Re: Приднестровская война 1992 года
Добавлено: 13 мар 2021, 20:50
ОСКОЛОК ИМПЕРИИ НА ДНЕСТРЕ. ВОСПОМИНАНИЯ СОЛДАТА
ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ 1991-1992 Г
XI. РЕПОРТЕР С УЗДОЙ НА ГОЛОВЕ И УДИЛАМИ ВО РТУ
Начиная с весны 1992 года, конфликт в Бендерах между местной полицией и приднестровскими гвардейцами постепенно перерастал в войну. "Радиопропаганда Радченко и компании КО" своими передачами так "промывала мозги" и наэлектризовала русскоязычных слушателей, что те безоговорочно верили ей. Это была настоящая информационная атака, поддерживаемая тогда и ослепленным автором этих строк, выступавшим по радио с патриотических позиций человека, родившегося в Приднестровье.
Вся эта так называемая "тираспольская политика" совсем была не голосом всего народа, дружно жившего до распада СССР по обеим берегам Днестра. Она представляла собою этакие темные уголки сознания переехавших сюда из России и Украины бывших коммунистов и советских функционеров, отставных военных и чекистов из КГБ, готовившихся к выходу на пенсию. Того мира, в котором они жили и работали до 90-х годов, уже не существовало, а воспоминания и представления о нем в их головах еще оставались. Такие "головы" принадлежали большей частью людям с нетрадиционной умственной ориентацией. Один из них возглавлял тираспольское радио, а другой его курировал - Борис Акулов.
Пророссийский курс политики Тирасполя отвечал чаяниям и большинства жителей Бендер, потому что они не видели своего будущего вне единства с Россией. У людей сложился определенный стереотип мышления относительно "засевших в городcком полицейском участке вооруженных румынов". На самом деле среди этих полицейских были русские и украинцы, бывшие советские милиционеры, не пожелавшие превращаться в "карманно-смирновских" блюстителей общественного порядка. Они решили не подчиняться призывам Тирасполя перейти под юрисдикцию "ПМР", а твердо следовать закону, действующему на территории всей Республики Молдова. Для бендерских полицейских непризнанная "ПМР" была ничем иным, как "незаконно провозглашенным псевдогосударственным образованием" или "банановой республикой".
Информантами для некоторых текстов моих новостей об этом городе иногда были мои знакомые и обыкновенные люди, знавшие меня лично или слышавшие мой голос по радио. Помню, ранним утром 1 апреля мне позвонил бывший школьный коллега, учитель физики Борис Гаврилович Косс, посоветовавший срочно выехать в сторону бендерского микрорайона "Ленинский":
— Там сильная стрельба! Есть убитые. Говорят, Кишинев с оружием наступает на нас!
Да, действительно, в тот день на южной окраине города Бендеры, контролируемого в то время приднестроскими властями и местной милицией, вошло подразделение молдовской полиции в сопровождении двух бронетранспортеров, попытавшихся разоружить группу приднестровских гвардейцев. В городе одновременно функционировали полицейское и милицейское отделения. В завязавшемся бою на приняли участие и сотрудники бендерской милиции. Случайно под перекрёстный огонь попал движущийся автобус, где находились работницы местной хлопкопрядильной фабрики. Одна из женщин погибла, кроме того ранения получили несколько гражданских лиц. Потери понесли полицейские и гвардейцы. Конфликт враждующих сторон был вскоре улажен, огонь прекратили, вооруженные формирования развели по разные стороны. После этого события в Бендерах до 19 июня было относительно тихо, несмотря на то, что в городе присутствовало около трехсот гвардейцев под командованием Ю. Костенко.
О событиях 1 апреля в Бендерах я срочно позвонил на "горячую линию" агентства ИТАР-ТАСС. Информацию там приняли и передали ее по радиостанции
"Маяк". Тираспольское же радио запаздывало с передачами актуальных новостей.
В тот же день в соответствии с Указом Президента России Бориса Ельцина оставшиеся в Молдове соединения и части армии еще раз были поделены и обрели свой новый постсоветский статус. 14-я гвардейская общевойсковая армия, то есть все воинские части, оставшиеся и расквартированные в Приднестровье, переведены Москвою под юрисдикцию Российской Федерации. Лишь одна часть, расположенная в Парканах -- инженерно-саперный батальон под командованим подполковника Игоря Дудкевича, перешла под юрисдикцию ПМР. Территория, здания, склады, боевая техника и вооружение и около полутысячи военнослужащих -- все это оказалось под красно-зелено-красным флагом непризнанной республики. Одни называли перешедших к Смирнову парканских военнослужащих героями, другие - дезертирами. В порядке раздела военного имущества бывшей Советской Армии той же Москвой оружие официально передавалось Молдове. Власти Тирасполя, считая Приднестровье анклавом России, тоже нуждались в оружии, так необходимом приднестровским военизированным формированиям, которые с середины 1991 года оснащались огнестрельным оружием.
10 апреля в Тирасполе издали указ «О создании вооруженных сил ПМР» на базе республиканской гвардии и воинских частей, дислоцированных на территории ПМР и перешедших под ее юрисдикцию. Небольшая часть 14-й армии, принявшая воинскую присягу ПМР, добровольцы Черноморского казачьего войска Приднестровья, территориальные спасательные отряды (ТСО), местные ополченцы и многочисленные добровольцы из России, Украины и других бывших советских республик тоже нуждались в оружии. Его приобретали путём блокирования российских воинских частей приднестровскими женщинами, выступавшими в качестве живого щита. А добытчиками оружия на самом деле были мужчины.
В первой декаде апреля в Бендерах и Тирасполе побывало несколько высокопоставленных лиц из Москвы: министр иностранных дел А. В. Козырев, вице-президент России, генерал-майор А. Руцкой, cоветник президента С.Б. Станкевич и заместитель министра обороны генерал-полковник Б. В. Громов. А.Козырев кратко выступил перед жителями Бендер, а А. Руцкой на митинге в центре Тирасполя обратился с речью к собравшимся.
В середине апреля я находился несколько дней в Севастополе, а когда приехал в Тирасполь, узнал о страшной трагедии, произошедшей на складе боеприпасов в Парканах. Радченко не разрешил мне рассказывать по радио о том, что произошло во время неосторожной загрузки миноукладчика 19 апреля на территории того самого инженерно-саперного батальона, что перешел под юрисдикцию ПМР. Полковник М. Бергман затруднился назвать причину произошедшего взрыва, во время которого cами себя подорвали 28 молодых военнослужаших:
-- Никто не знает. Солдаты случайно могли, например, ящик с минами уронить...
Радио обвинило в этой трагедии "врагов из Молдовы", мол, из молдавского села Варница, что на правом берегу Днестра, враги могли запустить боевой снаряд в сторону Паркан...
Чувствительная информация и сведения о самоподрыве в Парканах составляли "государственную тайну" ПМР. Да разве только один этот трагический случай скрывало и ложно интерпретировало в медийном пространстве Приднестровского региона!?
В начале апреля 1992 года началось мое тесное сотрудничество в качестве внештатного корреспондента ИТАР-ТАСС по Приднестровью. В Москве меня проинструктировали в военно-правовой редакции агентства, подсказали правильное оформление новостей и способы их передачи, выдали красное удостоверение, где вместо "Приднестровья" ошибочно указали "Приднепровье". Техническую ошибку сразу же исправили. В том же месяце прибывший в Тирасполь один французский корреспондент из Парижа, дед которого имел русские корни, предложил мне сотрудничать с Агентством Франс Пресс, на что я тоже дал свое согласие. Летом мои репортажи из Тирасполя звучали по радио "Свобода".
На приднестровском радио мне платили по тем временам неплохо. Моя зарплата превышала 320 рублей, получаемых мною, например, за преподательскую работу в должности доцента в местном пединституте им. Т.Г. Шевченко. Свою работу на радио я рассматривал как средство получения дополнительных денег, необходимых для жизни, научных командировок и завершения докторской дисссертации. Александр Радченко платил советскими рублями и "по-черному", оформив на полставки корреспондентом и супругу под фамилией "Елена Кустова". Вместо нее, конечно, работал автор этих строк, а "Кустова" только начитывала дома своим голосом новости на специальный диктофон. Однако этот обман, признаюсь, продолжался недолго. Не исключено, что не только мне таким образом доплачивали деньги.
"Вождь" радио часто предупреждал меня быть максимально осторожным во время передвижения в тех местах, где добывалась мною информация. В середине апреля он вручил мне и снаряженный слезоточивым веществом газовый баллончик, необходимый для самообороны. Я работал увлеченно и задерживался в "Доме советов" до полуночи и позже. Спать приходилось на толстых подшивках советских газет, лежавших на больших столах. Иногда ночевал в квартире дежурного редактора Владимира Мирошниченко, с кем допоздна записывали передачу. Старшая сестра Евгения передала мне разговор ее мужа, участника Второй мировой войны, советовавшего ей не подвергать себя риску и не общаться со мной - сторонником сепаратизма. Вторая старшая сестра Ангелина тоже побаивалась приглашения к себе домой брата, но подкармливала иногда теплыми блинчиками с творогом, которые привозила к одной лавочке у тираспольского кинотеатра. В глазах ее замечал тревогу.
В апрельские дни Смирнов вывел на публичную сцену Тирасполя еще одного деятеля, о котором в народе принято говорить «пустое место». Речь идет о бывшем руководителе отдела Рыбницкого цементно-шиферного комбината — Борисе Николаевиче Акулове (род. в 1954 г.), не имевшем отношения к прессе. Его гордо представили работникам радио как одного из немногих деятелей из числа "молдаван". Справился бы он с диктантом на русском языке для пятиклассников, неизвестно. Владел ли этот "манкурт" литературным или разговорным молдавским языком, тоже неизвестно. Вот этого простого рабочего 14 апреля 1992 года Смирнов назначил ... "председателем комитета по телевидению, радиовещанию и печати". Акулов начал курировать работу местного радио и заставлял подчиненного ему Александра Радченко как можно чаще во время планерок напоминать своим подопечным:
— Прошу помнить, кто финансирует наше радио и кто платит нам зарплату...
При этих словах "вождь" всегда поворачивал почему-то голову именно в мою сторону. От "вождя" я узнал, кто же этот наш благодетель-плательщик? — оказалось, "Верховный Совет ПМР".
Месяцем раньше в Тирасполе появилось местное телевидение, чье вещание велось по кабельным сетям. Возглавила это телевидение будущая жена Б. Акулова — Людмила Васильевна Шульга, заставившая своего избранника срочно решать вопрос об эфирном вещании. Непродолжительное время Л. Шульга работала или только числилась сотрудником нашего радио. Семейный подряд Акулова и Шульги далее контролировал не только радио, но и все средства массовой информации в регионе.
Весной я всегда был полон сил и мне недостовало адреналина, ибо как овен испытывал потребность в острых ощущениях, создавая себе проблемы и преграды, которые позже приходилось преодолевать. Чувствуя себя смелым и независимым корреспондентом, я чудом раздвинул препоны приднестровской цензуры и рассказал по радио, как в Тирасполе жулики воровали и присваивали деньги для приобретения телевизионной аппатуры. Об этих фактах я узнал от своих надежных информантов, готовившихся к открытию 9 августа ежедневных выпусков новостей приднестровского телеканала. Шума было много после моего разоблачения, за что меня быстро записали в список недругов семейной четы Б. Акулова и Л. Шульги. Мой рассказ назвали "вредоносным", о чем я не переживал. Позже Людмила Васильевна пошла на повышение и стала называться "советником президента по информационной безопасности", а Борис Николаевич — "полномочным представителем в Украине". К 2011 году Акулову вручили семь смирновских наград, после чего он махнул крылом Тирасполю и перебрался жить и работать в соседнюю Украину.
Cвободы выражения мнений не было и в помине на радио. Мне все более и более претила работа приднестровского радиорепортера с уздой на голове и с удилами во рту, предназначенными для управления поводырями типа Акулова и Радченко. Уголовно-бандитские жернова и коррумпированная власть Смирнова в Тирасполе, в окружение которого сумели проникнуть скрытые "новые" коммунисты и советские функционеры, бывшие директора-хозяйственники, отставные военные, слесари-сантехники, электрики, пенсионеры и домохозяйки и др., пожирали и мололи первые ростки оппозиционеров, морально несогласных с установившейся властью и с идеей разделения Республики Молдова. Несогласие с действующей властью в Тирасполе могло стать поводом для надуманного уголовного дела или даже убийства. По этой причине осторожные люди предпочитали не высовываться и, как говорят, забивались под плинтус.
Простые дюди еще не понимали, что существование режима Смирнова становилось все более пагубным для бесправных и стремительно нищавших жителей региона. Люди мечтали строить во главе со Смирновым "народное, демократическое государство по названию ПМР" и не замечали, что сам фундамент этого "мини-государства" заложен лидером и преданной ему свитой очень криво — с наклоном в сторону диктатуры, клановости и криминала. Местная спецслужба выстраивала систему, построенную на запугивании и страхе противников смирновской власти.
Почти все лица, занимавшие высокие посты в смирновском руководстве, так или иначе принадлежали при советской власти к тайной агентуре бывшего КГБ СССР, о чем, вероятно, знал и официальный Кишинев. В сентябре 1991 года КГБ Молдовы был преобразован в Министерство национальной безопасности.
Сам лидер Приднестровья Игорь Смирнов, приехавший жить в Тирасполь в 1987 году и работавший до президентского поста директором местного завода «Электромаш», был активным осведомителем органов КГБ, имея агентурную кличку "Васильев". В Тирасполе кроме радио Александра Радченко с советских времен существовало и так называемое "сарафанное радио", работавшеее путем обзвона родственников, друзей и знакомых. Среди тираспольских евреев и неевреев было широко распространено мнение о еврейской национальности его жены — Жанны Яковны Смирновой (в девичестве — Лотник). Кстати, бендерские евреи считали будущего главу администрации города Тома Марковича Зеновича тоже "своим", но "скрытым евреем". Еврейская национальность "была ему не к лицу": он состоял членом рабочего комитета Бендер.
Вместе со Смирновым в одной связке работал его помощник — бывший агент КГБ на Кубе и в Молдавии Валерий Анатольевич Лицкай ( род. в 1949 г.), занимавший с 1992 года пост госсекретаря и начальника управления по внешним связям Приднестровья. До этого он был лишь советником по политическим вопросам и пресс-секретарем Смирнова.
Серия подобных разоблачений бывших агентов КГБ и раскрытие семейных тайн известных в регионе правителей веселила и одновременно настораживала тираспольчан. Чем может закончиться в недалеком будущем вся эта приднестровская трагикомедия?
ХII. ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ ВОЙНЫ ЗАПУЩЕНЫ. ИХ ПЕСОК СЫПАЛСЯ ВНИЗ
Первомайским днем радио сообщило, что 30 апреля неизвестными лицами расстрелян автомобиль Николая Остапенко — председателя исполкома Слободзейского райсовета, приднестровского депутата и члена Приднестровского правительства. Через несколько дней Остапенко скончался от тяжелых ранений. Предполагаемых убийц объявят месяцем позже. Тем временем пропагандистское радио Тирасполя с моим участием озвучивало точку зрения местных властей, что созданная ими "ПМР" фактически имела свою государственность еще раньше, только с несколько другими границами, ибо образована она была в 1924 году и называлась Молдавской Автономной ССР (МАССР), входившей до 1940 года в состав Украины. Жители Левобережья Днестра, за исключением Бендер на правом берегу, никогда не находились в составе Румынии. Вспоминаю свои ощущения начала 90-х годов. Принятие в Кишиневе законов о языке и возможное объединение Молдовы с Румынией тревожно воспринимали приднестровские жители, в том числе и автор этих строк. Тексты тираспольских новостей называли президента и отдельных правителей Молдовы "фашистами", у которых "руки по локоть в крови", они настойчиво спекулировали на языковой теме и тиражировали всякие небылицы. Картина мира на берегах Днестра искажалась весной 1992 года и на тираспольском радио, и в молдавских СМИ. Мои друзья и знакомые в Кишиневе говорили примерно так, если бы Тирасполь не явился инициатором создания "ПМР", то границы Украины проходили с Румынией по Днестру.
В Молдове тоже царил неизбежный бардак, возникший на развалинах бывшей советской республики. Кишинев формировал новое самостоятельное государство. Мой однокурсник по филфаку, оставшийся в Кишиневе без работы, говорил мне летом 1992 года по телефону, используя на всякий случай "эзопов язык" вперемешку с жаргонными словами и ругательствами:
-- Слышал тебя, "сепара" (т.е. сепаратиста.- Примеч.автора), по Радио Свобода! Такая же хрень, но под другими флагами происходила и на правом берегу. Бывшие колхозники, электрики, доярки под руководством национальной партэлиты, вчерашних ленинцев-интернационалистов, воспарили и влетели в вакантные кресла управления страной. "Нацики" (т.е. "националиты. - Примеч.автора) очень плотно педалировали тему ненависти. На этом делались карьера и состояния..."
Александр Радченко рассказывал коллегам в редакции, что в Дубоссарах с 17 марта 1992 года начал работу маломощный киловаттный радиопередатчик. О том, что весной того же года приднестровцы вооружённым путем захватили в Григоропольском районе один из крупнейших в мире ретрансляционных радиоцентров, нам приказали "не кукарекать". Это случилось в посёлке Маяк, названном так в 1971 году в честь бывшей одноимённой советской радиостанции "Маяк. Здесь, начиная с 1968-го по 1975 год строили Молдавский радиоцентр, занимавший 850 гектаров. Он осуществлял трансляцию программ не только на территорию бывшего СССР и на ближайшие соцстраны, но и вёл трансляции практически на весь земной шар. Когда радиоцентр вышел из-под контроля Кишинёва, он начал транслировать радиопрограммы Тирасполя и российские программы. К радиоцентру добавили спутниковые телевизионные передатчики и его стали называть "Приднестровским телерадиоцентром".
Забегая вперед, замечу, в 1997 и 2000 годах на радиоцентре в Маяке рухнули две антенны высотою 350 и 250 метров, а через семь лет Тирасполь продал телерадиоцент России.
Знаментальное событие произошло в регионе 7 мая, когда через трансляционный центр в поселке Маяк "Радио Приднестровья" заговорило на русском, украинском и молдавском языках в открытом эфире. Как выстраивался информационный радиопоток из Кишинева и Тирасполя, какими идеями он был наполнен и как он поглощал радиослушателя в Молдове, Гагузии и Приднестровье? Чем больше проходит времени, тем более неотчетливыми и смутными становятся ответы на эти вопросы. Вне всяких сомнений правдивая информация об исторической интриге того времени не становилась достоянием общественности в бывшей советской республике. Возьмем к примеру вопрос о разделе оружия советского оружия. Военные министры Москвы и Кишинева в решении этой проблемы соблюдали только видимость паритета. Сделка осуществлялась в пользу молдавской стороны. Кишинев завладел оружием, отвечающим современным военным требованиям. Согласно данным из открытых источников,в артиллерийской группировке Молдовы оказались несколько частей армейского комплекта 14-й армии, переданного ей Минобороны России. Кроме того, из Румынии в Молдову планировалось поставить значительное количество боевой техники и вооружений. План реализован был в только в июне. Мятежный Тирасполь об этом еще не знал, но он протестовал и делал заявления о том, что все военное имущество, дислоцирующееся в Приднестровье, должно принадлежать его народу. Однако к Тирасполю официальные лица в Кремле тогда еще мало не прислушивались и в Минобороны закрывали глаза на захват приднестровцами оружия 14-й армии. Кишинев и Тирасполь подготовку к обороне и проведению возможных боевых действий осуществляли скрытно.
8 и 9 мая радио Приднестровья рассказывало о другом трагическом событии: неизвестные застрелили и сожгли в собственном автомобиле зампредседателя ОСТК и главу штаба ополчения Слободзейского района Александра Гусара. Этот случай произошел на фоне продолжающейся эскалации военных действий, диверсий,
бандитских налетов на обеих берегах Днестра. Политики Кишинева и Тирасполя соревновались в наращивании градуса противостояния. С обеих сторон гибли военные и мирные люди. У меня было такое ощущение, что Россия и Украина стали отворачиваться от проблем неспокойного Приднестровья. А Молдова, осваивая доставшееся им оружие, постепенно продвигалась в сторону левобережья Днестра. Во второй половине мая в боевых столкновениях все чаще выстрелы из стрелкового оружия уступали место артиллерийской стрельбе. Усилия молдавских военных были направлены на овладение городом Дубоссары и расчленение Приднестровья на его северную и южную части. Однако, по сводкам 14-й армии, "обстановка на Кошницком и Кочиерском плацдармах стала складываться не в пользу военных Молдовы, после того, как туда в мае подошли бронегруппы российской армии".
16 мая 1992 года В Тирасполе издали указ «Об Управлении республиканской безопасности». Это управление, как уже сообщалось выше, возглавил рижский милиционер Владимир Антюфеев, взявший себе в Тирасполе псевдоним Вадим Шевцов. В советской Латвии он, видимо, был и негласным сотрудником КГБ. Антюфеев жил в одном из служебных помещений здания бывшего горотдела КГБ. Все сотрудники этого ведомства остались без работы. Часть архива заблаговременно успели вывезти в Министерство национальной безпасности Молдовы, а часть агентурных дел и ряд секретных документов остались в тираспольских кабинетах. Документы прибрали к рукам Антюфеев и его команда. Утечка служебной информации из кабинетов бывшего горотдела КГБ и вновь созданного управления безопасности наносили серьезный урон и травмировали психику приднестровцев.
Кто знает, что там в архивах бывшего КГБ хранилось на имя бывшего агента Игоря Смирнова с кличкой "Васильев" и тех , кого он привел к власти в Тирасполе. Досье одного влиятельного приднестровского функционера Александра Большакова, работавшего когда-то в милиции и одновременно писавшего доносы в спецслужбу, стало достоянием местной прессы.
В Тирасполе, рассказывал военный комендант 14-й армии М. Бергман, "торговали секретными документами". Политикам в окружении Смирнова, а также местным бизнесменам, ранее сотрудничавшим с КГБ, якобы предлагалось выкупить свои агентурные дела. В таких деяниях винили прежде всего В. Антюфеева, строившего ведомство по заветам 30-х годов. Управление безопасности превращалось в карательное учреждение, каким оно было в старые и страшные годы существования НКВД. По инициативе того же В. Антюфеева на базе управления безопасности готовились диверсионно-террористические отряды для действий в тылу молдавских войск. Они подрывали мосты и другие важные объекты и списывали все грехи на Молдову. В. Антюфеев, имевший нестабильный характер, искал поводы геройски утвердиться в Тирасполе и проявить себя в роли опытного организатора борьбы с "врагами ПМР". Он максимально старался использовать любую ситуацию для наращивания своего электорального потенциала.
После распада СССР в Тирасполь прибыло несколько беглых чекистов из прибалтийских республик. Они подвизались на разных ролях в ведомстве Антюфеева, получая обесценивающиеся советские рубли, а позже и местные "суворики". Некоторые офицеры-профессионалы избрали для себя рискованную роль двойников, подрабатывая у военных разведчиков и контрразведчиков 14-й армии и получая за свои информации гонорары в российских рублях, имевших в Тирасполе особый вес.
Пришлые чекисты по заданию Антюфеева занимались поиском противников "приднестровской мечты" -- создания "государства" со столицей в Тирасполе. Они помогали властям глушить любые критические голоса представителей гражданского общества. "Враги ПМР" из числа преподавателей молдавской национальности свили свое гнездо в местном пединституте -- таково было расхожее мнение не только первого чекиста Приднестровья, но и абсолютного большинства политизированных горожан. Частично все они были правы. Администрация пединститута, состоявшая исключительно из лиц молдавской национальности, спокойно взирала на то, что в ее аудиториях проводили заседания сторонники движения Народного фронта Молдовы. В июле 1990 года после увольнения из вуза преподавателя Анны Волковой, участвовавшей в работе ОСТК и выступавшей против Народного Фронта Молдовы, горожане с лозунгами "Национализм в Тирасполе не пройдет!" пикетировали здание пединститута.
Кстати, президент Молдовы Мирча Снегур в 1991 году не поддерживал Народный Фронт Молдовы в стремлении к немедленному объединению с Румынией. Он приезжал на следующий год в Тираспольский пединститут и выступал перед его сотрудниками. Вспоминаю, как после его речи и последующего за нею совместного обеда в санатории-профилактории на территории вуза ко мне от имени руководства института подошла председатель профкома Татьяна Федоровна Затик и просила в моей вечерней информации по радио "не трогать Мирчу Ивановича". Молдавский состав преподавателей института почти единогласно поддерживал Мирчу Снегура в ликвидации самопровозглашённой ПМР.
Я, как и все русскоязычные люди, не мог согласиться и принять тогда идеи молдавского национального возрождения. Меня как доцента кафедры педагогики и по совместительству диктора тираспольского радио вызывали на заседание ректората и осуждали за цикл радиопередач об истории пединститута, носившего с 30-х годов имя Т.Г.Шевченко. Критику и угрозы ректора, его ближайших помощников - симпатизантов Народного Фронта Молдовы - я воспринимал тогда спокойно и с высоко поднятым средним пальцем. Представители руководства вуза уже предприняли неудачную попытку судебного разбирательства с Александром Радченко и со мною по поводу одного прозвучавшего материала. Однако суд не принял от них заявления. От меня никто из моих сторонников и недругов не ожидал, что мои радиорассказы о вузе отправят в нокдаун прокишиневское руководство тираспольского педвуза. Старейший в регионе институт во главе с Кошкоданом М. Ф. (1940 - 2017), проректором Толоченко П.В. (1941 года рожд.), деканом филфака Флоря Е.П. и др. доживал в мае-июне свои последние дни.
ХIII. "НЕ ПРЕЗИДЕНТЫ МЫ, НЕ СПИКЕРЫ..."
В начале 1992 года Игорь Смирнов объявил, что он "принял на себя обязанности главнокомандующего вооруженными силами ПМР" и во всех боевых столкновениях того года будет "командовать" подчиненными ему вооружёнными формированиями. Однако на практике все военные структуры Смирнова действовали на уровне стихийно созданных отрядов лесных партизан. Ни Смирнов , ни Кицак в роли "начальника республиканского управления по обороне и безопасности" не владели оперативной обстановкой и не контролировали действия своих вооруженных формирований. Взаимодействия или связи между ними и 14-й армией отсутствовали. Отношения между Смирновым и командующим Неткачевым были напряженными. Последний с издевкой отправлял "главнокомандующего" Смирнова в окопы и на огневые позиции в районе Дубоссар. Генерал не желал, чтобы российские воины погибали за продление власти "местного царька" Смирнова -- бывшего рядового, служившего с 1963 года в войсках ПВО в подмосковной Балашихе.
Смирнову необходима была лишь стоявшая на длительном хранении боевая техника 14-й армии. О том, чтобы снять ее с консервации и подготовить к боевому применению, а также подучить приднестровцев на военных сборах умелому пользованию боевой техникой, ему и в голову не приходило. К началу июня вооруженные силы Смирнова , по данным 14-й армии, "располагали 33 орудиями и минометами для стрельбы с закрытых огневых позиций", но боеприпасов к ним почти не было.
Никто из смирновских военных отрядов никому не подчинялся. И гвардейцы, и казаки, и отряды ТСО действовали каждые сами по себе. Информация об этом в тот год, понятно, не могла стать достоянием общественности. Зато радио Александра Радченко ложно и с большой помпой рассказывало о Смирнове как о мудром и опытном "главнокомандующем вооруженными силами ПМР". Позже оно развлекало радиослушателей, иллюзорно представляя Смирнова и его окружение "победителями" в вооруженном конфликте с Молдовой.
Помню, с какой помпой радио Радченко вливало в уши своих слушателей "официальные информации" о якобы "правительственных визитах за рубеж" приднестровского президента Игоря Смирнова и спикера регионального парламента Григория Степановича Маракуцы (род. в 1942 г.). Агенты-двойники из ведомства первого чекиста Приднестровья Владимира Антюфеева передавали разведке 14-й армии оригиналы и копии секретных документов, а среди них и десятки чистых или оформленных бланков и визовых приглашений в Турцию, Польшу и другие страны. Ими пользоваись при выезде заграницу Смирнов и Маракуца. Правда, в подобных визовых документах вышеназванные тираспольские политики значились не как "руководители государства", а ..."менеджеры" или "специалисты по налаживанию электронного оборудования", выезжавшие на Запад «учиться маркетингу и развитию совместного производства». Об этой афере я рассказал в статье "Не президенты мы, не скиперы...", опубликованной на страницах газеты "Днестровской правды". Смирнов настаивал, чтобы из-за этой и нескольких других моих резонансных публикаций редактор городской газеты Алексей Печул уволил неугодного властям автора. Смирнов пригрозил "не давать газете бумагу". Печул вынужден был уступить, меня он уволил, а через некоторое время власти убрали и Печула.
Любопытным документом, датированным 25 мая 1992 года, располагал комендант 14-й армии полковник Михаил Бергман. Оказывается, (далее цитирую) "из Тираспольского горисполкома от имени Игоря Смирнова в Министерство иностранных дел России была отправлена депеша за № 8/03-12: «Исполком Тираспольского городского совета народных депутатов, рассмотрев обращение фирмы Импорт-Экспорт Германия от 18.05.1992 г., разрешает оформление выездных документов лицам, приглашенным в Германию, на 22 человека для обучения маркетингу, развитию совместного производства, а также других связей, семинаров (список прилагается)». Комментируя этот документ , полковник Бергман заявил, что Игорь Смирнов искал для себя и своей команды «запасной аэродром»: "Не получится, не победим - значит, смотаемся отсюда на Запад «учиться маркетингу»,
...До 2011 года жителей Приднестровья местные СМИ обманным образом завлекали на массовые флешмобы за Игоря Смирнова, где скандировали речевки типа этой: "Президент Смирнов у нас один. С ним Молдову победим!" Кстати, это и рефрен книги-панегирика под названием "Лидер", посвященной Смирнову и подготовленной к изданию его соратницей и советником Анны Волковой. Непризнанная республика выживала за счет российской материальной поддержки. И это тоже ставили в заслугу Смирнову. И вдруг люди узнали из российской прессы, что Следственный Комитет в ходе проверки распределения с 2006 года финансовой помощи региону, стал подозревать, что средства переводились на счет того банка, которым управляла супружеская чета сына президента Олега Смирнова... А в 2012 году новый, второй по счету, лидер Приднестровья Евгений Васильевич Шевчук открыто "обвинил Смирнова в вывозе в неизвестном направлении золотого запаса непризнанной республики". Смирнову, его детям и членам его бывшей команды как персонам нон грата запрещен въезд в страны Евросоюза. Недруги и оппоненты Смирнова надеются, что международные правовые и судебные организации привлекут его лично к ответственности за незаконные с точки зрения международного права действия. Однако этого не происходит.
ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЫ 1991-1992 Г
XI. РЕПОРТЕР С УЗДОЙ НА ГОЛОВЕ И УДИЛАМИ ВО РТУ
Начиная с весны 1992 года, конфликт в Бендерах между местной полицией и приднестровскими гвардейцами постепенно перерастал в войну. "Радиопропаганда Радченко и компании КО" своими передачами так "промывала мозги" и наэлектризовала русскоязычных слушателей, что те безоговорочно верили ей. Это была настоящая информационная атака, поддерживаемая тогда и ослепленным автором этих строк, выступавшим по радио с патриотических позиций человека, родившегося в Приднестровье.
Вся эта так называемая "тираспольская политика" совсем была не голосом всего народа, дружно жившего до распада СССР по обеим берегам Днестра. Она представляла собою этакие темные уголки сознания переехавших сюда из России и Украины бывших коммунистов и советских функционеров, отставных военных и чекистов из КГБ, готовившихся к выходу на пенсию. Того мира, в котором они жили и работали до 90-х годов, уже не существовало, а воспоминания и представления о нем в их головах еще оставались. Такие "головы" принадлежали большей частью людям с нетрадиционной умственной ориентацией. Один из них возглавлял тираспольское радио, а другой его курировал - Борис Акулов.
Пророссийский курс политики Тирасполя отвечал чаяниям и большинства жителей Бендер, потому что они не видели своего будущего вне единства с Россией. У людей сложился определенный стереотип мышления относительно "засевших в городcком полицейском участке вооруженных румынов". На самом деле среди этих полицейских были русские и украинцы, бывшие советские милиционеры, не пожелавшие превращаться в "карманно-смирновских" блюстителей общественного порядка. Они решили не подчиняться призывам Тирасполя перейти под юрисдикцию "ПМР", а твердо следовать закону, действующему на территории всей Республики Молдова. Для бендерских полицейских непризнанная "ПМР" была ничем иным, как "незаконно провозглашенным псевдогосударственным образованием" или "банановой республикой".
Информантами для некоторых текстов моих новостей об этом городе иногда были мои знакомые и обыкновенные люди, знавшие меня лично или слышавшие мой голос по радио. Помню, ранним утром 1 апреля мне позвонил бывший школьный коллега, учитель физики Борис Гаврилович Косс, посоветовавший срочно выехать в сторону бендерского микрорайона "Ленинский":
— Там сильная стрельба! Есть убитые. Говорят, Кишинев с оружием наступает на нас!
Да, действительно, в тот день на южной окраине города Бендеры, контролируемого в то время приднестроскими властями и местной милицией, вошло подразделение молдовской полиции в сопровождении двух бронетранспортеров, попытавшихся разоружить группу приднестровских гвардейцев. В городе одновременно функционировали полицейское и милицейское отделения. В завязавшемся бою на приняли участие и сотрудники бендерской милиции. Случайно под перекрёстный огонь попал движущийся автобус, где находились работницы местной хлопкопрядильной фабрики. Одна из женщин погибла, кроме того ранения получили несколько гражданских лиц. Потери понесли полицейские и гвардейцы. Конфликт враждующих сторон был вскоре улажен, огонь прекратили, вооруженные формирования развели по разные стороны. После этого события в Бендерах до 19 июня было относительно тихо, несмотря на то, что в городе присутствовало около трехсот гвардейцев под командованием Ю. Костенко.
О событиях 1 апреля в Бендерах я срочно позвонил на "горячую линию" агентства ИТАР-ТАСС. Информацию там приняли и передали ее по радиостанции
"Маяк". Тираспольское же радио запаздывало с передачами актуальных новостей.
В тот же день в соответствии с Указом Президента России Бориса Ельцина оставшиеся в Молдове соединения и части армии еще раз были поделены и обрели свой новый постсоветский статус. 14-я гвардейская общевойсковая армия, то есть все воинские части, оставшиеся и расквартированные в Приднестровье, переведены Москвою под юрисдикцию Российской Федерации. Лишь одна часть, расположенная в Парканах -- инженерно-саперный батальон под командованим подполковника Игоря Дудкевича, перешла под юрисдикцию ПМР. Территория, здания, склады, боевая техника и вооружение и около полутысячи военнослужащих -- все это оказалось под красно-зелено-красным флагом непризнанной республики. Одни называли перешедших к Смирнову парканских военнослужащих героями, другие - дезертирами. В порядке раздела военного имущества бывшей Советской Армии той же Москвой оружие официально передавалось Молдове. Власти Тирасполя, считая Приднестровье анклавом России, тоже нуждались в оружии, так необходимом приднестровским военизированным формированиям, которые с середины 1991 года оснащались огнестрельным оружием.
10 апреля в Тирасполе издали указ «О создании вооруженных сил ПМР» на базе республиканской гвардии и воинских частей, дислоцированных на территории ПМР и перешедших под ее юрисдикцию. Небольшая часть 14-й армии, принявшая воинскую присягу ПМР, добровольцы Черноморского казачьего войска Приднестровья, территориальные спасательные отряды (ТСО), местные ополченцы и многочисленные добровольцы из России, Украины и других бывших советских республик тоже нуждались в оружии. Его приобретали путём блокирования российских воинских частей приднестровскими женщинами, выступавшими в качестве живого щита. А добытчиками оружия на самом деле были мужчины.
В первой декаде апреля в Бендерах и Тирасполе побывало несколько высокопоставленных лиц из Москвы: министр иностранных дел А. В. Козырев, вице-президент России, генерал-майор А. Руцкой, cоветник президента С.Б. Станкевич и заместитель министра обороны генерал-полковник Б. В. Громов. А.Козырев кратко выступил перед жителями Бендер, а А. Руцкой на митинге в центре Тирасполя обратился с речью к собравшимся.
В середине апреля я находился несколько дней в Севастополе, а когда приехал в Тирасполь, узнал о страшной трагедии, произошедшей на складе боеприпасов в Парканах. Радченко не разрешил мне рассказывать по радио о том, что произошло во время неосторожной загрузки миноукладчика 19 апреля на территории того самого инженерно-саперного батальона, что перешел под юрисдикцию ПМР. Полковник М. Бергман затруднился назвать причину произошедшего взрыва, во время которого cами себя подорвали 28 молодых военнослужаших:
-- Никто не знает. Солдаты случайно могли, например, ящик с минами уронить...
Радио обвинило в этой трагедии "врагов из Молдовы", мол, из молдавского села Варница, что на правом берегу Днестра, враги могли запустить боевой снаряд в сторону Паркан...
Чувствительная информация и сведения о самоподрыве в Парканах составляли "государственную тайну" ПМР. Да разве только один этот трагический случай скрывало и ложно интерпретировало в медийном пространстве Приднестровского региона!?
В начале апреля 1992 года началось мое тесное сотрудничество в качестве внештатного корреспондента ИТАР-ТАСС по Приднестровью. В Москве меня проинструктировали в военно-правовой редакции агентства, подсказали правильное оформление новостей и способы их передачи, выдали красное удостоверение, где вместо "Приднестровья" ошибочно указали "Приднепровье". Техническую ошибку сразу же исправили. В том же месяце прибывший в Тирасполь один французский корреспондент из Парижа, дед которого имел русские корни, предложил мне сотрудничать с Агентством Франс Пресс, на что я тоже дал свое согласие. Летом мои репортажи из Тирасполя звучали по радио "Свобода".
На приднестровском радио мне платили по тем временам неплохо. Моя зарплата превышала 320 рублей, получаемых мною, например, за преподательскую работу в должности доцента в местном пединституте им. Т.Г. Шевченко. Свою работу на радио я рассматривал как средство получения дополнительных денег, необходимых для жизни, научных командировок и завершения докторской дисссертации. Александр Радченко платил советскими рублями и "по-черному", оформив на полставки корреспондентом и супругу под фамилией "Елена Кустова". Вместо нее, конечно, работал автор этих строк, а "Кустова" только начитывала дома своим голосом новости на специальный диктофон. Однако этот обман, признаюсь, продолжался недолго. Не исключено, что не только мне таким образом доплачивали деньги.
"Вождь" радио часто предупреждал меня быть максимально осторожным во время передвижения в тех местах, где добывалась мною информация. В середине апреля он вручил мне и снаряженный слезоточивым веществом газовый баллончик, необходимый для самообороны. Я работал увлеченно и задерживался в "Доме советов" до полуночи и позже. Спать приходилось на толстых подшивках советских газет, лежавших на больших столах. Иногда ночевал в квартире дежурного редактора Владимира Мирошниченко, с кем допоздна записывали передачу. Старшая сестра Евгения передала мне разговор ее мужа, участника Второй мировой войны, советовавшего ей не подвергать себя риску и не общаться со мной - сторонником сепаратизма. Вторая старшая сестра Ангелина тоже побаивалась приглашения к себе домой брата, но подкармливала иногда теплыми блинчиками с творогом, которые привозила к одной лавочке у тираспольского кинотеатра. В глазах ее замечал тревогу.
В апрельские дни Смирнов вывел на публичную сцену Тирасполя еще одного деятеля, о котором в народе принято говорить «пустое место». Речь идет о бывшем руководителе отдела Рыбницкого цементно-шиферного комбината — Борисе Николаевиче Акулове (род. в 1954 г.), не имевшем отношения к прессе. Его гордо представили работникам радио как одного из немногих деятелей из числа "молдаван". Справился бы он с диктантом на русском языке для пятиклассников, неизвестно. Владел ли этот "манкурт" литературным или разговорным молдавским языком, тоже неизвестно. Вот этого простого рабочего 14 апреля 1992 года Смирнов назначил ... "председателем комитета по телевидению, радиовещанию и печати". Акулов начал курировать работу местного радио и заставлял подчиненного ему Александра Радченко как можно чаще во время планерок напоминать своим подопечным:
— Прошу помнить, кто финансирует наше радио и кто платит нам зарплату...
При этих словах "вождь" всегда поворачивал почему-то голову именно в мою сторону. От "вождя" я узнал, кто же этот наш благодетель-плательщик? — оказалось, "Верховный Совет ПМР".
Месяцем раньше в Тирасполе появилось местное телевидение, чье вещание велось по кабельным сетям. Возглавила это телевидение будущая жена Б. Акулова — Людмила Васильевна Шульга, заставившая своего избранника срочно решать вопрос об эфирном вещании. Непродолжительное время Л. Шульга работала или только числилась сотрудником нашего радио. Семейный подряд Акулова и Шульги далее контролировал не только радио, но и все средства массовой информации в регионе.
Весной я всегда был полон сил и мне недостовало адреналина, ибо как овен испытывал потребность в острых ощущениях, создавая себе проблемы и преграды, которые позже приходилось преодолевать. Чувствуя себя смелым и независимым корреспондентом, я чудом раздвинул препоны приднестровской цензуры и рассказал по радио, как в Тирасполе жулики воровали и присваивали деньги для приобретения телевизионной аппатуры. Об этих фактах я узнал от своих надежных информантов, готовившихся к открытию 9 августа ежедневных выпусков новостей приднестровского телеканала. Шума было много после моего разоблачения, за что меня быстро записали в список недругов семейной четы Б. Акулова и Л. Шульги. Мой рассказ назвали "вредоносным", о чем я не переживал. Позже Людмила Васильевна пошла на повышение и стала называться "советником президента по информационной безопасности", а Борис Николаевич — "полномочным представителем в Украине". К 2011 году Акулову вручили семь смирновских наград, после чего он махнул крылом Тирасполю и перебрался жить и работать в соседнюю Украину.
Cвободы выражения мнений не было и в помине на радио. Мне все более и более претила работа приднестровского радиорепортера с уздой на голове и с удилами во рту, предназначенными для управления поводырями типа Акулова и Радченко. Уголовно-бандитские жернова и коррумпированная власть Смирнова в Тирасполе, в окружение которого сумели проникнуть скрытые "новые" коммунисты и советские функционеры, бывшие директора-хозяйственники, отставные военные, слесари-сантехники, электрики, пенсионеры и домохозяйки и др., пожирали и мололи первые ростки оппозиционеров, морально несогласных с установившейся властью и с идеей разделения Республики Молдова. Несогласие с действующей властью в Тирасполе могло стать поводом для надуманного уголовного дела или даже убийства. По этой причине осторожные люди предпочитали не высовываться и, как говорят, забивались под плинтус.
Простые дюди еще не понимали, что существование режима Смирнова становилось все более пагубным для бесправных и стремительно нищавших жителей региона. Люди мечтали строить во главе со Смирновым "народное, демократическое государство по названию ПМР" и не замечали, что сам фундамент этого "мини-государства" заложен лидером и преданной ему свитой очень криво — с наклоном в сторону диктатуры, клановости и криминала. Местная спецслужба выстраивала систему, построенную на запугивании и страхе противников смирновской власти.
Почти все лица, занимавшие высокие посты в смирновском руководстве, так или иначе принадлежали при советской власти к тайной агентуре бывшего КГБ СССР, о чем, вероятно, знал и официальный Кишинев. В сентябре 1991 года КГБ Молдовы был преобразован в Министерство национальной безопасности.
Сам лидер Приднестровья Игорь Смирнов, приехавший жить в Тирасполь в 1987 году и работавший до президентского поста директором местного завода «Электромаш», был активным осведомителем органов КГБ, имея агентурную кличку "Васильев". В Тирасполе кроме радио Александра Радченко с советских времен существовало и так называемое "сарафанное радио", работавшеее путем обзвона родственников, друзей и знакомых. Среди тираспольских евреев и неевреев было широко распространено мнение о еврейской национальности его жены — Жанны Яковны Смирновой (в девичестве — Лотник). Кстати, бендерские евреи считали будущего главу администрации города Тома Марковича Зеновича тоже "своим", но "скрытым евреем". Еврейская национальность "была ему не к лицу": он состоял членом рабочего комитета Бендер.
Вместе со Смирновым в одной связке работал его помощник — бывший агент КГБ на Кубе и в Молдавии Валерий Анатольевич Лицкай ( род. в 1949 г.), занимавший с 1992 года пост госсекретаря и начальника управления по внешним связям Приднестровья. До этого он был лишь советником по политическим вопросам и пресс-секретарем Смирнова.
Серия подобных разоблачений бывших агентов КГБ и раскрытие семейных тайн известных в регионе правителей веселила и одновременно настораживала тираспольчан. Чем может закончиться в недалеком будущем вся эта приднестровская трагикомедия?
ХII. ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ ВОЙНЫ ЗАПУЩЕНЫ. ИХ ПЕСОК СЫПАЛСЯ ВНИЗ
Первомайским днем радио сообщило, что 30 апреля неизвестными лицами расстрелян автомобиль Николая Остапенко — председателя исполкома Слободзейского райсовета, приднестровского депутата и члена Приднестровского правительства. Через несколько дней Остапенко скончался от тяжелых ранений. Предполагаемых убийц объявят месяцем позже. Тем временем пропагандистское радио Тирасполя с моим участием озвучивало точку зрения местных властей, что созданная ими "ПМР" фактически имела свою государственность еще раньше, только с несколько другими границами, ибо образована она была в 1924 году и называлась Молдавской Автономной ССР (МАССР), входившей до 1940 года в состав Украины. Жители Левобережья Днестра, за исключением Бендер на правом берегу, никогда не находились в составе Румынии. Вспоминаю свои ощущения начала 90-х годов. Принятие в Кишиневе законов о языке и возможное объединение Молдовы с Румынией тревожно воспринимали приднестровские жители, в том числе и автор этих строк. Тексты тираспольских новостей называли президента и отдельных правителей Молдовы "фашистами", у которых "руки по локоть в крови", они настойчиво спекулировали на языковой теме и тиражировали всякие небылицы. Картина мира на берегах Днестра искажалась весной 1992 года и на тираспольском радио, и в молдавских СМИ. Мои друзья и знакомые в Кишиневе говорили примерно так, если бы Тирасполь не явился инициатором создания "ПМР", то границы Украины проходили с Румынией по Днестру.
В Молдове тоже царил неизбежный бардак, возникший на развалинах бывшей советской республики. Кишинев формировал новое самостоятельное государство. Мой однокурсник по филфаку, оставшийся в Кишиневе без работы, говорил мне летом 1992 года по телефону, используя на всякий случай "эзопов язык" вперемешку с жаргонными словами и ругательствами:
-- Слышал тебя, "сепара" (т.е. сепаратиста.- Примеч.автора), по Радио Свобода! Такая же хрень, но под другими флагами происходила и на правом берегу. Бывшие колхозники, электрики, доярки под руководством национальной партэлиты, вчерашних ленинцев-интернационалистов, воспарили и влетели в вакантные кресла управления страной. "Нацики" (т.е. "националиты. - Примеч.автора) очень плотно педалировали тему ненависти. На этом делались карьера и состояния..."
Александр Радченко рассказывал коллегам в редакции, что в Дубоссарах с 17 марта 1992 года начал работу маломощный киловаттный радиопередатчик. О том, что весной того же года приднестровцы вооружённым путем захватили в Григоропольском районе один из крупнейших в мире ретрансляционных радиоцентров, нам приказали "не кукарекать". Это случилось в посёлке Маяк, названном так в 1971 году в честь бывшей одноимённой советской радиостанции "Маяк. Здесь, начиная с 1968-го по 1975 год строили Молдавский радиоцентр, занимавший 850 гектаров. Он осуществлял трансляцию программ не только на территорию бывшего СССР и на ближайшие соцстраны, но и вёл трансляции практически на весь земной шар. Когда радиоцентр вышел из-под контроля Кишинёва, он начал транслировать радиопрограммы Тирасполя и российские программы. К радиоцентру добавили спутниковые телевизионные передатчики и его стали называть "Приднестровским телерадиоцентром".
Забегая вперед, замечу, в 1997 и 2000 годах на радиоцентре в Маяке рухнули две антенны высотою 350 и 250 метров, а через семь лет Тирасполь продал телерадиоцент России.
Знаментальное событие произошло в регионе 7 мая, когда через трансляционный центр в поселке Маяк "Радио Приднестровья" заговорило на русском, украинском и молдавском языках в открытом эфире. Как выстраивался информационный радиопоток из Кишинева и Тирасполя, какими идеями он был наполнен и как он поглощал радиослушателя в Молдове, Гагузии и Приднестровье? Чем больше проходит времени, тем более неотчетливыми и смутными становятся ответы на эти вопросы. Вне всяких сомнений правдивая информация об исторической интриге того времени не становилась достоянием общественности в бывшей советской республике. Возьмем к примеру вопрос о разделе оружия советского оружия. Военные министры Москвы и Кишинева в решении этой проблемы соблюдали только видимость паритета. Сделка осуществлялась в пользу молдавской стороны. Кишинев завладел оружием, отвечающим современным военным требованиям. Согласно данным из открытых источников,в артиллерийской группировке Молдовы оказались несколько частей армейского комплекта 14-й армии, переданного ей Минобороны России. Кроме того, из Румынии в Молдову планировалось поставить значительное количество боевой техники и вооружений. План реализован был в только в июне. Мятежный Тирасполь об этом еще не знал, но он протестовал и делал заявления о том, что все военное имущество, дислоцирующееся в Приднестровье, должно принадлежать его народу. Однако к Тирасполю официальные лица в Кремле тогда еще мало не прислушивались и в Минобороны закрывали глаза на захват приднестровцами оружия 14-й армии. Кишинев и Тирасполь подготовку к обороне и проведению возможных боевых действий осуществляли скрытно.
8 и 9 мая радио Приднестровья рассказывало о другом трагическом событии: неизвестные застрелили и сожгли в собственном автомобиле зампредседателя ОСТК и главу штаба ополчения Слободзейского района Александра Гусара. Этот случай произошел на фоне продолжающейся эскалации военных действий, диверсий,
бандитских налетов на обеих берегах Днестра. Политики Кишинева и Тирасполя соревновались в наращивании градуса противостояния. С обеих сторон гибли военные и мирные люди. У меня было такое ощущение, что Россия и Украина стали отворачиваться от проблем неспокойного Приднестровья. А Молдова, осваивая доставшееся им оружие, постепенно продвигалась в сторону левобережья Днестра. Во второй половине мая в боевых столкновениях все чаще выстрелы из стрелкового оружия уступали место артиллерийской стрельбе. Усилия молдавских военных были направлены на овладение городом Дубоссары и расчленение Приднестровья на его северную и южную части. Однако, по сводкам 14-й армии, "обстановка на Кошницком и Кочиерском плацдармах стала складываться не в пользу военных Молдовы, после того, как туда в мае подошли бронегруппы российской армии".
16 мая 1992 года В Тирасполе издали указ «Об Управлении республиканской безопасности». Это управление, как уже сообщалось выше, возглавил рижский милиционер Владимир Антюфеев, взявший себе в Тирасполе псевдоним Вадим Шевцов. В советской Латвии он, видимо, был и негласным сотрудником КГБ. Антюфеев жил в одном из служебных помещений здания бывшего горотдела КГБ. Все сотрудники этого ведомства остались без работы. Часть архива заблаговременно успели вывезти в Министерство национальной безпасности Молдовы, а часть агентурных дел и ряд секретных документов остались в тираспольских кабинетах. Документы прибрали к рукам Антюфеев и его команда. Утечка служебной информации из кабинетов бывшего горотдела КГБ и вновь созданного управления безопасности наносили серьезный урон и травмировали психику приднестровцев.
Кто знает, что там в архивах бывшего КГБ хранилось на имя бывшего агента Игоря Смирнова с кличкой "Васильев" и тех , кого он привел к власти в Тирасполе. Досье одного влиятельного приднестровского функционера Александра Большакова, работавшего когда-то в милиции и одновременно писавшего доносы в спецслужбу, стало достоянием местной прессы.
В Тирасполе, рассказывал военный комендант 14-й армии М. Бергман, "торговали секретными документами". Политикам в окружении Смирнова, а также местным бизнесменам, ранее сотрудничавшим с КГБ, якобы предлагалось выкупить свои агентурные дела. В таких деяниях винили прежде всего В. Антюфеева, строившего ведомство по заветам 30-х годов. Управление безопасности превращалось в карательное учреждение, каким оно было в старые и страшные годы существования НКВД. По инициативе того же В. Антюфеева на базе управления безопасности готовились диверсионно-террористические отряды для действий в тылу молдавских войск. Они подрывали мосты и другие важные объекты и списывали все грехи на Молдову. В. Антюфеев, имевший нестабильный характер, искал поводы геройски утвердиться в Тирасполе и проявить себя в роли опытного организатора борьбы с "врагами ПМР". Он максимально старался использовать любую ситуацию для наращивания своего электорального потенциала.
После распада СССР в Тирасполь прибыло несколько беглых чекистов из прибалтийских республик. Они подвизались на разных ролях в ведомстве Антюфеева, получая обесценивающиеся советские рубли, а позже и местные "суворики". Некоторые офицеры-профессионалы избрали для себя рискованную роль двойников, подрабатывая у военных разведчиков и контрразведчиков 14-й армии и получая за свои информации гонорары в российских рублях, имевших в Тирасполе особый вес.
Пришлые чекисты по заданию Антюфеева занимались поиском противников "приднестровской мечты" -- создания "государства" со столицей в Тирасполе. Они помогали властям глушить любые критические голоса представителей гражданского общества. "Враги ПМР" из числа преподавателей молдавской национальности свили свое гнездо в местном пединституте -- таково было расхожее мнение не только первого чекиста Приднестровья, но и абсолютного большинства политизированных горожан. Частично все они были правы. Администрация пединститута, состоявшая исключительно из лиц молдавской национальности, спокойно взирала на то, что в ее аудиториях проводили заседания сторонники движения Народного фронта Молдовы. В июле 1990 года после увольнения из вуза преподавателя Анны Волковой, участвовавшей в работе ОСТК и выступавшей против Народного Фронта Молдовы, горожане с лозунгами "Национализм в Тирасполе не пройдет!" пикетировали здание пединститута.
Кстати, президент Молдовы Мирча Снегур в 1991 году не поддерживал Народный Фронт Молдовы в стремлении к немедленному объединению с Румынией. Он приезжал на следующий год в Тираспольский пединститут и выступал перед его сотрудниками. Вспоминаю, как после его речи и последующего за нею совместного обеда в санатории-профилактории на территории вуза ко мне от имени руководства института подошла председатель профкома Татьяна Федоровна Затик и просила в моей вечерней информации по радио "не трогать Мирчу Ивановича". Молдавский состав преподавателей института почти единогласно поддерживал Мирчу Снегура в ликвидации самопровозглашённой ПМР.
Я, как и все русскоязычные люди, не мог согласиться и принять тогда идеи молдавского национального возрождения. Меня как доцента кафедры педагогики и по совместительству диктора тираспольского радио вызывали на заседание ректората и осуждали за цикл радиопередач об истории пединститута, носившего с 30-х годов имя Т.Г.Шевченко. Критику и угрозы ректора, его ближайших помощников - симпатизантов Народного Фронта Молдовы - я воспринимал тогда спокойно и с высоко поднятым средним пальцем. Представители руководства вуза уже предприняли неудачную попытку судебного разбирательства с Александром Радченко и со мною по поводу одного прозвучавшего материала. Однако суд не принял от них заявления. От меня никто из моих сторонников и недругов не ожидал, что мои радиорассказы о вузе отправят в нокдаун прокишиневское руководство тираспольского педвуза. Старейший в регионе институт во главе с Кошкоданом М. Ф. (1940 - 2017), проректором Толоченко П.В. (1941 года рожд.), деканом филфака Флоря Е.П. и др. доживал в мае-июне свои последние дни.
ХIII. "НЕ ПРЕЗИДЕНТЫ МЫ, НЕ СПИКЕРЫ..."
В начале 1992 года Игорь Смирнов объявил, что он "принял на себя обязанности главнокомандующего вооруженными силами ПМР" и во всех боевых столкновениях того года будет "командовать" подчиненными ему вооружёнными формированиями. Однако на практике все военные структуры Смирнова действовали на уровне стихийно созданных отрядов лесных партизан. Ни Смирнов , ни Кицак в роли "начальника республиканского управления по обороне и безопасности" не владели оперативной обстановкой и не контролировали действия своих вооруженных формирований. Взаимодействия или связи между ними и 14-й армией отсутствовали. Отношения между Смирновым и командующим Неткачевым были напряженными. Последний с издевкой отправлял "главнокомандующего" Смирнова в окопы и на огневые позиции в районе Дубоссар. Генерал не желал, чтобы российские воины погибали за продление власти "местного царька" Смирнова -- бывшего рядового, служившего с 1963 года в войсках ПВО в подмосковной Балашихе.
Смирнову необходима была лишь стоявшая на длительном хранении боевая техника 14-й армии. О том, чтобы снять ее с консервации и подготовить к боевому применению, а также подучить приднестровцев на военных сборах умелому пользованию боевой техникой, ему и в голову не приходило. К началу июня вооруженные силы Смирнова , по данным 14-й армии, "располагали 33 орудиями и минометами для стрельбы с закрытых огневых позиций", но боеприпасов к ним почти не было.
Никто из смирновских военных отрядов никому не подчинялся. И гвардейцы, и казаки, и отряды ТСО действовали каждые сами по себе. Информация об этом в тот год, понятно, не могла стать достоянием общественности. Зато радио Александра Радченко ложно и с большой помпой рассказывало о Смирнове как о мудром и опытном "главнокомандующем вооруженными силами ПМР". Позже оно развлекало радиослушателей, иллюзорно представляя Смирнова и его окружение "победителями" в вооруженном конфликте с Молдовой.
Помню, с какой помпой радио Радченко вливало в уши своих слушателей "официальные информации" о якобы "правительственных визитах за рубеж" приднестровского президента Игоря Смирнова и спикера регионального парламента Григория Степановича Маракуцы (род. в 1942 г.). Агенты-двойники из ведомства первого чекиста Приднестровья Владимира Антюфеева передавали разведке 14-й армии оригиналы и копии секретных документов, а среди них и десятки чистых или оформленных бланков и визовых приглашений в Турцию, Польшу и другие страны. Ими пользоваись при выезде заграницу Смирнов и Маракуца. Правда, в подобных визовых документах вышеназванные тираспольские политики значились не как "руководители государства", а ..."менеджеры" или "специалисты по налаживанию электронного оборудования", выезжавшие на Запад «учиться маркетингу и развитию совместного производства». Об этой афере я рассказал в статье "Не президенты мы, не скиперы...", опубликованной на страницах газеты "Днестровской правды". Смирнов настаивал, чтобы из-за этой и нескольких других моих резонансных публикаций редактор городской газеты Алексей Печул уволил неугодного властям автора. Смирнов пригрозил "не давать газете бумагу". Печул вынужден был уступить, меня он уволил, а через некоторое время власти убрали и Печула.
Любопытным документом, датированным 25 мая 1992 года, располагал комендант 14-й армии полковник Михаил Бергман. Оказывается, (далее цитирую) "из Тираспольского горисполкома от имени Игоря Смирнова в Министерство иностранных дел России была отправлена депеша за № 8/03-12: «Исполком Тираспольского городского совета народных депутатов, рассмотрев обращение фирмы Импорт-Экспорт Германия от 18.05.1992 г., разрешает оформление выездных документов лицам, приглашенным в Германию, на 22 человека для обучения маркетингу, развитию совместного производства, а также других связей, семинаров (список прилагается)». Комментируя этот документ , полковник Бергман заявил, что Игорь Смирнов искал для себя и своей команды «запасной аэродром»: "Не получится, не победим - значит, смотаемся отсюда на Запад «учиться маркетингу»,
...До 2011 года жителей Приднестровья местные СМИ обманным образом завлекали на массовые флешмобы за Игоря Смирнова, где скандировали речевки типа этой: "Президент Смирнов у нас один. С ним Молдову победим!" Кстати, это и рефрен книги-панегирика под названием "Лидер", посвященной Смирнову и подготовленной к изданию его соратницей и советником Анны Волковой. Непризнанная республика выживала за счет российской материальной поддержки. И это тоже ставили в заслугу Смирнову. И вдруг люди узнали из российской прессы, что Следственный Комитет в ходе проверки распределения с 2006 года финансовой помощи региону, стал подозревать, что средства переводились на счет того банка, которым управляла супружеская чета сына президента Олега Смирнова... А в 2012 году новый, второй по счету, лидер Приднестровья Евгений Васильевич Шевчук открыто "обвинил Смирнова в вывозе в неизвестном направлении золотого запаса непризнанной республики". Смирнову, его детям и членам его бывшей команды как персонам нон грата запрещен въезд в страны Евросоюза. Недруги и оппоненты Смирнова надеются, что международные правовые и судебные организации привлекут его лично к ответственности за незаконные с точки зрения международного права действия. Однако этого не происходит.