Короткие биографии известных и не очень известных кишинёвцев.

Шотландский рыцарь Бессарабии
(барон Александр Федорович Стуарт)


20 октября 1917 года в Кишиневе произошло событие, которое из-за революционных событий прошло для кишиневцев незамеченным. За шумом митингов, губернских съездов крестьян Бессарабии, выступлениями на заседаниях комитетов Советов рабочих и солдатских депутатов никто не услышал о кончине 75-летнего старика, который последние дни не покидал свою дачу на Костюженском шоссе. Это был барон Александр Федорович Стуарт, основатель Земского музея (ныне Национальный музей природы и этнографии), большой подвижник науки и нервный центр земской жизни Бессарабии, который свои связи, организаторский талант и личные средства посвятил во благо нашего края.

"У каждого шотландца имеется родословная, - писал в своей автобиографии земляк нашего героя романист Вальтер Скотт. - Это его достояние, столь же неотъемлемое, как его гордость и его бедность".

Прадед Александра Стуарта по отцовской линии происходил из знатного шотландского рода Стюартов, который, попав в Курляндию, пустил здесь корни. Отец Федор Федорович окончил Санкт-Петербургский университет. Во время войны с турками служил при генеральном штабе, а потом при русском посольстве в Константинополе. Гречанка Роксанда Дмитриевна, мать Александра, приходилась внучкой молдавскому господарю Константину Мурузи, который был казнен турецким султаном за то, что действовал в интересах России.

У Федора Федоровича и Роксанды Дмитриевны было трое детей, Александр был средним. Родителям его принадлежала часть имения Мурузи в Бендерском уезде (теперь - Анений Ной): Цынцарены (ныне Цынцэрень) и Джаманой (Жямэна). Стуарты имели влиятельную родню. Сестра матери, Смаранда Дмитриевна, была замужем за братом вице-губернатора Бессарабии М. Крупенского. Севастия Дмитриевна, другая сестра, служила фрейлиной при царском дворе. Двоюродный брат матери, А.Стурдза, был дипломатом.

Конечно, мальчика с такой родословной ожидала карьера государственного деятеля. И, действительно, Александр Стуарт поступил в престижный петербургский Александровский лицей. Здесь он подружился со своим соседом по комнате Николаем Ножиным, который был увлечен естественными науками. Эта дружба изменила судьбу барона. Друзья бросили лицей и перешли на естественное отделение физико- математического факультета Петербургского университета.

Студенческие беспорядки в высшей школе не способствовали серьезному занятию наукой. По совету профессоров Александр забрал документы и отправился в старинный немецкий университет Гейдельберга, который с 30-х годов XIX века до самого начала Первой мировой войны считался самым русским университетом Германии. А к началу ХХ века в нем училось больше россиян, чем в прошлом веке во всей Европе. В Германию переехали учиться также многие сокурсники Александра, увлеченные наукой: Николай Ножин, братья Баксты, Александр Ковалевский и другие. Во время учебы Стуарт слушал лекции самых выдающихся химиков, физиков, в итальянском городе Спецции изучал морских животных. Результаты исследований опубликовал в немецком зоологическом журнале. Весной 1866 года 24-летний Александр Стуарт сдал экзамены и защитил диссертацию.

Готовясь к сдаче экзаменов на магистра в Петербургский университет, Александр поехал в Россию. Его арестовали за участие в революционном движении, к которому принадлежали его однокурсники. Стуарту запретили жить в столице и выслали в Вятскую губернию на пять лет. Благодаря хлопотам влиятельных родственников, Александр все же получил степень магистра. В 1868 году его приняли приват- доцентом на кафедру зоологии в Новороссийский университет. Молодого и материально независимого преподавателя, далекого от кафедральных интриг и борьбы за должность, университетская атмосфера Одессы вскоре разочаровала.

Оставив вуз, он создал Новороссийское общество естествоиспытателей (НОЕ), стал его вице-президентом, ежегодно жертвуя на экскурсии и премии за лучшие работы по зоологии. Кстати, первую премию общество вручило будущему лауреату Нобелевской премии в области физиологии и медицины Илье Мечникову. По поручению II съезда русских естествоиспытателей и врачей Стуарт в 1871 году открыл в Севастополе биологическую станцию с библиотекой. Прибавив к выделенным финансам собственные средства на закупку приборов.

В 1869 году Бендерское земское собрание избрало 27-летнего барона Стуарта мировым судьёй, и на эту должность Александр Федорович избирался в течение 30 лет! С того момента всю свою энергию потомок шотландского рода посвятил Бессарабии. К Бендерам же питал особые чувства. Часто бывал в этом городке, оказывал материальную помощь Александровской больнице, женской гимназии, другим учреждениям. В 1914 году при содействии председателя уездного комитета по виноградарству и виноделию барона А. Стуарта в Бендерах открылся музей.

Александр Федорович избирался секретарем Бессарабского губернского дворянского собрания, членом земской управы, а потом и ее председателем. Заведовал сиротскими домами, богадельнями, всюду добиваясь улучшения работы этих учреждений. В 1884 году открыл в Кишиневе детскую больницу. Но главными проектами его земской и научной деятельности стали подготовка проекта и постройка зданий Костюженской психиатрической больницы. Он не только построил здание Земского музея, подарил ему мебель, книги. Барон Стуарт учредил Бессарабское Общество естествоиспытателей. Оно финансировалось за счет членских взносов, пожертвований, пособий губернского и уездных бендерского и кишиневского земств, платных публичных лекций, продажи изданий. На эти средства приобретались книги, издавались научные труды, проводились экскурсии, научные исследования. В Национальном музее природы и этнографии хранится фотография палеонтологических раскопок у села Тараклия, организованной на средства БОЕи ЛЕ. За 11 лет существования общества, с 1906 по 1917 годы вышло в свет шесть томов "Труды БОЕи ЛЕ".

За что бы ни брался барон Стуарт, он изучал дело до тонкостей. Перед постройкой Костюженской больницы детально проштудировал устройство аналогичных заведений в России и Швейцарии. Знал методы лечения, исследовал статистику психических заболеваний. Он настолько хорошо вник в работу лечебницы, что иногда в отсутствие врачей исполнял должность заведующего...

За 32 года служения идеалам земского дела барон Стуарт всего несколько раз брал отпуск для поправки здоровья. Лестного звания "эмблемы цветущей, идейной, богатой народолюбцами Бессарабии", которым барона наградили выступающие на похоронах, Александр Федорович уже не услышал.

Владимир ТАРНАКИН Татьяна СОЛОВЬЕВА

Кишинёвский обозреватель

В продолжение вышесказанному прикладываю почтовый конверт с оригинальной маркой, выпущенный почтовой администрацией Молдовы в 2005 году..
На марке конверта - А.Стуарт, первый директор земского музея.

Фотография барона Стуарта из альманаха "Бессарабия".

Интересная статья о митрополите Гаврииле Бэнулеску-Бодони, человеке, благодаря которому Кишинёв и стал крупным городом, столицей.



Митрополит-просветитель — отец столицы

Известно, что в России военная знать всегда стояла выше духовной. Владимир Соловьёв в самом начале «Трёх разговоров» заметил, как активно «штурмовали небо» русские воины: в святцах в этой стране едва ли не половина святых — бойцы и князья, лишь вторая половина — монахи и священники, крестьян же и купцов среди святых почти нет.

Молдавия — случай иной. Светская власть никогда не была здесь в особом почёте. Чаще всего она и выражала интересы не самой страны, а её зарубежного правителя — султана или царя. Духовный авторитет здесь всегда был не только выше, но и ближе, понятнее. Яркий пример тому — Гавриил Бэнулеску-Бодони (1746—1820), чьё имя носит одна из центральных улиц столицы.

I

Этот человек родился в 1746 году в Нэсэуд (Трансильвания). Учился в Киево-Могилянской духовной академии, основанной за сто лет до того великим просветителем св. Петру Мовилэ. Продолжал образование (по-нынешнему, стажировался) в лучших греческих духовных центрах: на острове Патмос (где св. Иоанна посетили апокалиптические видения), в Смирне, в духовной академии на Святой горе Афон. Окончив учёбу в 1776 году, 30-летний Бэнулеску-Бодони вернулся в Нэсэуд и год проработал там школьным учителем. Но уже год спустя он становится преподавателем латыни в Господарской школе в Яссах.


Тесные связи киевской поры сделали будущего иерарха сторонником русской ориентации. После Ясс он преподаёт греческий язык в духовной семинарии в Полтаве, а затем в Екатеринославе, городе, только что основанном Г. А. Потёмкиным. Затем Бэнулеску-Бодони — ректор Екатеринославской семинарии. Во время войны 1787—1791 годов он активный сторонник влияния России среди молдавских бояр. Не без его участия при штабе Потёмкина в Яссах начинает выпускаться первая молдавская газета.

Завязываются высокие придворные связи, следуют высокие почести. Вскоре Г. Бэнулеску-Бодони становится митрополитом Киевским. Во время войны 1806—1812 годов он назначен экзархом Молдавии, Валахии и Бессарабии. Экзарх — значит наместник церкви на чужой канонической территории: молдавская церковь подчинялась в то время Константинопольскому патриарху, а Бэнулеску-Бодони представлял РПЦ. По окончании войны он остаётся в Бессарабии в чине архиепископа Кишинёвского и Хотинского, а вскоре становится первым митрополитом Бессарабии.

II

Митрополию пришлось строить практически на пустом месте. Кишинёв, ставший резиденцией Г. Бэнулеску-Бодони, был в то время небольшим городком, принадлежавшим Галатскому монастырю в Яссах и застроенным глинобитными и саманными домами. Нынешние городские окраины были сёлами, принадлежавшими двум другим монастырям или частным владельцам. Однако двор митрополита стал центром, вокруг которого группировалось молдавское боярство, а сам Гавриил — его представителем перед лицом русских властей, своего рода дуайеном молдавского боярства. Другой власти у молдаван края на тот момент не было. Старая фанариотская администрация осталась за Прутом, а русские чиновники не были знакомы с порядками и обычаями страны.

Нетрудно понять, как велика была роль единственной личности, пользовавшейся всеобщим уважением, — митрополита. Тем более что и до 1812 года митрополит в Молдове и Валахии по традиции был первым из членов Дивана (государственного совета). Именно к нему население обращалось с гражданскими исками, и только если ему не удавалось примирить стороны, — продолжало дело в господарском суде. Этим и определялась роль Г. Бэнулеску-Бодони в крае. Он стал противовесом таким служакам, как генерал Гартинг, человек исполнительный и педантичный, но не понимавший, зачем ему считаться с местным населением и его обычаями. Бэнулеску-Бодони удавалось сдерживать таких «ретивых администраторов», обращаясь через их голову в Сенат или к самому царю.

Население, попавшее между российским молотом и турецкой наковальней, было растеряно. Люди тысячами уходили через Прут — как в восточную, так и в западную сторону. Никому не хотелось сохранения турецко-фанариотских порядков, но и перспектива введения крепостного права пугала молдаван (в самой Молдове оно было отменено ещё в 1749 году Константином Маврокордатом). И население не знало, куда податься. В этой ситуации митрополит, как и положено ему по сану, сыграл свою роль примирителя. П. П. Свиньин, о котором речь ещё впереди, отмечал: «… Область сия потеряла много от побегов за границу болгар и молдаван, не могших переносить тягости земских повинностей и притеснений. Причинило сие по меньшей пропорции убыли в народонаселении до 3000 семейств. В начале 1814 года по сим обстоятельствам большая часть жителей готова была бежать по турецкую сторону Прута, но остановлена была отеческим увещанием преосвященного Экзарха» — то есть митрополита Гавриила. Видимо, он обещал крестьянам заступничество перед лицом Александра I, в глазах которого слово бессарабского митрополита, несомненно, было весомым.

Благодаря стараниям Г. Бэнулеску-Бодони Кишинёв стал столицей края. Наместник Бахметьев предлагал на эту роль Бендеры — через них проходило больше торговых путей, были мощная крепость и готовые административные помещения. Митрополит не только настоял на Кишинёве, но и выкупил для казны и сам город, и окрестные сёла специально с этой целью — «для устройства губернского города». В 1818 году Александр I, посетив Бессарабию, лично утвердил этот выбор. Таким образом, митрополит Гавриил по праву может считаться отцом-основателем нашего города — не вообще поселения (оно существовало и раньше, с XV века), а того экономического и культурного центра, каким мы его знаем сейчас.

Ещё раньше, в 1816 году, в Бессарабию для ознакомления с местными условиями был направлен коллежский асессор П. П. Свиньин — личность, заслуживающая отдельного рассказа. Итогом его полугодичной поездки стало «Описание Бессарабской области», представленное председателю Комитета министров князю Салтыкову. В основу его легли статистические сведения и отчёты, которые Свиньин как представитель Петербурга имел право затребовать со всех местных чиновников, а также информация, полученная от бояр и прежде всего от митрополита. По истечении срока секретности это «Описание» (правда, без 70 приложений, к тому времени потерявшихся в архивах) было опубликовано Н. Я. Мурзакевичем в «Записках Одесского общества истории и древностей» (1867 г.), а недавно переиздано в Кишинёве (журнал «Stratum plus», 2001—2002, № 6, стр. 342—413; комментарии — там же, стр. 414—428).



П. П. Свиньин застал город только ещё строящимся. Из казённых зданий налицо были только госпиталь, острог и армейские постройки. Зато на холме уже стояла заложенная всего годом раньше митрополия, включавшая не только дворец самого митрополита, но и служебные помещения, в том числе корпус для типографии и особый флигель для переплётной мастерской. Этот дворец («длиною 27 и шириною 8 сажень», по данным Свиньина, то есть 51,6?17м) был архитектурным центром Кишинёва до 1941 года, когда он был разрушен при отступлении советских войск — в числе других зданий, которые должны были «не достаться врагу». Ныне на его месте здание правительства республики. Кроме того, только ещё намечалось строительство при митрополии гостиницы, больницы и бани. Всё это делалось в то время, пока администрация края только «раскачивалась».

П. П. Свиньин прибыл в момент, когда боярство и военные власти пытались решить, каким будет облик новой российской области. Приехав в край, ещё не имевший даже официальной столицы, он обратился прямиком к местной элите — боярам, и прежде всего к их духовному главе. Именно от Г. Бэнулеску-Бодони он получил сведения о религиозной ситуации в крае (что сам и отметил); вероятно, от него — о молдавской истории. И в своём отчёте не забыл отблагодарить митрополита:

«Спокойствие и торжество церкви, доказывающееся процветанием храмов Божьих и приобщением разноверцев к православной христианской вере, заставляет народ благословлять имя вручившего паству сию столь мудрому мужу, каков преосвященный Гавриил».

III

Однако главным делом жизни Г. Бэнулеску-Бодони было и оставалось просвещение. О неподготовленности и слабых знаниях молдавских священников с иронией писал ещё Димитрие-Водэ Кантемир. Впрочем, быть может, господарь-эмигрант просто хотел подчеркнуть сходство молдавских и русских условий, а заодно угодить Петру I — тоже противнику богословской схоластики. Так или иначе, фанариоты за сто лет не улучшили положение. И митрополит Гавриил встал на путь духовного просвещения, в котором не было бы разрыва между религией и светскими знаниями.

Этот путь ещё в XVII веке проторили великие просветители православного мира: сначала Петру Мовилэ, основатель первого в Восточной Европе университета (в Киеве), а за ним Симеон Полоцкий, Иннокентий Монастырский, Сильвестр Медведев. Потом их деяния поблекли на фоне грандиозного размаха петровских реформ. Потомки предпочли забыть, что Пётр Великий строил не на пустом месте, что его ломка прежних традиций не была необходимой и тем более вынужденной. Традиции мешали Петру тем, что давали личности нравственную опору, независимую от власти. Опору в том числе и для сопротивления этой власти. А Пётр хотел подданных не только просвещённых, но и управляемых. Отсюда его разрыв с церковным, православным просвещением. Однако сто лет спустя, когда Европа столкнулась с революцией, когда даже такие певцы вольности, как А. Н. Радищев, были напуганы ужасами красного террора во Франции, о церковном просвещении вспомнили вновь. Правда, для России оно уже безнадёжно запоздало, но для Молдавии, искусственно задержанной в развитии фанариотским режимом, тем более для Бессарабии, где не было даже школ, это всё ещё был шаг вперёд.


Ещё в Яссах, в бытность экзархом, Г. Бэнулеску-Бодони основал духовную семинарию и вскоре «за сугубую ревность к службе» был награждён орденом св. Анны 2-й степени и митрой. После Бухарестского мира он настоял на открытии начальных школ для детей священников и церковнослужителей в монастырях Куркь и Хыржаука. В 1813 году в Кишинёве была открыта духовная семинария, о чём торжественно объявили по всем цинутам (уездам). На её содержание митрополит предложил отчислять 20 % от доходов монастырских вотчин Бессарабии, на что согласились и монастыри-владельцы (сведения П. П. Свиньина).

Светское образование боярских детей было отдано на откуп малограмотным учителям-иностранцам, вроде фонвизинского Вральмана. В 1816 году Г. Бэнулеску-Бодони открыл при духовной семинарии Благородный пансион — первую в Бессарабии светскую школу. Программа пансиона включала изучение русского, латинского, греческого и молдавского языков, грамматики, арифметики. А также катехизиса. «Для наставления юношества в христианской православной вере, любви к Богу, Государю, отечеству и ближнему, а также почтению к родителям и начальству», — как писал сам митрополит Гартингу. Царь и Синод разрешили открыть школу «впредь до устройства гражданского училища». Это училище (областной лицей) было открыто лишь в 1833 году, а до тех пор пансион Бодони был главным центром образования в крае.

Г. Бэнулеску-Бодони принял близко к сердцу задачи Библейского общества, созданного в России в 1812 году по решению Александра I. Они включали распространение Библии и развитие народных школ по популярной в то время ланкастерской системе взаимного обучения. По этой системе учитель преподавал старшим ученикам, а те в свою очередь — младшим. В школе не было ни классов (вместо них — «десятки» во главе со старшими учениками), ни учебников (учитель каждый день говорил старшим то, что они должны были назавтра передать подопечным), ни твёрдой программы. Такая система возникла в британской Индии и позволяла быстро подготовить людей с начальным образованием там, где на это не хватало ни кадров, ни средств.


В России ланкастерским обучением воспользовались, с одной стороны, консервативные просветители из Библейского общества, с другой — декабристы. Принято считать, что первые во главе с «министром затемнения», фанатиком А. Н. Голицыным — сплошь мракобесы, в то время как вторые действительно давали крестьянам и особенно солдатам основы знаний. Ещё бы, большинство из нас слыхало о членах Библейского общества лишь со слов Пушкина, который их терпеть не мог: М. С. Воронцов — «полумилорд, полукупец», молдавский боярин и крупный чиновник просвещения А. С. Стурдза — «холоп венчанного солдата»…

Отсюда же, кстати, прорывающаяся в кишинёвских стихах Пушкина неприязнь к престарелому митрополиту. Ссыльный поэт бывал порой несправедлив к месту своей ссылки. После Москвы и Петербурга только ещё строящийся Кишинёв не мог ему понравиться, тем более что поэт был здесь под надзором. И это надо учитывать, когда читаешь его стихи про «проклятый город Кишинёв» или про «ясского пана», которому он в этом городе наставил рога, а потом его же и избил (боярин Балш). Тем более это, конечно, относилось к митрополиту Гавриилу, близкому к сославшему Пушкина царю. В одном из стихов 1821 года («В. Л. Давыдову») Пушкин отзывается о его смерти, по нынешним меркам, попросту непристойно в такой момент:

На этих днях, [среди] собора,
Митрополит, седой обжора,
Перед обедом невзначай
Велел жить долго всей России
И с сыном Птички и Марии
Пошёл христосоваться в рай…

Да и написанная в Кишинёве «Гавриилиада» метит отчасти в Бэнулеску-Бодони. Поэту, отнюдь не религиозно настроенному, приходилось регулярно бывать на службах в Благовещенской церкви, построенной в 1810 году капитаном Г. Герити. Как замечает по этому поводу пушкинист М. В. Строганов: «Тройной каламбур: митрополит Гавриил служит в церкви, построенной капитаном Гаврилой и посвященной «благой вести», которую принес Деве Марии архангел Гавриил, — просто провоцировал поэта на пародию». Однако, положа руку на сердце: рядом с «Евгением Онегиным» и «Борисом Годуновым» «Гавриилиада» не больше, чем хулиганская выходка 21-летнего юноши, говорившего, что «нам с бароном Дельвигом, надеюсь, не всегда обязательно быть умными». Не этой поэмой Пушкин стал Пушкиным.

На самом деле не так всё просто. Даже начальное обучение у декабристов было крайне политизировано: что сказать об арифметических задачах «антикрепостнического содержания»? 1 сентября 1820 года генерал М. Ф. Орлов, один из лидеров раннего декабристского движения, писал из Кишинёва генералу Дибичу: «Довольствуйтесь малым образованием, но чтобы оно было общее. (…)

Но зато умножайте число таковых молодых людей, чтобы просвещение было, как расставленные сети, и чтобы никто из молодых офицеров не мог оного избежать. Тогда исполнится вещь истинно полезная и успехи будут чрезвычайны» (подч. мной). «Просвещение», которого никто не должен избежать, — чем это лучше мракобесия, и есть ли тут вообще разница? К тому же у каждого декабриста было своё понятие о том, что такое эта «вещь истинно полезная», о которой писал генерал (имея в виду проект будущей свободной России). Самому М. Ф. Орлову, например, она представлялась как республика феодалов, владеющих замками и имеющих право даже на частные войны.


На этом фоне Библейское общество выглядит ещё не так худо. Конечно, главной его задачей считался «великий подвиг борьбы с неверием». Но школы всё-таки появлялись, и число грамотных людей росло. В Бессарабское отделение общества вступило 70 духовных лиц, а сам митрополит и наместник Бахметьев стали его вице-президентами. Сразу же был организован сбор средств на распространение Библии. Организован полицейскими мерами, через околашей и капитанов де тырг: в царской России на местах не было других представителей власти, кроме полиции. Тем не менее на эти деньги уже к концу 1818 года в Москве и Петербурге было отпечатано и прислано в Бессарабию 4005 экземпляров Нового Завета на молдавском языке и 250 — на греческом. Для сравнения: русский перевод Библии появился лишь 60 лет спустя (1876 г.). И после упорного сопротивления церковников — Синод полагал, что русскому народу больше подходит церковнославянская Библия. Не вполне понимают? Тем лучше — будут слепо верить священнику! (По той же причине католическая церковь ещё в XV веке вообще запретила мирянам читать Библию самим.) Бессарабское библейское общество, как видим, пошло куда дальше. Успех, правда, был явно неполный: среди неграмотного населения книги расходились очень вяло, хотя их пропускали без пошлины даже за Прут.


Впрочем, Г. Бэнулеску-Бодони не ограничился изданием в России. В 1814 году он открыл при митрополии епархиальную типографию — первую типографию в Бессарабии. Здесь печатались не только библии и катехизисы, но и буквари.

IV

Через год после смерти митрополита, в 1821 году, восстание Тудора Владимиреску разбудит бухарестских «латинизаторов», которые отдадут культуру Молдовы и Валахии в ученицы западным наставникам. В это самое время школы и типография Г. Бэнулеску-Бодони превращали Бессарабию в центр старой молдавской культуры, в заповедник молдавской традиции, привлекавший многих деятелей культуры даже из-за Прута. Благодаря митрополиту и его питомцам старая молдавская культура не угасла на родной земле.

И вот тут перед нами встаёт вопрос, так тревоживший философов-евразийцев: в чём причина того, что две половины некогда органического «национального тела» пошли столь разными путями? Мы знаем, что в XX веке Румыния стала заложником великих держав. Её территорию увеличивали, когда это было выгодно Франции или СССР, и вновь урезали, когда в этом видела свою выгоду Германия. Правда ли, что корень зла — в принятии западных ценностей, чуждых народу?

Но тогда спросим себя: а точно ли эти ценности были приняты? И точно ли они определили дальнейшую румынскую историю?

Школы и типография Г. Бэнулеску-Бодони превратили Бессарабию в центр старой молдавской культуры, в заповедник традиции, привлекавший многих деятелей культуры даже из-за Прута.

Да, идеалы Французской революции включали свободу крестьян от всякой зависимости от феодальных господ, в том числе от барщины и повинностей. Но точно ли румынские крестьяне получили свободу и землю только потому, что так требовали французские революционеры?

Считаем. Первым шагом был акт Константина Маврокордата (1749 г.), действительно поклонника философии Просвещения. Но что он сделал? Всего лишь вывел крестьян из-под боярской юрисдикции. Однако крестьяне остались арендаторами боярской земли, за которую продолжали нести тяжесть и барщины, и оброка. Вдобавок господарь и не подумал освободить крестьян от государственных повинностей — а они в Молдове были в 6—8 раз выше боярских.

Второй шаг — неудачная реформа А. И. Кузы, давшая крестьянам вместо земли лишь призрачную надежду. И это в стране, где 90 % крестьянского рациона составляла мамалыга, бедная белком, что приводило к повальному заболеванию пеллагрой — белковой недостаточностью, вызывавшей физическое и умственное отставание. От этой болезни треть румынских детей умирала в возрасте до 5 лет. Такого не было в Бессарабии, где избыток земли и поощрение царского правительства (пусть в своих корыстных целях, но всё же…) позволяли вести более эффективное хозяйство. Этот край не стал кукурузной плантацией, он превратился во всероссийский сад экспортных культур.

Третий шаг — крестьянские восстания 1888 и особенно 1907 годов, румынская пугачёвщина. Расстрелы и повальные порки — вот всё, чем сумело ответить правительство. Но после 1907 года и консерваторам, и либералам стало ясно: следующее такое восстание может оказаться последним.
Кишиневская духовная семинария основанная Г. Бэнулеску-Бодони

И четвертый шаг — Первая мировая война. В 1916 году румынская армия, едва вступив в войну, была разбита. Две трети территории, включая столицу, заняли немцы и австрийцы, остаток удалось удержать при помощи русской армии. Но в 1917 году стало ясно, что русская армия разваливается. Надежды на поддержку извне не осталось. И тогда король Фердинанд сам выехал на фронт к солдатам и обратился к ним: вы только выручите — и после победы землю дадим! И солдаты показали, на что способны. Стойкость румынских войск при Мэрешть и Мэрэшешть вызвала удивление союзников. И послевоенная реформа дала крестьянам помещичью землю. Спрашивается: при чём тут западные идеи? Могли ли вообще события развиваться иначе?

Конечно, помещиков удовлетворили другим путём. Появление автомобилей вызвало спрос на нефть, и с начала XX века Румыния стала «нефтяным эмиратом» Европы, так что в 1921 году бояре легко променяли поместья на нефтяные акции. Но почему их собратья в Латинской Америке долго удерживали и то, и другое? Разве дело в «национальном духе»? Ведь в Венесуэле или Колумбии идеи Французской революции внедрялись в массовое сознание со времён Боливара!

События 1812 года действительно стали переломными. Единый молдавский народ разделился на две половины. Одна пошла с Валахией, по пути европеизации и национализма, другая — с Россией, по пути консервативных реформ. И теперь уже поздно рассуждать, кто был прав, кто виноват. И тем более судить с точки зрения какого-то одного отвлечённого принципа. У каждой из этих дорог были свои плюсы и минусы. Теперь они уже различны.

Митрополит Г. Бэнулеску-Бодони желал своему народу только блага и достиг в этом многого. Его заслуги не должны быть забыты. И при этом он был ключевой фигурой в выборе восточной частью молдаван своего особого пути — российского типа. Назвать это «исторической миссией» сложно: понятие «миссии» несёт отпечаток фатализма. Но теперь этот выбор — часть нашей общей истории. Его нельзя ни отменить волевым актом, ни забыть. Впредь с ним можно только считаться.

Леонид Мосионжник
Источник - http://www.public.md/

Биографический словарь знакомых А.С. Пушкина в Молдавии. Трубецкой Б.А.

Ценный список, дающий некоторое представление о жителях Кишинёва тех времён - первой половины ХХ века.

Словарь взят из книги "Пушкин в Молдавии", Б.А. Трубецкой, Кишинёв, "Литература Артистикэ", 1990.

Вознесенский собор в Кишиневе свидетельствует..


Русский художник-просветитель П.А.Пискарев, чей 130-летний юбилей общественность отмечает сегодня, оставил заметный след в духовной жизни Молдовы.

В коллекции произведений художников Бессарабии конца XIX - начала XX веков Национального Художественного музея видное место занимают полотна, принадлежащие кисти Павла Пискарева, чья деятельность находится у истоков современной молдавской живописи. Искусствовед Полина Коломеец считает, что сложно в нескольких словах определить столь разностороннее творчество этого яркого художника, поскольку он работал в разных жанрах и видах изобразительного искусства. Для нее он представляется реалистическим романтиком: романтик по восприятию природы, но реалист в ее понимании и трактовке.

- Примечательно, - говорит она, - что художник-монументалист и станковист одновременно умело использует характерные признаки величественного в эпических пейзажах и камерного в престольных ликах мадонн с младенцами, что делает его духовно близким Михаилу Врубелю и Виктору Васнецову. Конечно же, творчество этого замечательного художника еще очень мало изучено и хочется надеяться, что его работы наконец-то найдут своего исследователя и П.А.Пискарев предстанет перед зрителями таким же многогранным, каким его знают специалисты.



ИЗ АРХИВА.
"Бессарабское слово" от 1.02.1937 г. Редакция газеты опубликовала письмо настоятеля Вознесенской церкви г.Кишинева протоиерея Иоанна Бивола, в котором он обратился к художнику П.А.Пискареву с такими словами: "Чувствую потребность выразить Вам искреннюю душевную благодарность от своего имени, от имени приходского Совета, ктиторов и прихожан за ту радость, которую Вы нам дали художественною росписью нашей Вознесенской церкви, благодаря которой наш храм ожил и стал украшением города".


Особый интерес, на наш взгляд, представляет деятельность художника в качестве директора-учредителя первой (!) в Кишиневе частной школы художественного ремесла и прикладного искусства, созданной им на базе его же мастерской. Целью этой школы, согласно ее Уставу от 1.03.1907г., было "дать опытных мастеров-ремесленников, распространять художественное образование среди них и способствовать развитию вкуса к изящному искусству во всех слоях общества".

А начиналось все в 1898 году... После окончания Одесской рисовальной школы (в то время там преподавали художники, окончившие Петербургскую академию художеств, К.К.Констанди, А.А.Попов и др.) Павел Пискарев, по приглашению иконостасного мастера Кириллова, приезжает в Кишинев. Здесь в доме Ярославских на углу улиц Александровской (Штефана чел Маре) и Михайловской (Пушкина), он сразу открывает художественную мастерскую, выполняющую всевозможные декоративные работы: картины, копии с картин знаменитых художников, портреты с карточек и натуры, иконы, киоты, иконостасы, чеканку образов, роспись церквей и комнат, планы и сметы иконостасов, проекты и эскизы, росписи стен, потолков, витрин, декораций, мебели, решеток, крестов, памятников. Уже тогда проводились уроки рисования, живописи, скульптуры и выжигания.



СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ.
Родители П.Пискарева Алексей Логвинович и Анна Алексеевна были крестьянами Калужской губернии Мосальского уезда Луневской волости деревни Давыдово. Желание дать детям образование вынудило главу семейства решиться на смелый шаг - переехать с семьей (четверо детей) в Одессу. Будущему художнику было тогда 5 лет. Его жизненный путь сходен с судьбой многих мастеров изобразительного искусства России, которые, получив художественное образование, плодотворно работали в провинции. Этот гениальный человек прожил интересную, насыщенную событиями жизнь. Умер он в 1949 году в Кишиневе.




Увы, не все работы художника сохранены, не всегда люди и время были к ним благосклонны. Кафедральный собор, находившийся в центре города, а значит, на виду, не смог защитить под своими сводами иконопись и орнамент П.Пискарева. Что-то удалось спасти, отреставрировать. Реставратор Виктор Агапитов, увлеченный творчеством столь одаренного художника, поведал:

- Проявив себя хорошим знатоком иконописи, Пискарев заслужил благосклонное отношение к себе со стороны архиепископа Кишиневского и Хотинского Серафима, который, согласно документам, попросил его выполнить работы по росписи соборов в Болграде, Измаиле, Рени, Белгороде-Днестровском. Позднее, в 20-е-30-е гг., он расписывал церкви в городах Тырговиште и Аккермане, в селах Сынжера и Загоряны. А Вознесенский (ул.Г.Уреке, 58, ниже Центрального рынка) и Кафедральный соборы - это вообще особый разговор! Приятно было работать: очень сильный мастер. Когда реставрируешь таких художников, появляется вдохновение, хочется творить. Мы пробовали что-то делать в его стиле - очень интересно. Как иконописец в таком стиле - он, пожалуй, единственный... Фреска, предназначенная для сосредоточенного, углубленного созерцания, для тихой молитвы, общения с Богом, является в то же время как бы окном в минувшее, через которое можно разглядеть мировоззрение наших предшественников, их эстетические и этические идеалы. Но это возможно лишь при условии, что художник талантлив. А талант П.А.Пискарева признавали даже его современники.

Несмотря на то, что П.А.Пискарев нередко "оставался в тени" как при румынской власти (потому что родом из России), так и при советской (потому что писал иконы), он оставил ярчайший творческий след на земле Молдовы. Живописные работы, исторические картины, портреты, натюрморты в Национальном Художественном музее, а также иконы и фрески Вознесенского собора в Кишинеев свидетельствуют об этом.

Татьяна ДОБРЫНИНА.
"Независимая Молдова"

ЭЙТНЕР БОГДАН ЯКОВЛЕВИЧ
— бессарабский областной землемер, окончил в 1817 году артиллерийское училище и в том же году назначен был в батарею, квартировавшую тогда в Кишиневе; здесь в 1819 г. он был прикомандирован к военно-топографической съемке Бессарабии, состоявшей преимущественно из офицеров бывшего корпуса колонновожатых и производившей свои работы под руководством полковника Корниловича с 1817 по 1828 г. В этом кружке частым гостем бывал Александр Сергеевич Пушкин, во время пребывания своего в Кишиневе при генерале Инзове. Трудами своими покойный Э. сделался известным генералу Инзову, управлявшему Бессарабией на правах наместника, а потом и графу M. C. Воронцову, который между прочим поручил ему осушить, посредством канализации, огромный гнилой пруд, находившийся в нижней части города Кишинева и распространявший злые лихорадки, известные под именем молдавских. Благодаря трудам Э. в настоящее время место злокачественного пруда занимают огороды, доставляющие Кишиневу огромное количество овощей. Кроме этого поручения, Э. постоянно был приглашаем местным и главным начальством по землемерным и архитектурным работам в Кишиневе, едва возникавшем в то время на нынешнем своем месте, на горе. 4-го августа 1825 г. Э. был назначен на должность бессарабского областного землемера, в которой находился до дня своей смерти, в течение сорока семи лет служа при трех царствованиях. Это был неусыпный труженик по своей обязанности, и если специальное межевание при нем не дало тех результатов, каких можно было бы ожидать от его постоянных забот, то нужно принять во внимание, что, при назначении его, в Бессарабии по этой части решительно ничего не было сделано; военно-топографическая съемка дала подробные описания только двух степных уездов — Бендерского и Аккерманского, и то только в отношении казенных земель, а по пяти лесным уездам, состоящим исключительно из частных имений, не прикасалась рука землемера; некоторые имения, правда, имели документы от межевщиков молдавского дивана прошлого столетия, но в них урочища обозначались большей частью дорогами и деревьями, от которых и следа не осталось. С другой стороны, особенная наклонность к тяжбам землевладельцев прошлого времени не допускала их к полюбовным межевым разводам, и они направлялись к судебному межеванию, которое производилось уездными комиссиями из выборных лиц — неспециалистов и затягивалось десятками лет, так что в сороковых годах управлявший межевым корпусом M. H. Муравьев вынужден был командировать в Бессарабию доверенное лицо с особыми полномочиями для наблюдения за судебным межеванием, которое, благодаря этой мере, и начало двигаться быстрее. При всем том в областной чертежной можно найти в настоящее время довольно подробные карты уездов и исчисление всех земель и лесов в области настолько верное, насколько этого можно желать при неоконченном еще специальном межевании области. Наконец, Э. проявил свою деятельность и в демаркационных комиссиях по присоединению, после Адрианопольского мира, устьев Дуная к России и по сдаче этих устьев Молдавии на основании Парижского трактата. Умер Э. 2-го апреля 1872 г.
"Бессарабские Областные Ведомости", 1872 г., № 28. Н. Стр. {Половцов}

И небольшой документ 1853 года, сохраненный до наших дней.

Эликсир молодости Иды Ройтман
Наталья РИСКИНА
http://www.dorledor.info/magazin/index. ... 36&pg_no=1

Возвращаясь после встречи с Идой Яковлевной РОЙТМАН, вспоминая, что и как рассказывали о ней ее бывшие ученицы, я вдруг поймала себя на мысли, что думаю… о себе, о своём внутреннем душевном состоянии. Мне было хорошо! Ушли куда-то волнения и заботы, которые остались с прошлого дня, а на душе стало светло, как бывает только после приобщения к чему-то вечному и мудрому.
Глядя на мою собеседницу, уже немолодую и много всего пережившую на своем веку, по-прежнему сохранившую женский шарм, живой интерес ко всему, что происходит вокруг, так и хочется поразмышлять на вольную тему. Например, об учительском предназначении и веке учителя, о подвижничестве и подёнщине, о миссии и привычке, о долге и памяти, но и не меньше – о феномене учительского долголетия. Ни на один из этих вопросов Ида Яковлевна прямого ответа в ходе беседы не дала, но этого в общем-то и не нужно было, потому что сама её жизнь даёт ответы на поставленные вопросы…
У Этли Абрамовны и Якова Герцевича Ройтман, коренных кишинёвцев, было две дочери: старшая, Евгения, и младшая, Ида. И обе они, став взрослыми, выбрали учительскую профессию. К сожалению, Евгения, работавшая в 34-й школе, умерла в молодом возрасте, о чём Ида Яковлевна до сих пор вспоминает со слезами на глазах. Сама она закончила лицей «Режина Мария», отсюда и прекрасное знание ею румынского языка, и великолепное произношение, которому всегда дивятся истинные знатоки limbei română.
А потом была война, эвакуация – сначала в Ростовскую область, а потом в Алма-Ату, где Ида три года проучилась в институте на факультете иностранных языков, специализируясь на французском. В конце 44-го получила вызов из Министерства просвещения Молдавии и настоятельное приглашение возвращаться домой, так как в республике остро ощущалcя дефицит педагогических кадров. Когда семья вернулась в Кишинев и Ида пошла в гороно за направлением на работу, ей вручили длинный список школ, где не хватало учителей. А еще «до того» она твёрдо решила, что будет преподавать молдавский язык и литературу, и поступила на заочное отделение Кишиневского пединститута на факультет молдавского языка. Потом, спустя время, она закончит заочно и Бельцкий пединститут по специальности «Английский язык и литература». Тогда же, после возвращения, встретилась в гороно с Мирой Яковлевной Серавиной, директором 5-й женской школы. Та окинула оценивающим взглядом молоденькую учительницу:
– Вы что преподаёте?
– Молдавский.
– Пошли со мной!
Многие годы Ида Яковлевна преподавала в 5-й женской школе свой любимый предмет, а после ее закрытия перешла в 34-ю, где также трудилась долгие годы.
Не секрет, что в те времена отношение к молдавскому языку и на государственном уровне, и в школах было, мягко говоря, прохладным, потому-то выпускники не могли связать на молдавском и двух слов. Такая картина наблюдалась практически всюду, но только не в 5-й женской.
Очень скоро после прихода в школу Иды Яковлевны и учащимся, и родителям, и ее коллегам стало ясно, что быть теперь молдавскому в числе главных и профилирующих предметов. Ее коллега по 34-й школе, физик Зонис, перед которым трепетало не одно поколение школьников, рассказал ей однажды, как на своем уроке заметил, что один из учеников занят явно не физикой. И это на уроке у него, Зониса!? Возмущенный учитель призвал виновного к ответу – и услышал: «Извините, но у нас следующий урок – молдавский, вот я и повторяю материал».
«Уж если на уроке физики ребята учат молдавский, – сказал коллега Иде Яковлевне, – то Вам и вправду надо ставить золотой памятник».
Как вспоминают бывшие ученицы Иды Яковлевны, она никогда не позволяла панибратства, соблюдая ту дистанцию, которая, по ее мнению, непременно должна быть между педагогом и его воспитанниками.
Красавица, всегда со вкусом одетая, подтянутая, она была для девчонок эталоном во всем, потому ей подражали, ее бого-творили. Любимый творческий приём? Использование полученных знаний в разговорной речи, в общении. Сверхзадача каждого урока? То же общение, иначе все изученные правила, склонения и спряжения так и останутся невостребованными. Сколько лет прошло, за окном уже новый век и новое поколение учащихся, а эти методические постулаты как были, так и остаются вечными, только не каждому педагогу дан счастливый дар их творчески и с умом применять. Ида Яковлевна в полной мере обладает этим даром.
Вспоминает Наталья Николаевна Макарова, одна из лучших учениц Иды Яковлевны, проработавшая более 30 лет в органах прокуратуры:
– В 1991 году на одном из заседаний Генеральной прокуратуры, в числе других, слушался вопрос об избрании меня членом коллегии. Нетрудно представить, как себя чувствовала тогда я – уже далеко не юная, к тому же русская – перед началом заседания, которое, кстати, транслировалось на всю рес-публику. Конечно, одним из первых – и, в общем-то, резонных – был вопрос, понимаю ли я хоть немного по-молдавски, на что Генеральный прокурор Дмитрий Харлампиевич Постован ответил: «Наталья Макарова не только говорит на молдавском, но и пишет на нём». Меня ввели в состав коллегии, а я, в который раз, с искренней благодарностью и признательностью вспомнила Иду Яковлевну. Это благодаря ей я знаю молдавский, и под этими словами готовы подписаться все ее бывшие ученики, потому что за многие годы, пожалуй, не было среди нас ни одного, кто, пройдя школу Иды Яковлевны, не получил бы глубоких знаний. Отличными оценками она нас не особенно баловала: припоминаю, в нашем классе единственной отличницей по молдавскому была Аня Вельтман – сейчас она, как и многие мои бывшие соученицы, живёт в Израиле. Иду Яковлевну по-прежнему не забывают, пишут ей, непременно поздравляют с днём рождения. А мы, живущие здесь, в Кишинёве, всегда приходим к своей любимой учительнице на день ее рождения. И трудно сказать, кому из нас – ей или нам – такие встречи дают бόльший заряд душевной бодрости».
Назвать же пофамильно всех бывших учеников Иды Яковлевны, прославившихся на научной стезе или занимавших высокие государственные посты, просто невозможно – очень уж длинным оказался бы такой список. Среди них, например, были такие, как Нелли Кирияк, долгие годы работавшая заместителем председателя Совмина; Владимир Антосяк – бывший ректор Политехнического института и многие другие.
Беседуя с Идой Яковлевной, я восхищалась образностью ее речи, точными и меткими характеристиками людей и явлений и совершенно потрясающей, уникальной памятью. Она помнит по именам не только всех своих бывших учеников, но и их родителей! А ведь с тех пор прошло более полувека!
Надо сказать, что родители в той же 5-й школе, как правило, были людьми известными – секретари ЦК, члены правительства, министры. Ида Яковлевна вспоминает, как к ней в школу не раз заходила Виктория Брежнева, чья племянница там училась. Если же говорить об Иде Яковлевне, то она со всеми была ровна и приветлива, но общалась с ними с той «ласковой строгостью», которая не позволяла высокопоставленным посетителям вести себя высокомерно, снисходительно…
На страницах «ЕМ» (№37 за 2007 г. – «Рыцарь молдавской словесности») мы рассказывали о супруге Иды Яковлевны, видном ученом и методисте, докторе хабилитат филологических наук Ефиме Давидовиче Левите, чей большой труд во благо отечественной науки, к сожалению, не всегда был по достоинству ценим. Например, орден «Gloria muncii», которым его наградили к 80-летию, был вручен Иде Яковлевне уже после смерти мужа.
По ее словам, они прожили с мужем счастливую и достойную жизнь – и это главное. Что же касается издержек, связанных с пятой графой, то не только Ефим Давидович их испытывал на себе. Иде Яковлевне тоже, случалось, «деликатно» напоминали о том, кто есть кто.
1977 год. Выпускной бал школьников во Дворце проф-союзов. Со сцены звучит примерно такой текст: «Школа номер такой-то, класс, количество медалистов – а далее следуют фамилия, имя и отчество классного руководителя. Непременно. Когда дошла очередь до 34-й школы, текст прозвучал с небольшими изменениями: «34-я средняя школа, 10 «г» класс, 8 золотых медалей». Всё. Фамилию Иды Яковлевны по странной «забывчивости» не назвали.
Будучи открытым и добрым человеком, она не копит в душе обиды, тем более что внимания и любви, проявляемых к ней ее бывшими учениками, друзьями, – с годами не становится меньше. Тридцать лет они с мужем были очень дружны с семьей Буковых; уж сколько лет прошло с тех пор, а их дочь Виктория Емилиановна постоянно навещает Иду Яковлевну, помогает ей чем может, за что та ей искренне признательна и благодарна.
О чем бы ни заходила наша беседа, мы всё равно возвращались к бывшим ученикам Иды Яковлевны, к их судьбам. И снова пересматривали письма, фотографии, поздравительные открытки.
«Мы, ваши ученики, всегда помним о Вас. Я тоже буду учить детей и постараюсь быть такой, как Вы».
А перед уходом Иды Яковлевны на пенсию ее выпускники обратились к ней с поэтическим посланием, в котором были такие строки:
«…Вас на прощанье осыпаем
Медальным золотым дождем».
Это был тот самый ее выпуск, где «случилось» 8 золотых медалистов.
Я уже попрощалась с Идой Яковлевной и направилась к выходу, как вдруг послышался ее взволнованный голос:
– Подождите, пожалуйста. Я не заметила, что в молдавском тексте одной из поздравительных открыток допущена ошибка: надо писать «Noi ştim limba moldovenească», а не «Noi ştiam…».
Вот он, ответ на вопрос, в чём же феномен учительского долголетия: век равен нужности! И пока есть ученики, время от времени допускающие ошибки, всегда рядом должен быть Учитель! Иначе кто же их исправит?

Дорогие форумчане!

Вот, короткая заметка о церкви св. Константина и Елены из румынского источника:

BISERICA "SFINŢII ÎMPĂRAŢI CONSTANTIN ŞI ELENA" - 1777 (str. Circului 6). Este ctitoria marelui spătar şi staroste de negustori din Iaşi, Constantin Râşcanu. A fost construită în satul de pe moşia sa, numită „Râşcani», care deşi se află lângă Chişinău, făcea parte din judeţul Orhei (pe când Chişinăul - din Lăpuşna), fiind folosit tipul vechi de biserică cu trei apside, dar modificat sub influenţa stilurilor europene. Partea centrală aminteşte o rotondă, încununată cu o cupolă sferică, ascunsă sub un acoperiş în coame. Deasupra pronaosului mic, a fost înălţată camera clopotelor. Biserica avea un acoperiş de formă autohtonă, schimbat recent sub influenţa arhitecturii ruse. Lângă biserică au fost înhumaţi ctitorii bisericii, membrii familiilor Râşcanu, şi membri ai familiei Donici, Ralli, Catargi, Semigradov, Ziloti, Iamandi, Stamo, Kohanovschi, Caţica, Lazo, Alexandri, ş,a. În curtea cimitirului a fost înmormântat şi Tudor Panfile, folclorist cu renume, reînhumat în 1927 în oraşul Tecuci. În anii '70 ai secolului XX mormintele au fost strămutate în cimitirul orăşenesc de pe str. Doina, aici rămânând doar unele monumente funerare.

Понимаю лишь где-то на 50% (через французский). Вижу фамилии своих далёких предков:

(i) Donici. Бабушка моего прадедушки была бессарабская дворянка Виктория Донич, род. прибл. в 1800-1802 гг., принадлежала к роду известного бессарабского просветителя 1830-х гг. А. Донича;

(ii) Stamo. Держу в руках царский документ 1795 г. об удовлетворении просьбы греческого подданного "сульджера" (титул что-то вроде интенданта? я правиьно понимаю? или нет?) Замфираки Стамо о его переходе в российское подданство и думаю о своей прабабушке - бессарабской дворянке Валерии Николаевне Стамо (в девичестве), род. прибл. в 1867 г.;

(iii) Lazo. Ну а о Лазо я уже много писал на других ваших форумах, включая выделенную в отдельную дискуссию "Лазо", в том числе, о прадедушке моего прадедушки - боярине Великого Княжества Молдова, в 1772 г. воеводе (ворнике) Южной Буковины, Иордакии Лазо, воевавшем против турок-османов в русско-турецкую войну 1768-1774 гг. и правившем в Сучаве, о его сыне - "спатаре" Янакии Лазо, воевавшем против турок-османов в русско-турецкую войну 1806-1812 гг. и переселившемся после этой войны в Бессарабию и женившемся там на Виктории Донич, об их сыне - Иордакии (Георгии) Лазо (род. в 1822г.), поручике российской армии, в 1849 г. участвовавшем в военном походе из Кишинёва в Венгрию, через р. Тиссу, Дебрецен и вплоть до Кашау (Кошице) для подавления восстания венгров против австрийского монарха (держу перед собой его послужной список, подписанный самим Паскевичем) и о его сыне (моём прадедушке) - Владимире Георгиевиче Лазо (род. в 1855 г.), потомственном дворянине сел. Редиул Маре (север Бессарабии, близ Единцы), поручике Лейб-Гвардии Литовского полка, герое Шипки, отбившем 28 ноября 1877 г. у турок болгарскую деревню Захарна Глава и захватившем редут Хоссейна Авни-паши, за что получил награду из рук Александра II, находившегося в то время на театре военных действий.

Дорогие форумчане!

Семейных и архивных материалов скопилось очень много, но не хватает "местного колорита", в Молдове не бывал (только в Румынии - "по местам Лазо 16-го века": Марамуреш, Пятру Нямц и т.д.), а сам я уже почти 30 лет живу в Западной Европе. Поэтому, был бы признателен за ваши любые, даже самые немыслимые комментарии, ну и, конечно, вообще за любую информацию! Заранее благодарю!

Николай Дмитриевич Кодрян - основатель технического образования.

Известный педагог и общественный деятель Николай Дмитриевич Кодрян
родился в 1838 г. в Леушенах Кишиневского уезда. С 11 лет он начал обучаться
в Кишиневской областной гимназии, учился хорошо, предпочитая
точные науки. Среди его соучеников были М.Бейдеман (будущий революционер), Ф.Перетяткович (будущий инспектор Бессарабской врачебной управы),
К.Писаржевский (будущий председатель Бессарабской земской управы),
Карл Гаскет (будущий архитектор города). По окончании физико-
математического факультета Ришельевского лицея Одессы Н.Кодрян
был направлен учителем в училище в Феодосии, затем в Керчи.

За усердие был награжден орденом Станислава 2-й степени.
С 1872 г. в России начали создаваться реальные училища , в которых
ученики могли получить технические знания и навыки. Такое заведение было
решено открыть и в Кишиневе. Министерство просвещения выделило 20 тыс. рублей в год,
земство - 7 тыс., а городская дума -3 тыс. руб. На должность
директора будущего училища в 1873 г. был назначен Н.Кодрян.
Он снял 3 небольших дома на ул.Галбенской (ныне ул. В.Пыркэлаб / 31 августа),
в магазине Имаса купил столы и стулья, у мастера
Шпиллера - большие настенные часы, у столяра Гришина заказал классные
доски и 60 двухместных скамеек. В газете "Бессарабские
ведомости" он дал объявление о наборе в 3,4, и 5 классы. Были приняты
на работу первые преподаватели, закуплены учебные пособия,
были выписаны приборы для физического кабинета.
Открытие реального училища состоялось 6 декабря 1873 г. Это было одно
из первых реальных училищ России. Выпускать своих
питомцев училище начало через три года по 10-15 человек.
Преподавались здесь математика, физика, механика, черчение, а также агротехника, геодезия, архитектура и бухгалтерское дело. Начала создаваться
собственная библиотека, и обязанности библиотекaря исполнял сам директор училища.
В течении 14 лет он обходился без инспектора с единственной целью - жалованье инспектора тратить на приобретение книг и наглядных пособий. Были
среди учеников достаточно способные, чьи родители
были не в состоянии платить за их обучение 30 руб. в год (таких была примерно треть) и Николай Дмитриевич написал ходатайство в земство. Со временем помещение становится тесным и Н.Кодрян начинает добиваться постройки нового здания . В 1876 г. городская дума выделила одну десятину земли бесплатно на окраине города на углу ул.Ренийской и Губернской (Пирогова-Когэлничану и ул.Пушкина).
Борьба за средства на строительство продолжалась 5 лет, пока не был получен
заём из капитала пенсий учителей приходских училищ.
Д.Кодрян сам подготовил эскиз будущего здания, а проект заказал у архитектора В.Цыганко. В нач. 1884 г. был заключен контракт с подрядчиком из Одессы на материалы
и рабочих. Закладка здания состоялась в апреле того же года в присутствии
городского главы К.Шмидта и попечительского совета училища.
Николай Дмитриевич являлся председателем строительной комиссии и
проверял каждый этап работ. Здание было возведено раньше срока. Оно было самым просторным из всех существовавших в городе учебных заведений,
актовый зал вмещал 400 человек, церковь - 300.
Рисовальный и гимнастический залы, 7 классных комнат, химическая лаборатория, музей, библиотека, 2 столовые, мастерские в подвале - все это составляло гордость училища. Кроме этого была и картинная галерея (100 с лишним картин - оригиналов и копий, заказанных в Петербургской Академии художеств и в Дрезденской галерее),
которая была по воскресным дням открыта для всех желающих.
Существовал ученический оркестр, проводились литературные вечера .
Организованная Н.Кодряном при училище метеорологическая станция была одна из
самых лучших юга России. Она посылала сводки о климате
сначала в Новороссийский университет, затем непосредственно в
Главную физическую обсерваторию в Петербурге.
Н.Д.Кодрян продолжал отдавать все свои силы созданию среднего
технического образования, он - один из авторов устава Александровского
ремесленного училища, открытого в Кишиневе в 1881 году.
В течении 15 лет он добивался средств для открытия механико-технического
училища, арендовал участок земли рядом с реальным училищем
(впоследствии - 3 корпус университета), заказал эскиз
у арх. А.Бернардацци, разработал учебные программы, профили, смету, но
этому плану не дано было осуществиться.
Н.Кодрян являлся первым председателем Бессарабского отделения Русского
технического общества, a с 1898 г. под его же председательством
начала свою исследовательскую деятельность Бессарабская
ученая архивная комиссия, со своими музеем и библиотекой.
Все это дало право Н.Кодряну сказать:
"Реальное училище стало средоточием умственной жизни Бессарабии".

В течении 20 лет в училище вёл математику А.Костинский, окончивший
Петербургский университет. Много лет преподавал рисование
выпускник Петербургской Академии художеств
И.С.Степанковский, организатор первой рисовальной школы в Кишинёве.
Физику и химию преподавал учёный-энтомолог Е.Л. Рекало.
В течении более трех десятилетий немецкий язык
преподавал И.А.Аллендорф - автор учебника для средних учебных заведений,
выдержавшего 25 изданий. Долгое время врачом училища был известный
тогда доктор В.П. Твердохлебов.
Сам Н.Д. Кодрян за "аккуратное исполнение преподавательских обязанностей" неоднократно получал благодарности."

Многие выпускники Кишинёвского реального училища стали впоследствии прекрасными специалистами: М.А.Еллади - губернским архитектором;
Ю.И.Левинский - губернским механиком и старшим фабричным инспектором; И.Н.Левандовский - инженером Кишинёвского водопровода; М.Г.Амосов - инженером путей сообщения в Бессарабии, а Н.А.Димо - видным учёным-почвоведом, академиком ВАСХНИЛ.

В моём распоряжении есть только такое изображение:

Вчера умерла Ирина Архипова, которая связана была в своём творчестве с нашими городом. Здесь на сцене быв. театра им. А. С. Пушкина она блистала во многих оперных постановках. Архипова выступала практически на всех ведущих сценах мира и была признана лучшей в истории Кармен. После того как в 1959 году она спела эту партию в дуэте с выдающимся итальянским тенором Марио дель Монако в спектакле Большого театра, певицу пригласили для участия в постановке оперы "Кармен" в Риме и Неаполе.
Архипова занесена в российскую книгу рекордов как самая титулованная российская певица.
Нашу приму - Марию Биешу - связывают с Ириной Константиновной Архиповой не только профессиональные, но и дружеские узы. В очень многих биографических описаниях Архиповой упоминается период её работы в Кишинёве, но, пожалуй, наиболее полно описан он в книге Г. А. Орехановой "Богиня искусств. Ирина Архипова",
ОЛМА-ПРЕСС
ISBN: 5-224-04590-8
Год: 2003
С.: 288

К сказанному выше об И. Архиповой.


http://www.youtube.com/watch?v=SZcgN7GabU4
"Кармен". Ирина Архипова и Марио дель Монако

Так как Rimty и Steinchik любезно провели со мной курс ликбеза, и теперь я умею присоединять видеофайлы, не могу отказать себе в удовольствии присоединить один из фрагментов знаменитой "Кармен" с Архиповой в главной роли и её блестящим партнёром, оперной звездой мирового масштаба Марио дель Монако. Кстати, обратите внимание, Архипова поёт свою партию на русском, а дель Монако - на испанском.

А вот ещё одна личность, кому путёвку в жизнь дал наш город.
Геннадий Яковлевич ЧЕТВЕРИКОВ – актер, каскадер.
Родился в 1935 году в Оренбурге. Закончил Уфимское военно-музыкальное училище, играл в военном оркестре на тубе. Серьезно занимался силовыми видами спорта, борьбой, легкой атлетикой. Принимал участие в цирковых представлениях вместе с силачами – жонглировал пудовыми гирями, носил за плечами пианистку… вместе с пианино. В 1956 году в Кишиневе, на «Молдовафильм», началась его актерская и каскадерская карьера. Снялся более чем в 120 фильмах, многие из которых побили все рекорды советского кинопроката. Среди них: «Дмитрий Кантемир» (шесть ролей и трюки), «Емельян Пугачев», «Пираты XX века», «Ярослав Мудрый», «Новые сказки Шахерезады», «И на камнях растут деревья», «Черный замок Ольшанский», «Воры в законе», «Хрусталев, машину!», «Медный ангел», «Шаг влево, шаг вправо», сериал «Супермаркет»… Объездил весь Советский Союз с творческими встречами. Член Гильдии киноактеров Беларуси, член Союза кинематографистов. Женат. Живет в Минске.

Aрхимандрит Иоанникий

Благодарный ссыльный
/одно из исторических расследований П.Старостенко /

31 декабря 1813 года на карте Кишинева - на углу улиц Московской (ныне бульвар Штефан чел Маре) и Семинарской (ул. митрополита Бэнулеску-Бодони) появилось здание Духовной семинарии. На следующий год к семинарии стал примыкать двухэтажный комплекс Митрополии, который кишиневцы стали называть Архиерейским домом, рядом - Крестовая церковь. Все эти постройки, преобразившие центр города, родились благодаря талантливым проектам архимандрита Ионникия, чьи работы живы до сих пор, а имя их создателя незаслуженно забыто.

Иван Шиков, так звали будущего архимандрита, родился в 1777 году в купеческой семье. Обучался российской грамматике, географии, рисовальному искусству, гражданской архитектуре, перспективе, латинскому языку. В 16 лет Иван под именем Иоанникий постригся в монахи в Нямецком монастыре, который в то время считался книжным центром. Книг монастырь не печатал, более тысячи монахов 23 национальностей (среди которых находились известные мастера каллиграфии, книжной миниатюры, и совсем молодые монахи, вроде Ивана), занимались перепиской переводов святоотеческих книг. Заведовал этой "фабрикой" Паисий Величковский, писатель и переводчик. Трудясь в России, Греции, Молдавии, преподобный овладел языками этих стран, и занимался переводом трудов об утерянных монашеских традициях древней церкви. Иван, прослужив 12 лет переписчиком, в 1805 году получил назначение в Петербургский Александро-Невский монастырь.

Пять лет, проведенные в городе на Неве, стали, без преувеличения, его "университетами". Центр Северной Пальмиры являлась как бы живым руководством по выдающемуся зодчеству: Казанский собор, который по замыслу императора Павла I, должен был напоминать собор Святого Петра в Ватикане, Петропавловская крепость с собором и высокой колокольней, Михайловский замок. Впрочем, архитектура самого Александро-Невского монастыря, где в Духовной Академии готовили священнослужителей для наиболее важных православных храмов России, а на территории обители работал госпиталь, богадельня, типография и школа для детей, - вызывала у южанина-монаха трепет. В 1810 году 23-летнего Иоанникия по приказу митрополита Гавриила Бэнулеску-Бодони перевели в экзаршеский Ясский штат ризничим-заведующим всей церковной утварью.

В 1812 году митрополит Гавриил Бэнулеску-Бодони избрал Кишинев своей резиденцией и начал амбициозный проект. Владыка решил в центре Кишинева построить Духовную семинарию и Митрополию с церковью. Для Иоанникия пробил час, который он в своих мечтах лелеял годами - ему поручили составить проект, вычертить план и фасады будущих зданий. На протяжении строительства комплекса автор вел и технический надзор. Когда открылась Духовная семинария, Иоанникий стал в ней преподавать математику, рисование, алгебру, географию и физику. Заведовал семинарской библиотекой, являлся казначеем Бессарабского библейского общества.

Следующий проект Иоанникия - Свято-Георгиевская церковь, которую заложили в 1814 году. "...митрополит Гавриил весьма часто посещал постройку церкви, - говорится в предании о строительстве храма, - которая возводилась по плану и указаниям Иоанникия; оба они весьма искусны в архитектуре ...". Продвижение зодчего по службе шло вполне успешно. В мае 1807 года его рукоположили в иеродиаконы, в 1815 - в иеромонахи, в 1817 - в игумены. В 1822 году по указу Святейшего Синода преосвященный Димитрий, архиепископ Кишиневский и Хотинский, произвел зодчего в архимандриты.

В том же году в Бессарабии стали открываться школы и классы, в которых преподавание велось по системе взаимного обучения, разработанной английским педагогом Ланкастером. Система эта состояла в том, что наиболее успевающие ученики преподавали своим товарищам под руководством учителя. Этот метод обучения пользовался успехом во многих странах мира. Архимандрита Иоанникия назначили начальником духовной типографии и поручили срочно отпечатать учебные таблицы на молдавском языке для взаимного обучения по методу Ланкастера. С этой задачей Иоанникий справился успешно, за что удостоился ордена Святой Анны второй степени.

Чем бы архимандрит ни занимался - зодчество оставалось его любимым детищем. Под его патронатом в 20 годах XIX века успешно прошла перестройка древней каменной церкви и возведение двухэтажного настоятельского корпуса в монастыре в Каприянах. Он принимал участие в строительстве Кишиневского Рождественского Кафедрального собора.

Вершиной творчества архимандрита Иоанникия стал проект трехпрестольного Преображенского собора в Бендерах, который возводился как символ освобождения Бессарабии от турецкого ига. Закладка первого камня происходила с в 1815 году при военном параде и в присутствии толп горожан. Через пять лет Преображенский придел был готов. Для него из Одессы привезли иконостас с балдахином на семи деревянных колоннах. Иконописные и резные работы выполнили священник Н. Конилевский и канцелярист И. Палишинский. Хотя высокопреосвященный Димитрий (Сулима) в 1827 году и освятил собор, работы продолжились. Из-за нехватки средств собор достроили только в 1840 году. Бендерская жемчужина выполнена в стиле русского классицизма с элементами молдавских народных традиций, отличается лаконичностью и внушительной монументальностью. Главный купол собора напоминает шлем древнерусского воина.

В разное время Иоанникия назначали: ревизором ланкастерских школ, ризничим Архиерейской Крестовой церкви, ректором Духовной семинарии и Благородного пансиона при ней, настоятелем Шабского монастыря.

В благодарность за труды... дикастерия в 1826 году уволила 49-летнего архимандрита Иоанникия из кишиневского Архиерейского дома. Освободила от всех должностей, которые он исполнял в городе, и отправила на постоянное жительство в Свято- Успенский Гербовецкий мужской монастырь. А Иоанникий обрадовался! Ведь ему разрешили в "ссылке" полностью обновить и перестроить монастырские строения. К тому же он отправлялся в особенное место. В летней Свято-Успенской церкви монастыря хранилась главная святыня Бессарабии - Гербовецкая икона Божией Матери, славившаяся своими чудесами. Ее подарила монастырю жительница Петербурга, жена российского полковника Албадуева, умершего в монастыре.

И архимандрит Иоанникий, находясь с 1827 по 1851 годы на посту настоятеля Гербовецкого монастыря, неузнаваемо изменил пейзаж. Построил удобный дом для настоятеля, братские кельи, амбар, кухню, погреба. Поставил три мельницы: водяную, ветреную, конную. Словом, превратил святую обитель в крепкое благоустроенное хозяйство. В мир иной неутомимый преобразователь, отслужив четверть века настоятелем, ушел на 73 году жизни. Благодарная братия погребла его останки за алтарем Свято-Успенской церкви Гербовецкого монастыря. Увы, об этом не помнят даже монахи этой обители.

Петр СТАРОСТЕНКО, Татьяна СОЛОВЬЕВА
18февраля 2010, "Кишиневский обозреватель"

"Бессарабский соловей"

o Лидии ЛИПКОВСКОЙ - B Кишиневском обозревателе
Автор: Татьяна СОЛОВЬЕВА

Лидия Липковская.
Выпуск почтовой администрации Молдовы 2001 года.

Давид ГОБЕРМАН (1912 - 2003) — художник, график, фотограф,
искусствовед, этнограф. Член Союза художников СССР. Исследовал,
публиковал и популяризировал народное искусство и архитектуру
Молдавии и Украинских Карпат.
В 1933—39 годах он учился на архитектурном факультете Академии
Художеств в Ленинграде. Интерес к народному искусству был присущ
Гоберману со студенческих лет. В 1939 г. был призван в армию, где
служил в сапёрных войсках до окончания Великой Отечественной войны.

В послевоенные годы Давид Гоберман поселился в Кишинёве, где
занялся изучением декоративно-прикладного искусства Молдавии, разрабатывал эскизы
ковров на основе народных мотивов для ткацкой фабрики, защитил кандидатскую
диссертацию по орнаменталистике традиционных молдавских ковров.
Ездил в искусствоведческие экспедиции по Молдавии, Буковине и Закарпатью. Во всех экспедициях, помимо сбора этнографического материала, фотографировал предметы народного искусства — традиционные бессарабские ковры, деревянные церкви, объекты народного зодчества (деревянные скульптуры Иисуса Христа у колодцев в Молдавии, резные украшения на избах), надгробные памятники. Занимался изучением народного искусства гуцулов.

Собранные Д. Гоберманом уникальные материалы составили основу изданных им монографий и фотоальбомов — «Искусство молдавских камнерезов: Надгробия», «Ковры Молдавии», «Гуцульщина — край искусства», «Памятники молдавского искусства на Буковине», «Каменный цветок Молдавии» , «Поклонные кресты Молдовы», «Памятники деревянного зодчества Закарпатья» , искусствоведческие альбомы-путеводители «По Молдавии», «По Гуцульщине», «По Северной Буковине» и др. альбомы.

Начиная с конца 1930-х годов Д. Гоберман фотографировал надгробные памятники
XVIII — нач. XX века на еврейских кладбищах Украины, а после войны — Молдавии и Зап. Украины.
Вот как он сам написал об этом: "Изучая народное творчество Украины и Молдавии, я, таким образом, оказался в зоне концентрации замечательных памятников еврейского искусства. С энтузиазмом фиксировал я в зарисовках и фотографиях неповторимую пластику рельефов..."
Eму удалось запечатлеть и описать сотни резных надгробий на еврейских кладбищах бывших местечек Бессарабии, Сев. Буковины и Восточной Галиции. Еврейское население этих мест было уничтожено во время войны и большая часть сфотографированных и каталогизированных им надгробных стел были впоследствии разрушены, в связи
с чем собранная Д. Гоберманом коллекция негативов является уникальной.
Так как в советское время публикация подобных материалов была невозможна,
он стал фактически первым, кто занялся их систематическим изучением.
Опубликовать эти материалы стало возможным лишь в 1990—2000-е годы, в России и США
вышло несколько альбомов фотографий еврейских надгробий с комментариями автора.
Выставки фотографий надгробий из коллекции прошли в Нью-Йорке, Кишинёве, Киеве,
С.-Петербурге и Москве.
По сюжетам резных надгробий старого кишинёвского кладбища, снесённого в 1950-х гг. Д. Гоберманом была создана серия монотипий (вид графо-художественной техники).
(из статьи в Википедии)

"Поклонные кресты Молдовы"

"Русский изобретатель в области фотографии В.Ф.Гельгар"

"В 1907 году пластинки «Автохром» появились в продаже в России и сразу
вызвали большой интерес. Журнал «Фотограф-любитель» публикует отзывы об
автохромах изобретателя из Кишинева В.Ф.Гельгара и др. "( http://www.mj.rusk.ru)

Интересно было бы узнать больше о кишиневских корнях этого
незаурядного человека, :!: но таких сведений нет ни в одном из
доступных источников. Вот информация, полученная из интернета:

"Поручик В. Ф. Гельгар, много лет работающий над созданием специального аппарата
для военных целей, считавший, что съемки с аэроплана будут наиболее ценными для разведки"(http://www.militera.lib.ru/memo)

"16 сентября 1910 г. С.Ф.Дорожинский совершил первый в истории русского флота
полет, сделав на аэроплане "Антуанет" два круга на высоте до 50 м
над Куликовом полем в Севастополе, причем С.Ф.Дорожинский стремился
вести и исследовательскую работу. Так, во время его полета 11 декабря 1910 г.
поручик В.Ф.Гельгар делал фотоснимки с аэроплана".(http://www.navylib.su)

В 1910 году журнал "Огонек" писал: "Поручиком В. Гельгаром изобретен
замечательный фотографический аппарат "Разведчик", дающий с
дистанции 8-9 верст сильно увеличенные снимки. "Разведчик" имеет огромное
значение для военного дела и для экспедиций". (photohistory.ru)