
Полк составлен исключительно из добровольцев, и когда его формировали, то к заведовавшему формированием полковнику Панкратову являлись охотники целыми аулами, целыми волостями, прося принять их на службу и огорчаясь, что формируют только один полк — зачем их берут так мало, когда джигитов хватит у них на десять таких полков. И исходатайствовали о назначении в полк командиром их окружного начальника — полковника Панкратова. Весь полк был собран в десять дней. Каждый всадник явился на собственной лошади, обмундированный и одетый на свой счет.
В дивизионе осетин находятся 60 Айдаров, то есть местных дворян, среди которых люди зажиточные и даже богатые, как, например, Ходарцев, име ющий шесть тысяч дохода в год, и большая часть этих Айдаров добровольно слу жит рядовыми. Вообще, между горскими добровольцами стоят в рядах и отцы с сыновьями, и дяди с племянниками, и по нескольку братьев. Между офицерами найдется, пожалуй, только несколько неграмотных
Каждый дивизион имеет свое знамя, вывозимое в строй со всеми почестями, присвоенными знаменам и штандартам по уставу. У осетин знамя небесно-голубого цвета, а у ингушей — алое. Они на чрезвычайно высоких древках, аршин по пяти, и очень тяжелые. Хотя по уставу конному полку присваивается ныне только один штандарт, но дело в том, что и осетины, и ингуши еще раньше имели свои собственные знамена, пожалованные им за верную службу покойным императором Николаем Павловичем. Оба племени настолько гордятся каждое своим знаменем, что ни то, ни другое, ни за что не хотели уступить в этом отношении первенства друг другу. И было дозволено служить каждому дивизиону под магометан в Терско-Горском полку есть свой мул ла, который, однако, выезжает в строй и вообще несет всю службу наравне с всадниками. Он же служит им и за медика, вместе с его помощником. Искусство их неоднократно было испытано на деле. Хотя в полку есть и штатный медицинский персонал, но горцам не препятствуют лечиться у своих собственных докторов. Эти восточные медики замечательно хорошо лечат пе реломы, ушибы, холодные и огнестрельные раны, не прибегают к ампутации, потому что отлично предупреждают гангрену. В состав их медицинских средств входят преимущественно бараний жир и припарки из бараньих внутренностей; но кроме того у них существу ют и всякие разноцветные пластыри, мази, травы и вообще свои специальные секреты. Весь способ лечения ран ограничивается наружными средствами, чис тым, опрятным уходом за раною и умением сделать перевязку. При этом, как необходимое условие лечения, — больному не дается спать. К раненому собираются поочередно его друзья, приятели и знакомцы и принимаются развлекать его без перерыва песнями и плясками; а чуть станет долить его сон, они начинают усердно барабанить, в что попало, и особенно в медные котелки и тазы. Азиатские медики запрещают ра неному спать во избежание приливов крови к голове, и только когда счастливый исход болезни уже не подлежит сомнению, разрешают пациенту поспать — сна чала немного, но постепенно, строго сообразуясь с ходом выздоровления, все больше и больше.
Каждый зажиточный горец, узнав, что такой-то его «кунак» ранен, спешит послать ему в дар целого барана на вырезку припарок и на угощение певцов и плясунов. Таков уж обычай.
Между всеми полками дивизии как-то сразу установился братский дух воен ного товарищества или, как они называют, куначества. Тут нет и в помине ни зависти, ни бахвальства одной части перед другой; полк на полк смотрит как на своего верного кунака, надежную поддержку и братскую помощь в боевом деле. Гура-галбинские обыватели очень довольны пока своими постояльцами. Они отзываются о горцах с похвалою, свидетельствуя, что это народ смирный, весь ма трезвый и честный: ни воровства, ни буйства, ни обид или притеснений хозяев — за ними не водится. Но горцы жалуются на конокрадов — вероятнее всего цыган, — которые успели уже увести у них несколько лошадей.
http://www.voskres.ru
(продолжение следует)
Всем известный автор "Петербургских трущоб" Всеволод Владимирович Крестовский (1839-1895) имел чин полковника Генерального штаба и в Балканской Освободительной войне - русско-турецкой войне 1877-1878 годов участвовал как наблюдатель, т.е. собственный корреспондент газеты "Правительственный вестник". Материалы, во шедшие в публикацию, дают исчерпывающее представление о событиях, происходящих в отмобилизованной к границе русской армии накануне и в начале войны.
КИШИНЕВ, 12 ЯНВАРЯ 1877 ГОДА
В заграничной печати с заметным упорством появляются сведения о будто бы ужасном санитарном состоянии нашей действующей армии. В этих сведениях нередко сквозит некоторая тенденциозность, рассчитанная на сенсацию, как в европейском, так и в русском обществах. И действительно, общество наше слишком близко заинтересовано состоянием русской армии, чтобы не тревожиться о том, что в Кишиневе свирепствует тифозная эпидемия, что вся ар мия страдает от скорбута и дизентерии, что лихорадка бессарабская вырывает из строя чуть не две трети наличного людского состава, что, наконец, даже сам великий князь Главнокомандующий, при всех относительных удобствах его обстановки, не избежал действия вредного местного климата. Все это, естественно, волнует и смущает наше общество, которое не встречает с русской стороны отпора и разоблачения, приходит к убеждению, что санитарное состояние на шей армии крайне печально, многие уже получают здесь из разных мест России, в особенности из Петербурга, письма с тревожными вопросами: что и как, и ''правда ли? Очевидно, что под влиянием заграничных сенсационных известий, на которые сначала здесь не обращали ни малейшего внимания, дело приняло именно тот оборот, достичь которого, как можно предполагать, и желалось известным органам заграничной печати, пользуясь тем обстоятельством, что из армии доселе не было на этот счет подробных известий.
Так вот, к 1 января 1877 года во всех открытых госпиталях и на кратковременном излечении в полках было только 1 624 больных, число заболеваний в 180-тысячной действующей армии — менее полутора процента. При этом следует напомнить, что и в мирное время, если число заболеваний в армии не превышает двух процентов, то такой результат считается блистательным.
Какие же причины влияют на столь счастливое состояние здоровья армии?
По распоряжению полевого инспектора доступ в госпитали вполне открыт для всех, интересующихся делом. Так, между прочим, посетил госпитали в Ки шиневе и Тирасполе состоящий при Главной квартире в качестве французского военного агента полковник Мадьяр. Главноуполномоченный от Общества Красного Креста действительный статский советник Абаза, со своим помощником князем Волконским, также осматривали на днях в Кишиневе госпитальные по мещения, и телеграмма, отправленная господином Абазою вице-президенту Об щества, генерал-адъютанту Баумгартену, свидетельствует о том, что устройство госпиталей и порядок в них произвели на делегатов Общества самое отрадное впечатление.
Здешние госпитали помещены в домах частных владельцев по найму, и один уже наружный вид домов производит самое лучшее впечатление. Залы, где лежат больные, светлы и высоки, воздух чистый, об опрятности, и говорить нечего, образцовая. Госпитальная прислуга из призывных людей и усердии ее, как свидельствуют врачи, не оставляет желать лучшего. Пища для больных очень вкусная, хлеб ржаной и пшеничный отличной выпечки, вино виноградное и хлебное тоже в достаточном количестве отпускается медиками по предписанию. Инфекционные больные отделены от прочих и занимают по роду своих болезней особые палаты. Все предметы пользования инфекционных больных проклейм-лены особыми знаками, таким образом, ни белье, ни какая-либо другая вещь даже случайно не могут попасться больному другой категории. Отсутствие уны лости у больных — есть верный признак, что они довольны своим положением.
КИШИНЕВ, 2 ФЕВРАЛЯ
Бездействие армии, собранной в Бессарабии, начинает заметно томить ее, ввиду неопределенности дипломатических решений. Ожидание скорого движения вперед, столь пылкое и уверенное в начале мобилизации, все еще не оправ дывается и потому в среде офицерства все чаще и чаще раздается ропот на свое положение. Жить здесь дорого, особенно по армейским средствам. Женатые офицеры, оставившие семейства в местах прежнего своего квартирования, поневоле вынуждены жить на два дома и сильно тяготятся этой необходимостью. В первое время по мобилизации все офицерство было полно самого пламенного воодушевления и готово на все жертвы, а потому равнодушно относилось к ли шениям своим и своих семейств; но продолжительное бездействие, осложнен ное тщетным ожиданием движения вперед, намного уже успело охладить общее увлечение. Настает период сомнений в силе армии и государства, в силе его внешних союзов. Интимные разговоры в кружках на этот счет становятся все громче и чаще. Зачастую слышишь отзывы, исполненные горечи и иронии, что мы-де никуда не двинемся и лишь, дай Бог, назад-то убраться без особого срама. Кишиневскую стоянку, по примеру «Азовского сидения», уже окрестили «Кишиневским сидением» и говорят, что армии будут розданы медали с надпи сью «туда и обратно».
КИШИНЕВ, 8 ФЕВРАЛЯ
Сегодня возвратился в Кишинев начальник штаба Действующей армии гене рал-адъютант Непокойчицкий после кавалерийской проездки, совершенной им из Кишинева в Одессу. Цель поездки, кроме желания проверить степень вынос ливости коней и всадников, заключала в себе еще и желание доставить неожиданное удовольствие великому князю Главнокомандующему, который в качестве генерала-инспектора кавалерии своими настойчивыми трудами довел рус скую конницу до того, что для нее подобные переходы и пробежки стали обык новенным делом.
30 января, в 7 часов утра генерал-адъютант Непокойчицкий, в сопровождении свиты из охотников-кавалеристов, выступил с дивизионом терцев и кубанцев из Кишинева. Утро было пасмурное, моросил дождь и, судя по этому началу, можно было ожидать продолжения и на этот день вчерашней оттепели... Однако не успел отряд отойти от города и десяти верст, как поднялась жесточайшая буря. Студеный северо-западный ветер выл, не переставая ни на минуту, и налетал столь порывистыми шквалами, что порою валил с ног не только пешеходов, но даже телеги. В воздухе вдруг страшно похолодало и, в доверше ние всего, пошел замороженный дождь, который в просторечии называется «крупою».
Кишиневские улицы опустели, страшно было и подумать, чтобы выехать куда-либо за город, и даже парные извозчики, так называемые здесь «фаэтон- щики», подряженные некоторыми лицами за тридцать рублей каждый до Гуры-Галбины, местечка, лежащего в сорока верстах от Кишинева, возвращали нанимателям задатки, наотрез отказываясь выехать в такую непогодь. Очевидцы ска зывают, что в этом краю помнят подобную бурю только двадцать два года назад, когда два батальона, посланные из Кишинева в Измаил и Килию, совершенно погибли, закоченев в степи. Понятно, что все военные люди оставшиеся в Ки шиневе, крайне тревожились и даже серьезно опасались за исход кавалерийской проездки. Все с нетерпением ждали известий из отряда со встречным ли путни ком или по телеграфу.
Известий не приходило.
Только на третьи сутки узнали здесь из частных телеграмм, что 1 февраля, в час пополудни, отряд благополучно и в полном составе прибыл в Одессу, про шел по городу до Ришельевского бульвара, где во дворце разместился великий князь, и был проведен генерал-адъютантом Непокойчицким церемониальным маршем мимо Главнокомандующего, который смотрел из окна и остался совер шенно доволен бодрым видом людей и свежестью лошадей, прошедших 170- верстный путь в три перехода при таких ужасных условиях погоды.
Весь отряд пришел в полном порядке, заболевших всадников и лошадей не было; оказалось только несколько расковавшихся копыт.
КИШИНЕВ, 28 ФЕВРАЛЯ
В недалеком будущем, вероятно, обратит на себя большое и серьезное внимание всех интересующихся военно-санитарным делом, и притом не только у нас в России, но и в других государствах введение в военно-временных госпи талях войлочных киргизских кибиток.
Имеется в виду, что во время войны в Средней Азии, а именно в Хивинском походе и в Самаркандской экспедиции, вместо палаток и госпитальных шатров с величайшей пользой употреблялись киргизские или калмыцкие кибитки. И во время холода, и при палящем зное они представляли собою прекрасное убежище. В Туркестане при —25° казачьи отряды в 800 и 900 человек всю зиму прожили в подобных кибитках, почти не имея больных. Переносные шатры этого рода могут в любой местности служить удобным помещением для заразных и иных больных, требующих изоляции, и наконец, кибитки эти во многих отношениях несравненно удобнее холщовых палаток, — во всяком случае обходятся значительно дешевле последних. К счастливой мысли — воспользоваться азиатскими кибитками пришел военно-медицинский инспектору' доктор Приселков.
Великий князь Главнокомандующий, по представлению доктора Приселко-ва, распорядился заготовить для тридцати военно-временных госпиталей необ ходимое количество войлочных кибиток, полагая на каждый госпиталь по пяти штук.
В каждой кибитке может свободно поместиться двадцать человек слабосиль ных или же десять больных.
Все 150 кибиток будут заготовлены в Оренбурге по распоряжению местного интенданта.
Стоимость каждой кибитки обойдется в 140 рублей; доставка по железной дороге — в 45 рублей.
Вместе с кибитками будет командировано из Оренбурга в Кишинев необхо димое число нижних чинов, хорошо знакомых с установкой этих переносных жилищ. Весит такая кибитка 18 пудов, и на обозную повозку свободно уклады вается две кибитки.
КИШИНЕВ, 1 МАРТА
В сорока с небольшим верстах к юго-западу от Кишинева, в пологой и неглубокой котловине, в местечке Гура-Галбина, что по-молдавски значит «жел тая пасть», помещается штаб сводной казачьей дивизии, или «Гулиевых полков», по чрезвычайно меткому выражению генерал-лейтенанта Д.И.Скобелева, их ди визионного начальника. Тут же расквартирован и Терско-Горский конно-иррегулярный полк, составленный исключительно из уроженцев Кавказа — ингушей и осетин.
Этот полк сам по себе представляет весьма оригинальное, ярко-характерное и совсем новое явление в рядах европейской русской армии, где кавказские полки появляются впервые еще со времени ее существования. В случае войны это будет небезынтересный факт в русской военной истории. Во всяком случае, Горский полк заслуживает, чтобы поговорить о нем поподробнее. Но предварительно необходимо сообщить несколько данных вообще о назначении «Гулиевых полков» и о составе сводной казачьей дивизии.
Уже самоназвание «Гулиевой» указывает на назначение этих частей в случае военных действий. Они первые быть может, вступят на территорию про тивника; им же, весьма вероятно, предстоит и первая с ними встреча. Они будут нести сторожевую и партизанскую службу; впереди и по сторонам нашей армии, а также по флангам и в тылу неприятельской ар мии, так сказать, гулять по неприя тельскому краю. Они не входят в со став какой-либо крупной тактической единицы, не связаны админис тративно и тактически с каким-либо корпусом — их военные действия будут носить преимущественно само стоятельный характер. Таково-то в общих чертах назначение нашей свод ной казачьей дивизии, в состав ко торой входят следующие части:
2-ой Кубанский полк, под командованием подполковника Кухаренко;
30-й Донской казачий полк, командир — полковник Орлов;
Владикавказский полк Терского Казачьего войска, командир — пол ковник Левиз-оф-Динар; Терско-Горский полк, командир — полковник Панкратов; 1-ая Конно-горная донская батарея, полковник — вой сковой старшина Костин.
Вся дивизия, за исключением донских частей, одета в одинаковые черкески черного цвета. Полк от полка отличается цветом бешметов, погон и «газырей» на наперсных патронниках. Все полки носят бурки и башлыки, которые у терско-горцев — белые, что чрезвычайно красиво, да и вообще весь ма красива, ловка и удобна вся своеоб разная форма этих трех полков.
Полковые штабы сводной казачьей дивизии расположены в окрестностях Гура-Галбины, так что в два часа вре мени все полки могут быть на сборном пункте.
Терско-Горский четырехсотенный полк делится на два дивизиона; в пер вом дивизионе служат исключительно осетины, а во втором — ингуши; пер вый — христианский, второй же исклю чительно магометанского вероисповеда ния. Все они жители Терской области (Владикавказского и Осетинского ок ругов) — бывший «центр» нашей воен но-кавказской «линии».
Полк составлен исключительно из добровольцев, и когда его формировали, то к заведовавшему формированием полковнику Панкратову являлись охотники целыми аулами, целыми волостями, прося принять их на службу и огорчаясь, что формируют только один полк — зачем их берут так мало, когда джигитов хватит у них на десять таких полков. И исходатайствовали о назначении в полк командиром их окружного начальника — полковника Панкратова. Весь полк был собран в десять дней. Каждый всадник явился на собственной лошади, обмундированный и одетый на свой счет.
В дивизионе осетин находятся 60 Айдаров, то есть местных дворян, среди которых люди зажиточные и даже богатые, как, например, Ходарцев, име ющий шесть тысяч дохода в год, и большая часть этих Айдаров добровольно слу жит рядовыми. Вообще, между горскими добровольцами стоят в рядах и отцы с сыновьями, и дяди с племянниками, и по нескольку братьев. Между офицерами найдется, пожалуй, только несколько неграмотных
Каждый дивизион имеет свое знамя, вывозимое в строй со всеми почестями, присвоенными знаменам и штандартам по уставу. У осетин знамя небесно-голубого цвета, а у ингушей — алое. Они на чрезвычайно высоких древках, аршин по пяти, и очень тяжелые. Хотя по уставу конному полку присваивается ныне только один штандарт, но дело в том, что и осетины, и ингуши еще раньше имели свои собственные знамена, пожалованные им за верную службу покойным императором Николаем Павловичем. Оба племени настолько гордятся каждое своим знаменем, что ни то, ни другое, ни за что не хотели уступить в этом отношении первенства друг другу. И было дозволено служить каждому дивизиону под магометан в Терско-Горском полку есть свой мул ла, который, однако, выезжает в строй и вообще несет всю службу наравне с всадниками. Он же служит им и за медика, вместе с его помощником. Искусство их неоднократно было испытано на деле. Хотя в полку есть и штатный медицинский персонал, но горцам не препятствуют лечиться у своих собственных докторов. Эти восточные медики замечательно хорошо лечат пе реломы, ушибы, холодные и огнестрельные раны, не прибегают к ампутации, потому что отлично предупреждают гангрену. В состав их медицинских средств входят преимущественно бараний жир и припарки из бараньих внутренностей; но кроме того у них существу ют и всякие разноцветные пластыри, мази, травы и вообще свои специальные секреты. Весь способ лечения ран ограничивается наружными средствами, чис тым, опрятным уходом за раною и умением сделать перевязку. При этом, как необходимое условие лечения, — больному не дается спать. К раненому собираются поочередно его друзья, приятели и знакомцы и принимаются развлекать его без перерыва песнями и плясками; а чуть станет долить его сон, они начинают усердно барабанить, в что попало, и особенно в медные котелки и тазы. Азиатские медики запрещают ра неному спать во избежание приливов крови к голове, и только когда счастливый исход болезни уже не подлежит сомнению, разрешают пациенту поспать — сна чала немного, но постепенно, строго сообразуясь с ходом выздоровления, все больше и больше.
Каждый зажиточный горец, узнав, что такой-то его «кунак» ранен, спешит послать ему в дар целого барана на вырезку припарок и на угощение певцов и плясунов. Таков уж обычай.
Между всеми полками дивизии как-то сразу установился братский дух воен ного товарищества или, как они называют, куначества. Тут нет и в помине ни зависти, ни бахвальства одной части перед другой; полк на полк смотрит как на своего верного кунака, надежную поддержку и братскую помощь в боевом деле. Гура-галбинские обыватели очень довольны пока своими постояльцами. Они отзываются о горцах с похвалою, свидетельствуя, что это народ смирный, весь ма трезвый и честный: ни воровства, ни буйства, ни обид или притеснений хозяев — за ними не водится. Но горцы жалуются на конокрадов — вероятнее всего цыган, — которые успели уже увести у них несколько лошадей.
http://www.voskres.ru
(продолжение следует)