Кишинёв во Второй Мировой Войне. Воспоминания и документы.
Модератор: rimty
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Странно то, что сейчас там опять "правохранительная" структура)))
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
А ты хотел, чтобы там опять была русская школа?snob писал(а):Странно то, что сейчас там опять "правохранительная" структура)))
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Да любая пускай уж будет)))
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
"Благополучно прибыли в Бендеры. И вот первый пробный поезд до Кишинева. Впереди - две открытые платформы с балластом, позади паровоза еще платформы со шпалами, рельсами, где ехали и рабочие ремонтной бригады. Вместе с ними добрались до Кишинева. В памяти остались небольшие домики привокзалья и развалины, развалины...
На главной улице - Александровской - уцелело только здание нынешнего Органного зала. А от здания, где сегодня находится примэрия, сохранились только стены. Главпочтамт тоже был разрушен. Туда мы, пацаны, лазили за цветными телефонными проводками. Выше центральной улицы одноэтажная застройка сохранилась, но по Садовой все большие здания были разбиты. Водопровод не работал, и воду приходилось покупать у водовозов или ходить за ней к источнику, в долину, которая теперь называется "Валя морилор". По пути туда набирали щепки от разбитых оконных рам, полов, балок.
Не забуду одну встречу. Когда мы уже набрали щепок, вдруг появились подростки лет 13-15. Это были местные. Старший из них знал русский язык и стал расспрашивать, что мы тут делаем. Самый смелый из наших ребят ответил, что щепки нужны для печки, чтобы что-нибудь сварить покушать. И тогда... ребята с Садовой набрали еще щепы да прихватили к тому же деревянную балку, которую нам было не осилить, и довели нас к дому на улице Синадиновской, где мы тогда жили.
Помню пулеметное гнездо на крыше бывшего банка, где стояли спаренные пулеметы противовоздушной обороны. Помню пальбу ранним утром 9 мая 1945 года - в честь Победы. Помню, как пошел трамвай - от вокзала до мединститута и по улице Армянской. В колонках появилась вода. Стали восстанавливаться разрушенные здания, приводились в порядок улицы и площади. Лучше всех выглядела Соборная, ныне площадь Великого Национального собрания."
Ю.ФИРЗИН
http://www.nm.md/daily/article/2004/08/10/0701.html
На главной улице - Александровской - уцелело только здание нынешнего Органного зала. А от здания, где сегодня находится примэрия, сохранились только стены. Главпочтамт тоже был разрушен. Туда мы, пацаны, лазили за цветными телефонными проводками. Выше центральной улицы одноэтажная застройка сохранилась, но по Садовой все большие здания были разбиты. Водопровод не работал, и воду приходилось покупать у водовозов или ходить за ней к источнику, в долину, которая теперь называется "Валя морилор". По пути туда набирали щепки от разбитых оконных рам, полов, балок.
Не забуду одну встречу. Когда мы уже набрали щепок, вдруг появились подростки лет 13-15. Это были местные. Старший из них знал русский язык и стал расспрашивать, что мы тут делаем. Самый смелый из наших ребят ответил, что щепки нужны для печки, чтобы что-нибудь сварить покушать. И тогда... ребята с Садовой набрали еще щепы да прихватили к тому же деревянную балку, которую нам было не осилить, и довели нас к дому на улице Синадиновской, где мы тогда жили.
Помню пулеметное гнездо на крыше бывшего банка, где стояли спаренные пулеметы противовоздушной обороны. Помню пальбу ранним утром 9 мая 1945 года - в честь Победы. Помню, как пошел трамвай - от вокзала до мединститута и по улице Армянской. В колонках появилась вода. Стали восстанавливаться разрушенные здания, приводились в порядок улицы и площади. Лучше всех выглядела Соборная, ныне площадь Великого Национального собрания."
Ю.ФИРЗИН
http://www.nm.md/daily/article/2004/08/10/0701.html
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
"- Семья у нас была интернациональная: Мария Ивановна - молдаванка с Петрикан и отец Борис Иванович - обрусевший поляк из Хотина, что на севере Молдовы да трое душ детей - две дочери - Ольга и Елена и сын Вениамин. Когда в Бессарабию в 1940 пришла советская власть, я пошла в седьмой класс. Семилетку окончила на "отлично", однако осуществить мечту о дальнейшем образовании не удалось - началась война. Отца мобилизовали и осталась мать с нами, тремя подростками - 16, 14 и 12 лет. Выжить в тяжелые военные годы нам помогала мамина родня - она их обшивала, а они платили продуктами. Не прошло и месяца, как улицы в нижней части города - Минковскую, Екатерининскую, Петропавловскую, Армянскую (мы жили на Кахульской - угол Вознесенской) загородили заборами с двумя выходами - на Армянскую в центр города и на Минку у водоканала, и люди могли выходить и заходить только по пропускам. Здесь они устроили гетто, куда загнали со всего города порядка 25 тысяч евреев. Старые больные люди и малые дети умирали от голода - в гетто ничего не продавалось. Евреи позажиточнее продавали свои драгоценности и просили молдаван и людей других национальностей, проживавших на огороженной территории, которые могли проходить за забор по пропускам, покупать для них продукты. А по вечерам жандармы с фашистами выводили евреев из квартир во двор, заставляли снимать хорошую одежду и драгоценности... Мы, любопытная детвора, наблюдали за всем этим в щелку забора. Но самое страшное было по утрам во дворах наталкиваться на трупы расстрелянных людей, причем не только евреев, но и молдаван, цыган.
Однажды фашисты за два дня собрали человек 700 еврейских юношей и девушек от 15 до 25 лет и отправили их в Кэлэрашь, где заставили рыть траншеи. Потом их расстреляли и в этих траншеях зарыли. Приезжавшие в Кишинев жители Кэлэрашь рассказывали, что после этого три дня земля "дышала", а поле было залито кровью...
Красный флаг на Александровской
Каждую ночь, начиная с 11 часов, Кишинев бомбили. Почти год с вечера и до рассвета просиживали мы в соседском подвале. Спать было страшно - боялись, что бомба упадет рядом и разворотит погреб.
Трагедия с расстрелом еврейской молодежи глубоко тронула всех, но особенно переживал мой брат Вениамин - ведь среди них были и его друзья по школе, одноклассники. И он поклялся отомстить за невинно убиенных. Создав подпольную группу из таких же отважных парней (Вене было 16,5 года, а его заместителю Адаму Маржину - 17 лет), они поклялись, что сделают все, чтобы у немцев земля под ногами горела. В ознаменование рождения организации Юра Гайснер, Адам Маржин и Вениамин решили вывесить красный флаг на бирже труда в центре Кишинева на улице Александровской. И они сделали это, и флаг развевался над городом до 10 утра. Его боялись снять: подозревали, что он может быть заминирован.
Но недаром говорится, что тайное когда-то становится явным. Кто-то проговорился, дошло до жандармерии и смельчаков схватили. Три месяца пытали, избивали, но ничего не "выбив", отправили в концлагерь в Вертюжень (Сорока). Через полгода политзаключенный из Улму бадя Николай помог им совершить побег: он договорился с румынским солдатом, собиравшемся дезертировать, и в ночь, когда бомбили лагерь, он помог им бежать. Однако через сутки поймали Юру Гайснера и вернули в лагерь, затем Адама Маржина, которого посадили в кишиневскую тюрьму (спустя год он совершит побег и вольется в партизанский отряд). Брата моего не поймали. Полтора месяца добирался он до Кишинева. Домой, однако, он не зашел: знал, что там может быть засада. Надежные ребята приютили его. Вечером по возвращении в Кишинев Веня велел собрать ребят. Вот тогда и сколотили они партизанский отряд из 22 человек и назвали его "Красная звезда". Рождение его снова отметили тем, что водрузили красный флаг над куполом собора в центре Кишинева.
Как и поклялись, юные партизаны не давали фашистам спокойно топтать нашу родную землю. Они нарушали связь, вырезая кабель, печатали и распространяли листовки, призывая народ на борьбу с врагом, пускали ракеты, указывая советским самолетам, где расположены вражеские военные объекты. Ребята накопили богатый арсенал оружия и собирались присоединиться к партизанам в кодрах, а затем отправиться на фронт... Но не сложилось, их предали.
Начались аресты, многих поймали. Но Веню поймать им не удавалось, и фашисты решили взять в заложники нашу маму и меня с сестрой Еленой. Спустя три недели после нашего ареста фашисты напали на след Вениамина и двух его друзей, которые прятались в вырытой траншее на одной из дач на Малой Малине. В неравном бою Вениамин отстреливался до последнего патрона. Живым он не сдался - запасную пулю пустил себе в висок. Нас отпустили из тюрьмы и разрешили его похоронить: видать, фашисты рассчитывали поймать более важных "птиц", которые, надеялись, наверняка придут хоронить партизанского вожака.
Дальние мамины родственники из Петрикань дали подводу, на которую поместили гроб. Медленно шла процессия от морга больницы Тома Чорбы (домой нам не разрешили брать тело) до Армянского кладбища. Моросил мелкий дождь, за гробом шли мама, мы с Еленой и моя приятельница Клавдия со своей матерью. Из опасения быть арестованными никто из родственников и знакомых не пришел проводить отважного партизана."
Ольга Борисовна Рыбчак
http://www.nm.md/daily/article/2005/03/25/0701.html
Однажды фашисты за два дня собрали человек 700 еврейских юношей и девушек от 15 до 25 лет и отправили их в Кэлэрашь, где заставили рыть траншеи. Потом их расстреляли и в этих траншеях зарыли. Приезжавшие в Кишинев жители Кэлэрашь рассказывали, что после этого три дня земля "дышала", а поле было залито кровью...
Красный флаг на Александровской
Каждую ночь, начиная с 11 часов, Кишинев бомбили. Почти год с вечера и до рассвета просиживали мы в соседском подвале. Спать было страшно - боялись, что бомба упадет рядом и разворотит погреб.
Трагедия с расстрелом еврейской молодежи глубоко тронула всех, но особенно переживал мой брат Вениамин - ведь среди них были и его друзья по школе, одноклассники. И он поклялся отомстить за невинно убиенных. Создав подпольную группу из таких же отважных парней (Вене было 16,5 года, а его заместителю Адаму Маржину - 17 лет), они поклялись, что сделают все, чтобы у немцев земля под ногами горела. В ознаменование рождения организации Юра Гайснер, Адам Маржин и Вениамин решили вывесить красный флаг на бирже труда в центре Кишинева на улице Александровской. И они сделали это, и флаг развевался над городом до 10 утра. Его боялись снять: подозревали, что он может быть заминирован.
Но недаром говорится, что тайное когда-то становится явным. Кто-то проговорился, дошло до жандармерии и смельчаков схватили. Три месяца пытали, избивали, но ничего не "выбив", отправили в концлагерь в Вертюжень (Сорока). Через полгода политзаключенный из Улму бадя Николай помог им совершить побег: он договорился с румынским солдатом, собиравшемся дезертировать, и в ночь, когда бомбили лагерь, он помог им бежать. Однако через сутки поймали Юру Гайснера и вернули в лагерь, затем Адама Маржина, которого посадили в кишиневскую тюрьму (спустя год он совершит побег и вольется в партизанский отряд). Брата моего не поймали. Полтора месяца добирался он до Кишинева. Домой, однако, он не зашел: знал, что там может быть засада. Надежные ребята приютили его. Вечером по возвращении в Кишинев Веня велел собрать ребят. Вот тогда и сколотили они партизанский отряд из 22 человек и назвали его "Красная звезда". Рождение его снова отметили тем, что водрузили красный флаг над куполом собора в центре Кишинева.
Как и поклялись, юные партизаны не давали фашистам спокойно топтать нашу родную землю. Они нарушали связь, вырезая кабель, печатали и распространяли листовки, призывая народ на борьбу с врагом, пускали ракеты, указывая советским самолетам, где расположены вражеские военные объекты. Ребята накопили богатый арсенал оружия и собирались присоединиться к партизанам в кодрах, а затем отправиться на фронт... Но не сложилось, их предали.
Начались аресты, многих поймали. Но Веню поймать им не удавалось, и фашисты решили взять в заложники нашу маму и меня с сестрой Еленой. Спустя три недели после нашего ареста фашисты напали на след Вениамина и двух его друзей, которые прятались в вырытой траншее на одной из дач на Малой Малине. В неравном бою Вениамин отстреливался до последнего патрона. Живым он не сдался - запасную пулю пустил себе в висок. Нас отпустили из тюрьмы и разрешили его похоронить: видать, фашисты рассчитывали поймать более важных "птиц", которые, надеялись, наверняка придут хоронить партизанского вожака.
Дальние мамины родственники из Петрикань дали подводу, на которую поместили гроб. Медленно шла процессия от морга больницы Тома Чорбы (домой нам не разрешили брать тело) до Армянского кладбища. Моросил мелкий дождь, за гробом шли мама, мы с Еленой и моя приятельница Клавдия со своей матерью. Из опасения быть арестованными никто из родственников и знакомых не пришел проводить отважного партизана."
Ольга Борисовна Рыбчак
http://www.nm.md/daily/article/2005/03/25/0701.html
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Позволю себе добавить ещё один абзац оттуда же. Он тоже касается старого Кишинёва, т.к. этот сайт создан для сохранения памети о нашем городе, а там говоротся о вопиющем бесспамятствеcorax писал(а):Ольга Борисовна Рыбчак
http://www.nm.md/daily/article/2005/03/25/0701.html
Посмертные почести
Спустя несколько лет после окончания войны пришли к Вениамину Рыбчаку и погибшим его товарищам посмертная слава и почести. Из многочисленных партизанских отрядов, действовавших во время войны на территории Молдовы, "Красная звезда" был признан одним из самых активных. Оставшимся в живых участникам вручили медали и удостоверения. Все награды брата получила я и отдала в музей. Именем Вениамина Рыбчака была названа улица на Петрикань - родине нашей матери, на доме по улице Кагульской была установлена мемориальная доска, гласящая, что там жил отважный партизан, отдавший жизнь за свободу и независимость Молдовы; ему были посвящены стенды в музеях города и молдавской школе N11, который оформил учитель истории г-н Унтул, о нем написаны книги и много статей. Его прах перезахоронили и покоится он на Мемориале воинской славы.
Однако пришли новые времена, а с ними - и новые герои. Улица Рыбчака была переименована в ул.Пескэрушилор (чаек), хотя чайки там сроду не летали, мемориальную доску на доме, где жил В.Рыбчак, разрубила топором чья-то злая рука... И вот я думаю: неужели только в моей памяти останется мой юный отважный брат, ушедший из жизни в 19 лет во имя мира и светлого будущего последующих поколений? Я полагала, что ушел он в бессмертие, не думая, что со временем что-то с памятью людской станется.
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
"Светлое будующее" уже наступило.И по т радиции - оно сугубо наци ональное.
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Воспоминания о начале Войны, Темеров Владимир Викторович.
..В 1940 году 95-я стрелковая дивизия пошла освобождать Бесарабию. Надо сказать, что во всех наших школьных учебниках Бесарабия была заштрихована, как территория временно не принадлежащая СССР. И уже буквально в августе 1940 года он нам направил документы, и мы с мамой поехали в Кишенев. И вот мы попадаем в сказочную страну. Мы знали, что буржуазия гнетет по всякому народ, что они несчастные, бедные и прочее: В Одессе были трудности в этот период - сахара не было, масла не было. А тут:
На первом этаже нашего дома был магазин колониальных товаров Лункевича. В нем было все от керосина и до торта. На рубль давали 40 лей. Бутылка вина стоила 10 лей, то есть 25 копеек. Вот тогда я попробовал хорошего вина. Я, конечно, не пил, но когда приходил в магазин, мне всегда рюмочку вина наливали. Была у нас бутылка ямайского рома с улыбающимся негром на этикетке, стоявшая как украшение на комоде. Она стоила 5 рублей - это считалось страшно дорого.
Я подружился с сыном Лункевича Володей, бывал у них дома. Жарко спорили о том, чья техника лучше - наша или немецкая. Он мне доказывал, что "мессера" это настоящие самолеты, а я с пеной у рта доказывал, что наши И-16 лучше. Однажды Лункевич мне говорит: "Володя, скажи мне честно, неужели из-за этого магазина меня могут арестовать?" - Я знал, что добром это не кончиться, но не мог ему это сказать. - "Как на духу говорю - ничего не будет". Уже перед войной, особенно в мае, НКВД десятками, сотнями арестовывало людей. Их вели по улицам под конвоем: Пришли и за Лункевичем. К тому времени мы переехали на улицу Подольского, 62. В нем впоследствии размещалась резиденция товарища Брежнева.
В мае - июне в Кишинев с инспекцией прибыл С.М. Буденный. По словам отца на заключительном совещании по итогам проверки Маршал, сделав серьезные критические замечания, очень четко и ясно дал понять, что нападение немцев не за горами и потребовал всемерно укреплять боеспособность. Но сообщение ТАСС от 14 июня, буквально за неделю до начала войны, дезоорентировало народ. Не знали, что и думать. Вечером в субботу 21 июня я был на концерте в Доме офицеров. Оттуда проводил нравившуюся мне девчонку и домой вернулся поздно в хорошем настроении. Часа в 3 ночи примчался посыльный из штаба 95-й дивизии. Отец стал собираться. Я взял алюминиевую армейскую флягу и, наполнив ее тем самым ямайским ромом, положил ему в тревожный чемодан. Он убыл - мы поняли, что началась война.
Конечно, мы были уверены в мощи нашей армии. Все в эти первые дни ждали, когда наши войска ударят и выдвинуться на территорию противника. Но этого не произошло.Утром 22-го июня мы поехали с приятелем на велосипедах на вокзал, посмотреть воронки от бомб. В воздухе барражировали И-16. Это в нас вселяло уверенность.Буквально на следующий день семьи военнослужащих стали эвакуировать. За нами приехала машина. Прибыли мы на вокзал с вещами. Люди запрудили пристанционную территорию. И вдруг тревога! Это психологически невыносимая вещь - тревога на железнодорожной станции! Это гудки всех паровозов, вой сирены, люди мечутся в панике - куда бежать?! В итоге все собрались под деревьями. Через несколько минут на перроне стало пустынно, только вещи лежат. Слава богу, никто не прилетел, и снова все собрались. Погрузились в теплушки. И вновь тревога. Но тут уже никто не вылезал - бог с ним, что будет, то и будет. Поезд тронулся, когда уже стало темнеть...
взято отсюда
..В 1940 году 95-я стрелковая дивизия пошла освобождать Бесарабию. Надо сказать, что во всех наших школьных учебниках Бесарабия была заштрихована, как территория временно не принадлежащая СССР. И уже буквально в августе 1940 года он нам направил документы, и мы с мамой поехали в Кишенев. И вот мы попадаем в сказочную страну. Мы знали, что буржуазия гнетет по всякому народ, что они несчастные, бедные и прочее: В Одессе были трудности в этот период - сахара не было, масла не было. А тут:
На первом этаже нашего дома был магазин колониальных товаров Лункевича. В нем было все от керосина и до торта. На рубль давали 40 лей. Бутылка вина стоила 10 лей, то есть 25 копеек. Вот тогда я попробовал хорошего вина. Я, конечно, не пил, но когда приходил в магазин, мне всегда рюмочку вина наливали. Была у нас бутылка ямайского рома с улыбающимся негром на этикетке, стоявшая как украшение на комоде. Она стоила 5 рублей - это считалось страшно дорого.
Я подружился с сыном Лункевича Володей, бывал у них дома. Жарко спорили о том, чья техника лучше - наша или немецкая. Он мне доказывал, что "мессера" это настоящие самолеты, а я с пеной у рта доказывал, что наши И-16 лучше. Однажды Лункевич мне говорит: "Володя, скажи мне честно, неужели из-за этого магазина меня могут арестовать?" - Я знал, что добром это не кончиться, но не мог ему это сказать. - "Как на духу говорю - ничего не будет". Уже перед войной, особенно в мае, НКВД десятками, сотнями арестовывало людей. Их вели по улицам под конвоем: Пришли и за Лункевичем. К тому времени мы переехали на улицу Подольского, 62. В нем впоследствии размещалась резиденция товарища Брежнева.
В мае - июне в Кишинев с инспекцией прибыл С.М. Буденный. По словам отца на заключительном совещании по итогам проверки Маршал, сделав серьезные критические замечания, очень четко и ясно дал понять, что нападение немцев не за горами и потребовал всемерно укреплять боеспособность. Но сообщение ТАСС от 14 июня, буквально за неделю до начала войны, дезоорентировало народ. Не знали, что и думать. Вечером в субботу 21 июня я был на концерте в Доме офицеров. Оттуда проводил нравившуюся мне девчонку и домой вернулся поздно в хорошем настроении. Часа в 3 ночи примчался посыльный из штаба 95-й дивизии. Отец стал собираться. Я взял алюминиевую армейскую флягу и, наполнив ее тем самым ямайским ромом, положил ему в тревожный чемодан. Он убыл - мы поняли, что началась война.
Конечно, мы были уверены в мощи нашей армии. Все в эти первые дни ждали, когда наши войска ударят и выдвинуться на территорию противника. Но этого не произошло.Утром 22-го июня мы поехали с приятелем на велосипедах на вокзал, посмотреть воронки от бомб. В воздухе барражировали И-16. Это в нас вселяло уверенность.Буквально на следующий день семьи военнослужащих стали эвакуировать. За нами приехала машина. Прибыли мы на вокзал с вещами. Люди запрудили пристанционную территорию. И вдруг тревога! Это психологически невыносимая вещь - тревога на железнодорожной станции! Это гудки всех паровозов, вой сирены, люди мечутся в панике - куда бежать?! В итоге все собрались под деревьями. Через несколько минут на перроне стало пустынно, только вещи лежат. Слава богу, никто не прилетел, и снова все собрались. Погрузились в теплушки. И вновь тревога. Но тут уже никто не вылезал - бог с ним, что будет, то и будет. Поезд тронулся, когда уже стало темнеть...
взято отсюда
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Очень интересные воспоминания кишинёвца, который встретил и провёл войну в этом городе.
Рассказывает и о том. как хотели взорвать водонапорную башню, что сеучас у Го. Университета, о расстрелал на Еврейском кладбище, бомбардировках города и многое другое.
Рассказывает и о том. как хотели взорвать водонапорную башню, что сеучас у Го. Университета, о расстрелал на Еврейском кладбище, бомбардировках города и многое другое.
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Настоящий коммунистический подход! Соврать, как на духу! Хоте чего от них требовать, с такими хорошими учителями...Я знал, что добром это не кончиться, но не мог ему это сказать. - "Как на духу говорю - ничего не будет".
Тоже, как на духу!По словам отца на заключительном совещании по итогам проверки Маршал, сделав серьезные критические замечания, очень четко и ясно дал понять, что нападение немцев не за горами и потребовал всемерно укреплять боеспособность. Но сообщение ТАСС от 14 июня, буквально за неделю до начала войны, дезоорентировало народ.
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Немецкая Площадь!а я один раз был на уличном представлении, там, где сейчас в центре находится стадион «Динамо»
Этот дом был в самом низу улицы. Его снесли в начале 80-х при постройке высоток на Набережной.Вначале мы жили на улице Каменоломной, 89, по соседству со знаменитым борцом Иваном Заикиным.
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
"Дети войны
Нижняя часть города Кишинева в одно время стала затапливаться дождевой водой. Это город асфальтировали. Раньше на мостовых были булыжники и вода уходила в землю. Цокали копыта лошадей. Белый мерин Орлик с черными наглазниками развозил по этим мостовым всякую всячину в телеге. Потом погреба заполнились водой, которая стекла вниз по Комсомольской и впадала в дельту старого города по улицам Иринопольской и Харлампиевской.
Кишинев стоит на белом ракушечнике, из которого выпиливают в каменоломнях большие белые блоки для строительства домов. Котелец. Косыгин однажды увидел одноэтажную столицу Молдавии и как-то очень быстро выделил для нее из бюджета страны деньги на благоустройство. Брежнев помог. София Ротару стала петь про белый город. Нижний город постепенно стал сноситься, а в верхней части города расцветали партийные дворцы, работал музей Котовского и Сергея Лазо на углу улицы Комсомольской и Подольской. Моя бабушка к Котовскому относилась однозначно: "бандит". Времена меняются, но памятник Котовскому – это символ города Кишинева тех времен.
Румынские войска уходили из Кишинева на Запад, а за ними в Кишинев заходили со стороны Тирасполя войска СССР. На предвоенном кишиневском вокзале маму провожали ее бабушка и дедушка, родители моей бабушки Берты Петровны. "Ничего, мы как-нибудь тут переживем", помнила она их слова всю жизнь. "Если что-то, то откупимся. Когда вернетесь, если нас не найдете, спросите Любу". Не откупились. Драгоценности забрали, а их убили. Погибли в гетто. Харлампиевская, Иринопольская и другие улицы в нижней части города Кишинева во время войны образовали еврейское гетто. Люба сказала, что ничего не знает.
Во время эвакуации на восток, мамин поезд обстреляли немецкие самолеты. Поезд остановился и все пассажиры бросились врассыпную. Мама выбежала в поле, уткнулась носом в пашню. Перед ее головой пули закыпавались в землю. Мне повезло.
Про Красноводск, где мама была некоторое время в эвакуации, мне мама рассказывала ужасы: жара, пустыня. Я слушал маму, т.к. в Красноводск должен был лететь через Баку, летом 1979 года к гостеприимным родственникам Эдика Саакова, к его маме - тете Соне. Ну что Вам сказать? Двор такой же, как в Кишиневе на ул. Щусева 101, правда 40 градусов жары, но зелень есть. Каспийское Море. Звездопад. Десять метров от берега с фонарем под водой ловится селедка. Водка. Лунный пейзаж плоских камней, уходящих в воду. На них сотни здоровенных змей - ужи. Верблюды. Осетр. Коровы, жующие развевающиеся по ветру чьи-то спортивные штаны с голодухи. 26 бакинских комиссаров. Нефтянные цистерны из кинофильма "белое солнце пустыни". Для девочки 11 -12 лет картина была хуже.
Мама рассказывала о том, как машина, на которой они возвращались в Кишинев, в августе 1944 года, чудом не взорвалась на мине. Знаете, как бывает? Водители двух грузовиков друг друга обгоняли. В итоге, взорвалась другая машина с людьми. У меня этот рассказ вызывал мурашки, а теперь после Чечни, после всего того, что пережили там люди, все это ассоциируется с надписью на стене одного дома в Кишиневе, на углу улиц Пушкина и Щусева, где на здании библиотеки была надпись красной краской: "Осмотрено. Мин нет" и подпись русского лейтенанта. Сейчас, наверное, эту надпись закрасили. Нельзя закрашивать историю, господа!
Когда в августе сорок четвертого года люди возвращались в Кишинев, они занимали любые свободные квартиры. Кто что хотел. В квартире 11 на Комсомольской 32 во время войны была конюшня. В стену был вбит крюк, а на стене была нарисована свастика. Мама рассказывала, что на квартире бабушки и дедушки на Подольской нашла только несколько старых фотографий. Больше ничего. После эвакуации мамины родители вернулись в свою квартиру 11, убрали ее, сделали ремонт. Однако летучие мыши на чердаке жили после войны еще лет пятнадцать.
Папа играл на гитаре. Об этом он, кажется, ничего не говорит в своей книжке. Красная, не очень большая пацанская гитара. Мой папа пел дома : ...а мо-ло-до-го ко-но-го-о-о-на везут с разбитой головой.." Мама не могла терпеть эту песню, она говорила, что ее пели как раз перед обстрелом. Папа ходил со мной маленьким на руках по квартире и каждый вечер мне пел: "конь гулял на во-о-о-ле, ка-зак по-не-во-о-о-ле, конь гулял, гу-у-лял, гу-у-лял, конь гулял на воле.". Так я рос.
В общем, моя мама всегда говорила, что дети войны долго не живут. А мой папа, стоял перед телевизором, в 1967 году, на 50-летие Октябрьской Революции и пел интернационал.
Евгений Коварский"
http://kovarski.ru
Нижняя часть города Кишинева в одно время стала затапливаться дождевой водой. Это город асфальтировали. Раньше на мостовых были булыжники и вода уходила в землю. Цокали копыта лошадей. Белый мерин Орлик с черными наглазниками развозил по этим мостовым всякую всячину в телеге. Потом погреба заполнились водой, которая стекла вниз по Комсомольской и впадала в дельту старого города по улицам Иринопольской и Харлампиевской.
Кишинев стоит на белом ракушечнике, из которого выпиливают в каменоломнях большие белые блоки для строительства домов. Котелец. Косыгин однажды увидел одноэтажную столицу Молдавии и как-то очень быстро выделил для нее из бюджета страны деньги на благоустройство. Брежнев помог. София Ротару стала петь про белый город. Нижний город постепенно стал сноситься, а в верхней части города расцветали партийные дворцы, работал музей Котовского и Сергея Лазо на углу улицы Комсомольской и Подольской. Моя бабушка к Котовскому относилась однозначно: "бандит". Времена меняются, но памятник Котовскому – это символ города Кишинева тех времен.
Румынские войска уходили из Кишинева на Запад, а за ними в Кишинев заходили со стороны Тирасполя войска СССР. На предвоенном кишиневском вокзале маму провожали ее бабушка и дедушка, родители моей бабушки Берты Петровны. "Ничего, мы как-нибудь тут переживем", помнила она их слова всю жизнь. "Если что-то, то откупимся. Когда вернетесь, если нас не найдете, спросите Любу". Не откупились. Драгоценности забрали, а их убили. Погибли в гетто. Харлампиевская, Иринопольская и другие улицы в нижней части города Кишинева во время войны образовали еврейское гетто. Люба сказала, что ничего не знает.
Во время эвакуации на восток, мамин поезд обстреляли немецкие самолеты. Поезд остановился и все пассажиры бросились врассыпную. Мама выбежала в поле, уткнулась носом в пашню. Перед ее головой пули закыпавались в землю. Мне повезло.
Про Красноводск, где мама была некоторое время в эвакуации, мне мама рассказывала ужасы: жара, пустыня. Я слушал маму, т.к. в Красноводск должен был лететь через Баку, летом 1979 года к гостеприимным родственникам Эдика Саакова, к его маме - тете Соне. Ну что Вам сказать? Двор такой же, как в Кишиневе на ул. Щусева 101, правда 40 градусов жары, но зелень есть. Каспийское Море. Звездопад. Десять метров от берега с фонарем под водой ловится селедка. Водка. Лунный пейзаж плоских камней, уходящих в воду. На них сотни здоровенных змей - ужи. Верблюды. Осетр. Коровы, жующие развевающиеся по ветру чьи-то спортивные штаны с голодухи. 26 бакинских комиссаров. Нефтянные цистерны из кинофильма "белое солнце пустыни". Для девочки 11 -12 лет картина была хуже.
Мама рассказывала о том, как машина, на которой они возвращались в Кишинев, в августе 1944 года, чудом не взорвалась на мине. Знаете, как бывает? Водители двух грузовиков друг друга обгоняли. В итоге, взорвалась другая машина с людьми. У меня этот рассказ вызывал мурашки, а теперь после Чечни, после всего того, что пережили там люди, все это ассоциируется с надписью на стене одного дома в Кишиневе, на углу улиц Пушкина и Щусева, где на здании библиотеки была надпись красной краской: "Осмотрено. Мин нет" и подпись русского лейтенанта. Сейчас, наверное, эту надпись закрасили. Нельзя закрашивать историю, господа!
Когда в августе сорок четвертого года люди возвращались в Кишинев, они занимали любые свободные квартиры. Кто что хотел. В квартире 11 на Комсомольской 32 во время войны была конюшня. В стену был вбит крюк, а на стене была нарисована свастика. Мама рассказывала, что на квартире бабушки и дедушки на Подольской нашла только несколько старых фотографий. Больше ничего. После эвакуации мамины родители вернулись в свою квартиру 11, убрали ее, сделали ремонт. Однако летучие мыши на чердаке жили после войны еще лет пятнадцать.
Папа играл на гитаре. Об этом он, кажется, ничего не говорит в своей книжке. Красная, не очень большая пацанская гитара. Мой папа пел дома : ...а мо-ло-до-го ко-но-го-о-о-на везут с разбитой головой.." Мама не могла терпеть эту песню, она говорила, что ее пели как раз перед обстрелом. Папа ходил со мной маленьким на руках по квартире и каждый вечер мне пел: "конь гулял на во-о-о-ле, ка-зак по-не-во-о-о-ле, конь гулял, гу-у-лял, гу-у-лял, конь гулял на воле.". Так я рос.
В общем, моя мама всегда говорила, что дети войны долго не живут. А мой папа, стоял перед телевизором, в 1967 году, на 50-летие Октябрьской Революции и пел интернационал.
Евгений Коварский"
http://kovarski.ru
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
"..После войны мы приехали в Кишинёв 17 сентября 1945 года. Я и Клара
ходили по улицам и плакали. Александровская, которую сразу переименовали в
Ленина, была совершенно разрушена – стояли одни коробки. Осталось одно целое
здание с двумя львами на Ленина угол Синадивской, где позже был банк, а потом
концертный зал. По всем улицам стояли лишь голые коробки разбитых домов.
На всей улице Ленина был один-два магазина. Город со временем стал
восстанавливаться и стал таким, каким ты его знал."
взято отсюда - http://www.shtetlinks.jewishgen.org
ходили по улицам и плакали. Александровская, которую сразу переименовали в
Ленина, была совершенно разрушена – стояли одни коробки. Осталось одно целое
здание с двумя львами на Ленина угол Синадивской, где позже был банк, а потом
концертный зал. По всем улицам стояли лишь голые коробки разбитых домов.
На всей улице Ленина был один-два магазина. Город со временем стал
восстанавливаться и стал таким, каким ты его знал."
взято отсюда - http://www.shtetlinks.jewishgen.org
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Из мемуаров Степаненко И.Н. "Огненное Небо"
"Полк был сформирован в конце апреля 1938 года, а 17 сентября уже принимал участие в освободительном походе Красной Армии в Западную Белоруссию. 7 января 1940 года перебазировался на другой аэродром, а весной того же года прибыл в город Кишинев и еще до начала войны уничтожил три самолета-нарушителя границы. Война застала полк на аэродроме Григориополь и Риваки. Фашисты при первых ударах не уничтожили ни одного самолета. Бомбардировке подверглись макеты, умышленно выставленные на открытых площадках ложного аэродрома.
— Теперь, — заключил старший батальонный комиссар, — полк защищает Кишинев и Балту, прикрывает переправы через Днестр, где сражаются наши войска.
Мог ли я знать тогда, что с этим полком, с его личным составом мне придется пройти — точнее, пролетать — вcю войну до последнего ее часа, пережить много горя и радости.
После беседы мы разошлись вдохновленные. Рассказ комиссара укрепил веру в наши силы и возможности. Действительно, если к этому времени полк сохранил высокую боеспособность и продолжает драться с врагом, то теперь, когда в его ряды вливаются молодые летчики, полные энергии, отлично теоретически подготовленные, его могущество, конечно же, возрастет. Каждый ожидал: вот вызовут, посадят в самолет — и в воздух!
Нас распределили по эскадрильям, звеньям. Отныне вся наша жизнь принадлежит авиации, полку, небу. Никто не думал о том, сколько жизни отмерено ему на войне.
Утром мы вновь на аэродроме. Погода солнечная, летная. Пусть не примем участия в воздушном бою — еще не получили самолетов — так хотя бы увидим его.
Однако интенсивных полетов не было. С аэродрома поднялся один МиГ-3. Летчик Иванов произвел облет машины после ремонта. На высоте две-три тысячи метров сделал один круг, другой, барражировал, испытывал двигатель на разных режимах. Никто из командиров, как и сам пилот, не ожидал опасности. И за такую беспечность летчик жестоко поплатился.
Со стороны солнца неожиданно вынырнули два «мессера» и с ходу, не применяя даже сложного маневра, ринулись в атаку. Пилот вряд ли успел понять, в чем дело. Самолет вспыхнул, как спичечный коробок. Длинный шлейф дыма протянулся с неба в кукурузное поле... [29]
Это была первая гибель пилота, которую мне пришлось наблюдать на войне. Мы похоронили товарища недалеко от места падения. Всем было ясно, что в полете он не проявил достаточной осмотрительности и потому не успел принять бой. Долго об этом говорили. Высказывались разные соображения — особенно молодыми летчиками — как действовать в таких случаях. «Следовало бы спикировать, а потом...», «Отвернул бы в сторону — и на прицел...»
Капитан Постнов, командир нашего звена, сказал:
— За науку расплачиваемся жизнями. Иванову усваивать поздно, а остальным — обязательно! Когда враг наступает, осмотрительность — главное оружие летчика. Если бы он своевременно сманеврировал, а потом, улучив момент, сам перешел в наступление, то и победу мог обеспечить. Ошибка влечет за собой расплату.
Угнетающее впечатление произвела на нас неожиданная и такая бессмысленная смерть пилота. Однако она напомнила нам не только об осмотрительности в полете, но и о многом другом: нельзя недооценивать врага, когда он силен и подготовлен лучше нас.
Налеты вражеской авиации на наш аэродром участились, но и мы не сидели без дела. Командир полка посылал более опытных летчиков для охраны важных объектов, перехвата вражеских бомбардировщиков.
Из состава полка для прикрытия Кишинева и железной дороги Кишинев — Тирасполь была выделена эскадрилья прославленного летчика-орденоносца капитана Афанасия Георгиевича Карманова...
Боевая выручка и дружба не раз спасали их от гибели. Теперь друзей и водой не разольешь. Здесь, у Кишинева, они сравнялись в должностях — Морозов тоже получил под свое командование эскадрилью,
...В состав группы Карманова, прикрывающей Кишинев, входило 15 боевых самолетов. На протяжении двух суток они не давали возможности противнику появляться над городом.
Вскорости группа была разделена на три подгруппы, по пять машин в каждой, что обеспечивало пребывание пяти самолетов в воздухе непрерывно с утра до позднего вечера. При таком боевом напряжении возник своеобразный метод экономии сил: едва натиск противника ослабевал, садилась и вторая пятерка, но уже не для заправки, а для кратковременного отдыха и ориентирования в обстановке.
По такому же методу группа Карманова работала и в тот день. Пятерка, возглавляемая лично капитаном, пошла на «подсадку», а в воздух были подняты другие пять машин. Не успели летчики, севшие с командиром, осмотреться, дозаправить самолеты, как на Кишинев прорвались десять «юнкерсов» под прикрытием «мессеров». [31]
— На взлет! — подал команду Карманов, и машины с половинным запасом горючего взмыли в воздух.
...Атаки следовали одна за одной. В вихре боя Карманов заметил, как фашистский истребитель подкрадывается к ведомому, заходит ему в хвост. Капитан вошел в крутое пике и атаковал противника с разворота. Камуфлированный «мессер» вспыхнул, как факел, и пошел вниз.
Потеряв «мессершмитт», противник на какое-то время растерялся. Замешательством воспользовался Карманов, сбив еще один вражеский истребитель, но тут подоспела новая группа фашистов. Капитан не сворачивал, дрался до последнего патрона. Шесть «мессеров» набросились на безоружную машину, когда у нее остановился двигатель — вышло горючее. И тогда Карманов решил выпрыгнуть с парашютом. К несчастью, купол не раскрылся, так как шальным осколком был перебит вытяжной тросик. Спастись летчику не удалось...
....
В другом бою командир полка сбил бомбардировщик, который упал на Александровской улице в Кишиневе. В третьем, где несколько наших самолетов сражались против двадцати шести «мессеров», майор лично уничтожил три вражеских машины. "
Интересно про упавший на Александровскую улицу бомбардировщик.
"Полк был сформирован в конце апреля 1938 года, а 17 сентября уже принимал участие в освободительном походе Красной Армии в Западную Белоруссию. 7 января 1940 года перебазировался на другой аэродром, а весной того же года прибыл в город Кишинев и еще до начала войны уничтожил три самолета-нарушителя границы. Война застала полк на аэродроме Григориополь и Риваки. Фашисты при первых ударах не уничтожили ни одного самолета. Бомбардировке подверглись макеты, умышленно выставленные на открытых площадках ложного аэродрома.
— Теперь, — заключил старший батальонный комиссар, — полк защищает Кишинев и Балту, прикрывает переправы через Днестр, где сражаются наши войска.
Мог ли я знать тогда, что с этим полком, с его личным составом мне придется пройти — точнее, пролетать — вcю войну до последнего ее часа, пережить много горя и радости.
После беседы мы разошлись вдохновленные. Рассказ комиссара укрепил веру в наши силы и возможности. Действительно, если к этому времени полк сохранил высокую боеспособность и продолжает драться с врагом, то теперь, когда в его ряды вливаются молодые летчики, полные энергии, отлично теоретически подготовленные, его могущество, конечно же, возрастет. Каждый ожидал: вот вызовут, посадят в самолет — и в воздух!
Нас распределили по эскадрильям, звеньям. Отныне вся наша жизнь принадлежит авиации, полку, небу. Никто не думал о том, сколько жизни отмерено ему на войне.
Утром мы вновь на аэродроме. Погода солнечная, летная. Пусть не примем участия в воздушном бою — еще не получили самолетов — так хотя бы увидим его.
Однако интенсивных полетов не было. С аэродрома поднялся один МиГ-3. Летчик Иванов произвел облет машины после ремонта. На высоте две-три тысячи метров сделал один круг, другой, барражировал, испытывал двигатель на разных режимах. Никто из командиров, как и сам пилот, не ожидал опасности. И за такую беспечность летчик жестоко поплатился.
Со стороны солнца неожиданно вынырнули два «мессера» и с ходу, не применяя даже сложного маневра, ринулись в атаку. Пилот вряд ли успел понять, в чем дело. Самолет вспыхнул, как спичечный коробок. Длинный шлейф дыма протянулся с неба в кукурузное поле... [29]
Это была первая гибель пилота, которую мне пришлось наблюдать на войне. Мы похоронили товарища недалеко от места падения. Всем было ясно, что в полете он не проявил достаточной осмотрительности и потому не успел принять бой. Долго об этом говорили. Высказывались разные соображения — особенно молодыми летчиками — как действовать в таких случаях. «Следовало бы спикировать, а потом...», «Отвернул бы в сторону — и на прицел...»
Капитан Постнов, командир нашего звена, сказал:
— За науку расплачиваемся жизнями. Иванову усваивать поздно, а остальным — обязательно! Когда враг наступает, осмотрительность — главное оружие летчика. Если бы он своевременно сманеврировал, а потом, улучив момент, сам перешел в наступление, то и победу мог обеспечить. Ошибка влечет за собой расплату.
Угнетающее впечатление произвела на нас неожиданная и такая бессмысленная смерть пилота. Однако она напомнила нам не только об осмотрительности в полете, но и о многом другом: нельзя недооценивать врага, когда он силен и подготовлен лучше нас.
Налеты вражеской авиации на наш аэродром участились, но и мы не сидели без дела. Командир полка посылал более опытных летчиков для охраны важных объектов, перехвата вражеских бомбардировщиков.
Из состава полка для прикрытия Кишинева и железной дороги Кишинев — Тирасполь была выделена эскадрилья прославленного летчика-орденоносца капитана Афанасия Георгиевича Карманова...
Боевая выручка и дружба не раз спасали их от гибели. Теперь друзей и водой не разольешь. Здесь, у Кишинева, они сравнялись в должностях — Морозов тоже получил под свое командование эскадрилью,
...В состав группы Карманова, прикрывающей Кишинев, входило 15 боевых самолетов. На протяжении двух суток они не давали возможности противнику появляться над городом.
Вскорости группа была разделена на три подгруппы, по пять машин в каждой, что обеспечивало пребывание пяти самолетов в воздухе непрерывно с утра до позднего вечера. При таком боевом напряжении возник своеобразный метод экономии сил: едва натиск противника ослабевал, садилась и вторая пятерка, но уже не для заправки, а для кратковременного отдыха и ориентирования в обстановке.
По такому же методу группа Карманова работала и в тот день. Пятерка, возглавляемая лично капитаном, пошла на «подсадку», а в воздух были подняты другие пять машин. Не успели летчики, севшие с командиром, осмотреться, дозаправить самолеты, как на Кишинев прорвались десять «юнкерсов» под прикрытием «мессеров». [31]
— На взлет! — подал команду Карманов, и машины с половинным запасом горючего взмыли в воздух.
...Атаки следовали одна за одной. В вихре боя Карманов заметил, как фашистский истребитель подкрадывается к ведомому, заходит ему в хвост. Капитан вошел в крутое пике и атаковал противника с разворота. Камуфлированный «мессер» вспыхнул, как факел, и пошел вниз.
Потеряв «мессершмитт», противник на какое-то время растерялся. Замешательством воспользовался Карманов, сбив еще один вражеский истребитель, но тут подоспела новая группа фашистов. Капитан не сворачивал, дрался до последнего патрона. Шесть «мессеров» набросились на безоружную машину, когда у нее остановился двигатель — вышло горючее. И тогда Карманов решил выпрыгнуть с парашютом. К несчастью, купол не раскрылся, так как шальным осколком был перебит вытяжной тросик. Спастись летчику не удалось...
....
В другом бою командир полка сбил бомбардировщик, который упал на Александровской улице в Кишиневе. В третьем, где несколько наших самолетов сражались против двадцати шести «мессеров», майор лично уничтожил три вражеских машины. "
Интересно про упавший на Александровскую улицу бомбардировщик.
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Так начинается повесть Светланы Якир "Мы - тыловые дети":
"Меня обманули. Веселого зелёного города, о котором четыре года подряд вспоминала
мама, не было. Не было ни красных трамваев, ни многоэтажных домов, ни скверов, ни
цветов, ни мороженого в вафельных стаканчикаx, ни карусели с разноцветными
лодочками - ничего не было. Только груды битого кирпича, стены с пустыми глазницами
вместо окон, трамвайные рельсы, поросшие жёлтыми цветочками, и свежие надписи
повсюду: "Проверено. Мин нет".
"Меня обманули. Веселого зелёного города, о котором четыре года подряд вспоминала
мама, не было. Не было ни красных трамваев, ни многоэтажных домов, ни скверов, ни
цветов, ни мороженого в вафельных стаканчикаx, ни карусели с разноцветными
лодочками - ничего не было. Только груды битого кирпича, стены с пустыми глазницами
вместо окон, трамвайные рельсы, поросшие жёлтыми цветочками, и свежие надписи
повсюду: "Проверено. Мин нет".
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Знамя над городом
Первыми в город Кишинев со стороны Старой Почты и Скулянской рогатки вступили части
89-й и 94-й гвардейских дивизий. В оперативной сводке штаба 89-й говорилось:
"Развивая успех в направлении Кишинёва, преодолевая многочисленные инженерные заграждения и, главным образом, минные поля противника, уничтожая мелкие группы прикрытия, дивизия к иcxоду дня вышла на реку Бык
северо-западнее Кишинева.Bо взаимодействии с 94-й гвардейской стрелковой
дивизией к 24:00 Кишинев был полностью очищен от противника.
На участке 94-й дивизии, как указано в политдонесении
26-го гвардейского стрелкового корпуса от 25.8.1944 г., красноармеец Мощенков первый
водрузил Красное знамя над столицей Молдавии" .
Так был поднят флаг над зданием горисполкома (примэрии).
Дивизионная газета "Сталинская гвардия" писала :"Под ливнем
вражеского свинца гвардеец Мощенков водрузил гвардейское знамя
над тремя крупнейшими городами нашей Родины".
Вот что предшествовало описанному событию.
Егору Мощенкову был вручен орден Красного Знамени в Сталинграде, где он водрузил
Красное знамя над школой. В 1943 г. он участвовал в тяжёлых боях под Белгородом, был вызван к начальнику штаба 94 дивизии (Г.Н.Шостацкому), который
приказал ему поднять Красное знамя над
электростанцией. Задание было успешно выполнено, а вскоре советские части перешли
в наступление на этом участке фронта.
Егор Михайлович Мощенков дошёл до Берлина, был ранен, после войны поселился в Брянске.
( на основе материалов научного сотрудника музея Воинской славы - Л.Шаульской)
Первыми в город Кишинев со стороны Старой Почты и Скулянской рогатки вступили части
89-й и 94-й гвардейских дивизий. В оперативной сводке штаба 89-й говорилось:
"Развивая успех в направлении Кишинёва, преодолевая многочисленные инженерные заграждения и, главным образом, минные поля противника, уничтожая мелкие группы прикрытия, дивизия к иcxоду дня вышла на реку Бык
северо-западнее Кишинева.Bо взаимодействии с 94-й гвардейской стрелковой
дивизией к 24:00 Кишинев был полностью очищен от противника.
На участке 94-й дивизии, как указано в политдонесении
26-го гвардейского стрелкового корпуса от 25.8.1944 г., красноармеец Мощенков первый
водрузил Красное знамя над столицей Молдавии" .
Так был поднят флаг над зданием горисполкома (примэрии).
Дивизионная газета "Сталинская гвардия" писала :"Под ливнем
вражеского свинца гвардеец Мощенков водрузил гвардейское знамя
над тремя крупнейшими городами нашей Родины".
Вот что предшествовало описанному событию.
Егору Мощенкову был вручен орден Красного Знамени в Сталинграде, где он водрузил
Красное знамя над школой. В 1943 г. он участвовал в тяжёлых боях под Белгородом, был вызван к начальнику штаба 94 дивизии (Г.Н.Шостацкому), который
приказал ему поднять Красное знамя над
электростанцией. Задание было успешно выполнено, а вскоре советские части перешли
в наступление на этом участке фронта.
Егор Михайлович Мощенков дошёл до Берлина, был ранен, после войны поселился в Брянске.
( на основе материалов научного сотрудника музея Воинской славы - Л.Шаульской)
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Книга Г.Речкалова "В небе Молдавии" вышла в издательстве "Картя молдовеняскэ" в 1967 г.
Из аннотации - " Автор, дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации, передает накаленную атмосферу штурмовых ударов по наземным силам наступающего врага, напряженных воздушных боев, не прекращавшихся порой от утренней зари до наступления ночи. Через них как бы просматривается картина ожесточенной битвы, развернувшейся на земле Молдавии в первые месяцы войны. Г. А. Речкалов — почетный гражданин г. Бельцы."
Прочесть книгу можно на сайтe "Военная литература".
------------------------------------------
"Так началась война... Гроза, столь долго и настойчиво гремевшая у наших границ, перешагнула их и разразилась с ураганной силой. Опыт польской, норвежской и французской кампаний убедил немцев в том, что внезапные удары по аэродромам противника являются верным шагом к завоеванию господства в воздухе.
Вот почему, планируя вторжение в Советский Союз, германский фашизм сосредоточил у наших границ почти всю свою авиацию.
Существенный с самого начала количественный перевес немцев еще больше увеличился после первых бомбово-штурмовых налетов на наши аэродромы. К тому же и перевооружиться на новую материальную часть мы еще не успели; все это поставило нашу авиацию в тяжелые условия.
Внутренне, как мне казалось, я был готов к войне. Но что я знал о ней...
Нам и в голову не приходило, что незваных гостей придется принимать на своей территории! Как и все, я имел довольно смутное представление о немецкой авиации и того меньше — об их тактике. Причиной тому была отнюдь не моя нерадивость; нас так учили, тешили лестным для самолюбия несомненным преимуществом сталинского воздушного флота, колоссальными бомбовыми залпами, превосходными летно-тактическими данными истребителей.
Каким же был мой арсенал тактических приемов борьбы? Конечно, лобовая атака! Сколько было о ней прочитано, переслышано... «Лобовая атака,- думалось мне, — едва ли не единственный путь к победе. Ведь именно в ней проявляются вся воля летчика и его мастерство».
Воздушный бой воображение рисовало точь-в-точь, как в предвоенные дни: сходятся звено на звено, невообразимая кутерьма, все гоняются друг за другом. Учебных боев с бомбардировщиками мы вообще не проводили и не представляли даже, как они выглядят в прицеле. И не только в прицеле! В тренировочных полетах нам категорически запрещалось к ним приближаться: «Как бы чего не вышло».
Многие привычки пришлось ломать, многое делать не так, как было принято раньше. Все эти представления вскоре изменились, но в те первые дни мы свято верили в свою непобедимость. Эта уверенность в победе не покидала нас и в самые тяжелые для Родины дни.
Потекли тревожные, суровые будни. Летчики до темноты не вылезали из самолетов. Вот и сегодня. Еще затемно мы приехали на аэродром и столпились у командирской «чайки». Старший лейтенант Дубинин коротко сообщил положение на фронте, наши ближайшие задачи, а в конце, подчеркнув активность вражеской авиации, предупредил:
— Строгий наказ майора Иванова — в полете, тем более в бою, от группы ни в коем случае не отрываться. В соседнем полку по этой причине погиб командир эскадрильи Карманов. Мы тоже потеряли несколько самолетов и летчиков.
— Капитана Карманова сбили? — в один голос вырвалось у нас.- Когда?
— Позавчера. Над Кишиневом.
Весть эта ошеломила. Карманова знали все, о его храбрости писали. В первый же день войны Карманов сбил два «мессершмитта» и почти сразу же — бомбардировщик. Не укладывалось в голове, как мог погибнуть такой летчик. "
Из аннотации - " Автор, дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации, передает накаленную атмосферу штурмовых ударов по наземным силам наступающего врага, напряженных воздушных боев, не прекращавшихся порой от утренней зари до наступления ночи. Через них как бы просматривается картина ожесточенной битвы, развернувшейся на земле Молдавии в первые месяцы войны. Г. А. Речкалов — почетный гражданин г. Бельцы."
Прочесть книгу можно на сайтe "Военная литература".
------------------------------------------
"Так началась война... Гроза, столь долго и настойчиво гремевшая у наших границ, перешагнула их и разразилась с ураганной силой. Опыт польской, норвежской и французской кампаний убедил немцев в том, что внезапные удары по аэродромам противника являются верным шагом к завоеванию господства в воздухе.
Вот почему, планируя вторжение в Советский Союз, германский фашизм сосредоточил у наших границ почти всю свою авиацию.
Существенный с самого начала количественный перевес немцев еще больше увеличился после первых бомбово-штурмовых налетов на наши аэродромы. К тому же и перевооружиться на новую материальную часть мы еще не успели; все это поставило нашу авиацию в тяжелые условия.
Внутренне, как мне казалось, я был готов к войне. Но что я знал о ней...
Нам и в голову не приходило, что незваных гостей придется принимать на своей территории! Как и все, я имел довольно смутное представление о немецкой авиации и того меньше — об их тактике. Причиной тому была отнюдь не моя нерадивость; нас так учили, тешили лестным для самолюбия несомненным преимуществом сталинского воздушного флота, колоссальными бомбовыми залпами, превосходными летно-тактическими данными истребителей.
Каким же был мой арсенал тактических приемов борьбы? Конечно, лобовая атака! Сколько было о ней прочитано, переслышано... «Лобовая атака,- думалось мне, — едва ли не единственный путь к победе. Ведь именно в ней проявляются вся воля летчика и его мастерство».
Воздушный бой воображение рисовало точь-в-точь, как в предвоенные дни: сходятся звено на звено, невообразимая кутерьма, все гоняются друг за другом. Учебных боев с бомбардировщиками мы вообще не проводили и не представляли даже, как они выглядят в прицеле. И не только в прицеле! В тренировочных полетах нам категорически запрещалось к ним приближаться: «Как бы чего не вышло».
Многие привычки пришлось ломать, многое делать не так, как было принято раньше. Все эти представления вскоре изменились, но в те первые дни мы свято верили в свою непобедимость. Эта уверенность в победе не покидала нас и в самые тяжелые для Родины дни.
Потекли тревожные, суровые будни. Летчики до темноты не вылезали из самолетов. Вот и сегодня. Еще затемно мы приехали на аэродром и столпились у командирской «чайки». Старший лейтенант Дубинин коротко сообщил положение на фронте, наши ближайшие задачи, а в конце, подчеркнув активность вражеской авиации, предупредил:
— Строгий наказ майора Иванова — в полете, тем более в бою, от группы ни в коем случае не отрываться. В соседнем полку по этой причине погиб командир эскадрильи Карманов. Мы тоже потеряли несколько самолетов и летчиков.
— Капитана Карманова сбили? — в один голос вырвалось у нас.- Когда?
— Позавчера. Над Кишиневом.
Весть эта ошеломила. Карманова знали все, о его храбрости писали. В первый же день войны Карманов сбил два «мессершмитта» и почти сразу же — бомбардировщик. Не укладывалось в голове, как мог погибнуть такой летчик. "
-
er-xvl
- Модератор
- Сообщения: 2700
- Зарегистрирован: 30 апр 2009, 19:27
- Откуда: 47*02'19.4"N 028*52'07.5"E
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Немного о капитане А. Карманове я упоминал в "Кишинев сегодня --> Кишинев- 9 мая 2009". Речкалов,- это фигура. Товарищ и сослуживец Покрышкина, 3-й по результативности пилот союзников.rimty писал(а):Книга Г.Речкалова "В небе Молдавии" вышла в издательстве "Картя молдовеняскэ" в 1967 г.
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении.
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
...Весной 1944 года в боях при форсировании Днестра и удержании плацдармов на его правом берегу группа советских воинов, среди которых было много раненых, попала в плен. Их пригнали в Кишинев и разместили в здании на углу улиц Бендерской и Леовской. Кормили всего раз в сутки, медицинскую помощь не оказывали. От истощения и болезней ежедневно умирало по пять-шесть человек. Узнав об этом, жители города пришли на помощь пленым, это были - М. Каминская, А. Бурсаковская, М. Ротару, Н. Дубовик, Д. Дутченко и другие. Вначале они использовали свои запасы продуктов, одежды и медикаментов. Затем организовали сбор необходимого у своих родных и знакомых. В отдельные дни раненым воинам доставлялось до 12 ведер молока, десятки килограммов хлеба и других продуктов. На квартире М. Ротару была организована кухня, на которой готовилась горячая пища.
"Вспоминая пребывание в Кишиневе,- пишет бывший пленник В. В. Шевченко,- я очень благодарю население города, оказывавшего нам помощь. Это они поддержали и спасли многим жизнь. Скажу о себе. При ранении я потерял много крови, ослеп, двигаться не мог, не то что ходить, и не будь этой помощи, я бы погиб".
"Вспоминая пребывание в Кишиневе,- пишет бывший пленник В. В. Шевченко,- я очень благодарю население города, оказывавшего нам помощь. Это они поддержали и спасли многим жизнь. Скажу о себе. При ранении я потерял много крови, ослеп, двигаться не мог, не то что ходить, и не будь этой помощи, я бы погиб".
-
Gaerlind
- Гражданин
- Сообщения: 1853
- Зарегистрирован: 03 янв 2010, 18:49
- Откуда: Chișinău
- Контактная информация:
Re: Воспоминания о Кишинёве времён Второй Мировой Войны.
Увидел фото и вспомнил. Не знаю если кто-то это уже писал на этом форуме.
Место расположения аэродрома в Маркулештах выбирал именно Речкалов сам лично.
И вообще наш Маркулештский авиаполк входил в 5-ку самых титулованных авиаполков Советского Союза.
История полка это вторая моя "болезнь" после тоннеля на линии Ревака-Кэйнары ))))))))))))))))))))))))))
Место расположения аэродрома в Маркулештах выбирал именно Речкалов сам лично.
И вообще наш Маркулештский авиаполк входил в 5-ку самых титулованных авиаполков Советского Союза.
История полка это вторая моя "болезнь" после тоннеля на линии Ревака-Кэйнары ))))))))))))))))))))))))))